— Э, нет, тут ты не совсем прав. Я понимаю, что она девочка ветреная. Но у тебя есть преимущество. Ты ее не любишь, а она только о тебе и говорит. Да, дочка любит деньги. А кто их не любит? Думаешь, твоя художница их не любит?

Я открыл рот от удивления. Откуда он все знает? Неужели следил за мной?

— Не делай такие большие глаза. Я люблю чтобы все было четко и понятно. Держу руку на пульсе, так сказать. Как мужик мужика я тебя понимаю. Девочка милая и вся такая неземная, но она из другого мира. Нам он не понятен и эфемерен. Вдохновение, охи, вздохи, восхищение. Блажь. Кого и когда это могло прокормить? А вот семьи распадаются на раз. Это же искусство, сегодня с одним, завтра ветер переменился с другим. Я же, как сыну, предлагаю выгодное предложение со всех сторон. Карина земная и любит деньги. Через карточку ее можно контролировать, и она будет послушно выполнять все, что скажешь. Естественно мы заключим брачный договор, и поверь, тебя я не обижу.

— За что мне столько почестей, дядя Коля?

— Ну мы же не чужие люди. Что ты, что Тарас, вы мне как сыновья. А семью я не обижаю.

— Не думаю, что это для меня выгодное предложение.

— Понимаю. Чувствуется в тебе рука хозяина, — он довольно крякнул. — Да, Кариночка много хлопот принесет. Но и это я готов компенсировать.

— Интересно как? — чувство, что в еду что-то подмешали стало сильнее.

— К снижению цены, я добавлю еще, в будущем разумеется, свой рынок. И это будет оговорено в договоре.

— Когда это еще будет, — мне надо понять зачем ему это надо. Нет у Карины любви ко мне. Нет и не было никогда. — Да и будет ли тоже не факт.

— Не факт. Я готов заплатить.

— Даже так? — это бред, как можно свою любимую дочь продавать как лошадь?

— А почему нет? Приданое и все такое, — довольно улыбнулся, думая, что я согласен и на все готов. Ну да в его мире все любят деньги и ради них готовы на всё.

— И сколько? — мне просто интересно во сколько отец оценивает свою дочь.

Николай Николаевич на салфетке написал сумму. Наверное, впервые в жизни я четко понял, что никогда не знал этого человека. И никто его не знает. Даже семья, которую он не обижает.

— И все?

— Хочешь сказать, что мало? — прищурил глаза и поджал губы.

— А вы считаете, что за Кариночку этого достаточно?

— Я уверен в этом.

— Зря. Ваша дочь раздвигает ноги перед первым попавшимся.

— Не смей так говорить о девочке, — лицо пошло красными пятнами, кулаки сжались.

— Как? Я еще даже не начинал. Или вы не знаете о ее похождениях? — понимаю, что зря его злю, а сделать ничего не могу. Противно. — Рука на пульсе не дрожит?

— Щенок!

— Возможно, но и оленем с ветвистыми рогами становится не желаю. Кариночка переспала со всем городом. И вы хотите, чтобы я согласился на ваши условия?

— Хорошо, — он еле сдерживался, слова цедились сквозь зубы с присвистом. — Я увеличу сумму вдвое.

— Да хоть в десятеро. Я не соглашусь на это. В моем доме грязи не должно быть.

— Да как ты смеешь, гаденыш! — резко вскочил, перевернув стул.

— Смею, Николай Николаевич, — внутри слово пустота образовалась и стало все равно правильно это или нет. Я никак не мог понять причины всего этого цирка. — Мне интересно, а вам самому не противно продавать дочь? Скольким вы ее уже предлагали? Почему она до сих пор не замужем? Неужели денег не хватило?

— Да потому что я хочу объединить свой рынок с твоими ресторанами! — резко поднял в верх руки с сжатыми кулаками тряся ими в воздухе. — Я ждал гребаных десять лет, пока ты наиграешься в спасателя! Год, пока ты встанешь на ноги! И больше не намерен ждать! Тебе лучше согласиться на мои условия, если хочешь, чтобы это все работало! — громко стукнул кулаками по столу и только теперь понял, что сказал лишнего и слишком громко. В зале повисла тишина. Посетители с интересном смотрели на нас.

— Это угроза? — теперь все понятно. Но глупо-то как.

— Это добрый совет от опытного человека, — взял себя в руки, улыбнулся. — Подумай над моим предложением.

— А тут и думать нечего. Мы разрываем наши договоренности.

— Это вряд ли. Читай внимательно условия, — рассмеявшись он ушел.

— Черт! — взъерошил волосы достал телефон. — Отец, ты где? Надо срочно поговорить. Еду.

— Тимофей Иванович, вот документы, что вы просили.

— Спасибо, — не глядя взял папку и поспешил к отцу. На мое счастье он был все еще в ресторане.

Ногу уже ощутимо тянуло. И это добавляло злости. Пришлось доставать трость, чтобы снизить нагрузку и идти быстрее. Блин. Каждый встречный одарил сочувствующим взглядом. И в кабинет отца я ворвался злой как демон.

— О, какой ты грозный, — твердый взгляд мне в глаза, ни на мгновение не перевел его на палку. Впрочем, этого не надо делать, ведь ее стук слышно за километр. — Ложись на диван.

Не стал спорить, потому как устал. И боль отупляла, а нам надо подумать и найти наилучший выход.