— И на скольких девушках ты использовал такую тактику?

— На нескольких, — подмигнул Тейт, медленно ведя машину по ухабистой дороге.

— Та-ак... Давай-ка посмотрим, получится ли у меня воссоздать точную картинку. Тебе шестнадцать...

— Нет, семнадцать.

— Ты получил права только в семнадцать?

— Нет, права у меня были, просто... Отец не разрешал ездить на «Камаро», пока не исполнится семнадцать.

— А-а, ладно, ошибся, — сказал Логан. — Значит, тебе семнадцать и ты — в отцовской «Камаро». Длинные волосы или короткая стрижка?

Тейт пожал плечами.

— Длинноватые.

— Ага. Значит, как и сейчас, куча кудряшек, — Логан окинул Тейта оценивающим взглядом. — Гормоны играют. Темное укромное местечко сзади на парковке автокинотеатра и... маленькая симпатичная счастливица сидит рядом в своем самом красивом летнем платьице.

Тейт громко хохотнул, а затем чертыхнулся, когда «Мустанг» попал в выбоину.

— Это ты виноват. Отвлек меня.

— Ну не знаю. Мне кажется, что это была всё же мысль о летнем платьице и легком доступе. Гораздо труднее залезть в штаны. Ты вообще умеешь это делать?

Тейт кинул взгляд на ширинку брюк Логана и кивнул. «Черт бы меня побрал... У меня же и без того давно стоит!»

— Я знаю, как пробраться в твои.

— Уверен?

— Клянусь.

— Такой задиристый…

— Как тебе всегда нравится... — проговорил Тейт, вернувшись к их привычному подшучиванию.

— Зад– иристые мне определенно нравятся, — ухмыльнулся Логан. В этот момент луч фар вырвал из темноты узкий проем в конце дороги и наконец осветил широкое открытое поле впереди.

Там, где раньше парковались машины, тянулись ряды небольших бетонных бордюров, поросших травой, и возле каждого места были подставки для лотков и гнезда для динамиков. В дальних концах с обеих сторон поля располагались два огромных экрана. По периметру стояли прожекторы, а по середине — небольшое здание с гигантской и, видимо, уже давно не зажигавшейся вывеской в виде стрелы. На ней было написано «Мел’с».

«Мустанг» остановился на окраине старого драйв-ина, и при мысли о «парковке» в этом уединенном месте с Тейтом сердце в груди Логана заколотилось в такт вздрагивающему члену.

— Так я прав? — отвлек Логана хриплый голос Тейта и заставил отвести взгляд от нарисовавшихся в голове возможностей, которые определенно маячили впереди на том поле.

— Насчет...?

Тейт, будто вспомнив о чем-то очень вкусном, облизал губы.

— Что буду твоим первым.

Сексуальное напряжение в машине начало зашкаливать, и Логан уже ничего не мог с собой поделать. Он накрыл ладонью и сильно сжал свой ноющий стояк, который с готовностью откликнулся на откровенное приглашение Тейта выйти и поиграть.

— Моим первым в каком плане?

— Первым парнем, который отвез тебя на драйв-ин, на парковку, выключил все огни и, надеюсь, проберется к тебе в штаны.

Логан прикусил щеку с внутренней стороны и с трудом сдержал стон. Потому что от возможности, рисовавшейся со слов Тейта, захотелось тут же расстегнуть молнию и приступить к делу, не откладывая.

— Что касается драйв-ина, то согласен, что это будет мой первый опыт. А вот насчет «пробраться ко мне в штаны» — большой вопрос.

— Еще какой большой!

— Знаешь, хороший мальчик не стал бы заострять на этом внимание.

На губах Тейта появилась развратная, такая любимая улыбка. Парень положил руку на собственный пах и начал массировать заметную выпуклость под ширинкой джинсов.

— А кто сказал, что я был хорошим?

Логан прищурился и сам себе признался, что бывали времена, когда Тейт не казался таким уж хорошим. И черт бы побрал Логана, если бы ему не нравилось, когда этот парень начинал играть. Но чтобы поддержать дух игры, Логан, пожав плечами, заметил:

— Сам знаешь. Все девчонки.

Тейт тихо рассмеялся, и его смех прозвучал так беззаботно, так расслабленно, что Логан прямо заслушался. Он был рад вернувшейся в их общение привычной непринужденности. Невероятно, как долго могут тянуться двадцать четыре часа, когда ты не в ладах со своей второй половиной.

— Все девчонки? Их было не так уж много. И то, что я был с ними «хорошим», не означает, что ты разделишь их судьбу.

Логан бросил пристальный взгляд на руку Тейта, которой тот сжимал собственный стояк, и проговорил: