— Ну? — Чарити посмотрела на меня почти с довольным выражением лица, что я посчитал хорошим знаком. — Вы, надеюсь, вполне отошли, Эл, детка?

— Я вообще человек неунывающий, — ответил я, скрестив на всякий случай пальцы.

— Полагаю, вам все же лучше приготовить себе стаканчик, — сказала она. — Я как раз заказала спиртное.

На этот раз ее туалет был еще более вызывающим: шелковый шарф оранжевого цвета был стянут узлом на груди, помимо него она каким-то чудом ухитрилась натянуть на себя узкие штанишки, начинавшиеся у лодыжек и резко обрывавшиеся на бедрах.

Чарити заинтересованно наблюдала, как я разглядываю ее.

— В чем дело, детка? — наконец спросила она. — Вы впервые видите пупок?

— Бронзовый от загара — впервые, — откровенно признался я. — Примечательное зрелище!

К тому времени, когда я смешал себе бокал, она задрапировала своей особой кушетку, а ее бокал был водружен на диафрагму.

— Что нового во внешнем мире сегодня, лейтенант? — равнодушно спросила она.

— Та голова пятилетней давности была точно опознана братом убитого Габриелем Мартинелли. Имя убитого — Тино, — сообщил я будничным голосом.

Бокал полетел на пол, так как Чарити резко выпрямилась.

— Что? Что вы сказали? Я еще раз повторил свои слова. Чарити снова откинулась на кушетку и несколько минут тихо лежала, уставившись в потолок.

— Я когда-то уже слышала это имя — Габриель Мартинелли. Кто он такой?

— Преуспевающий бизнесмен. Насколько мне известно, он до сих пор является официальным палачом гангстерского синдиката. Работает вместе со слепым по имени Эдвард Дюпрэ+, который специализируется на убийствах людей в полнейшей темноте.

— Налейте мне еще бокал, — попросила она тоненьким голоском, по-прежнему не отводя глаз от потолка.

Я принес свежий коктейль и остановился возле кушетки, вопросительно глядя на нее.

— Куда мне его поставить?

Чарити спустила ноги с кушетки, забрала у меня бокал и принялась медленно его осушать.

— Какие еще новости? — наконец спросила она.

— Сегодня днем я снова побывал в вашем фамильном особняке. У меня состоялся продолжительный, довольно откровенный разговор с женой вашего брата.

— Эта сука!.. — пробормотала Чарити без особой злобы в голосе. — Могу поспорить, жаловалась на пагубное влияние на ее замужнюю жизнь этой негодницы. То есть меня, конечно.

— Ее тревожит все усиливающаяся вражда между вами и вашим братом, ей кажется, что вы оба готовы уничтожить друг друга.

— Джессика принадлежит к категории прирожденных миротворцев, которые приходят в отчаяние, когда все их добрые намерения ни к чему не приводят, — произнесла она задумчиво. — Мне кажется, я лучше приспособлена к этому миру, чем она. Да, я дрянь, сука, но я это знаю. Она не лучше меня, но не желает в этом признаваться даже самой себе. Я частенько задумывалась, почему мой драгоценный братец женился на ней. — Она покачала головой. — И до сих пор так и не поняла. То есть ради одного «этого» ему жениться на ней не было необходимости. Могу поспорить, она была доступна для любого парня, который бы ей заявил, что физическая близость с нею благотворно влияет на его душевное состояние.

— На мой взгляд, Криспин тоже женился не потому, что увидел в ней единственную женщину, без которой он не сможет жить… — подхватил я. — Если бы я был его женой, я бы в первую очередь с самого утра бил бы его по губам в надежде, что после десяти лет, возможно, он станет немного человечнее.

Чарити расхохоталась:

— Хотелось бы мне на это посмотреть! Но если бы вы предпочли Криспина мне, не кажется ли вам, что это испортило бы наши отношения?

— Я и не догадывался, что между нами существуют отношения, если, конечно, вы не имеете в виду эпизод с нанесением телесных повреждений.

Чарити пожала своими потрясающе красивыми голыми плечами.

— Всему свое время, детка. Надо потерпеть еще каких-нибудь минут пятнадцать…

— После того как я поговорил с Джессикой, у меня состоялся разговор с вашим братцем, — сообщил я.

— Представляю эту картину! — Она пренебрежительно сморщила нос. — Вы все еще пытаетесь доказать, что Тино находился в той комнате, как рассказала старенькая Эмили?

— Я все еще пытаюсь это доказать, потому что я коп и должен действовать настойчиво до самого конца. Вот Габриель с Дюпрэ+ ничего не станут доказывать, поскольку убеждены в том, что это правда.

— Почему?

— Не спрашивайте меня. И, возможно, вам лучше не спрашивать и у них тоже. Примерно полчаса назад Габриель предъявил мне ультиматум: если я не приму соответствующих мер в отношении Самнеров в течение ближайших двадцати четырех часов, они сами вами займутся.

— Как он истолковывает это «вами»? Кого он имеет в виду?

В ее голосе появились истеричные нотки.

— Он имеет в виду всех, кто жил в доме, когда был убит Тино, — ответил я. — Илай умер, так что, дорогуша, остаетесь только вы с Криспином.