Чего скрывать, Аркадий частенько прикрывал ночными дежурствами свои «заплывы». Коллеги были в курсе, тем более, те случались практически на их глазах. Особенно – с медсестрой Леночкой. Его прикрывали в случае, если Ольга вдруг звонила среди ночи, просила позвать к телефону. В основном попадало, когда у Савелия случалась очередная «ломка». До сегодняшнего дня всё шло гладко. Во всяком случае, так Аркадию казалось.

– Хватит! – крикнула неожиданно Ольга, поднимаясь с коленей и вытирая слёзы. Схватив со стола стакан, бросила его на пол. Стакан, как ни странно, уцелел. – Достаточно на сегодня! Я не вынесу больше! Можешь врать что угодно. Раз сын в курсе, то зачем изображать прилежную семью, да? Не стоит корячиться. Расслабься. И так переусердствовал…

– О чём это ты? – несколько фальшиво удивился он, захлопнув дверь в комнату, где на тахте очухивался после удара его родной сын. Вернувшись к жене, старался не смотреть ей в глаза. – Я ничего не изображаю. Даже не думаю… Я просто живу. Пытаюсь жить, вернее.

– Да, ты примерный муж, – она взглянула, быстро отвела глаза в сторону, как бы подбирая слова. – Особенно в постели. Я… никогда не выносила сор из избы… А тебя это устраивало. Ох, как устраивало! Так и жили слепыми. Не замечали… Делали вид.

Он молчком вышел в прихожую, оделся, обулся, задержался на несколько секунд, но, так ничего не сказав, покинул квартиру. Его никто не удерживал.

– Ты куда смотрела, недоросль?! – худосочный доктор, тонким носом и неприбранными усами напомнивший Кристине почтальона Печкина, словно попытался подцепить шкафоподобную санитарку за край халата и опрокинуть на видавшую виды каталку. – Ну не мог же невидимкой проскользнуть, он вышел через дверь!

– Дак я… Дак на минутку, – оправдывалась та, широко разводя руками, любой из которых запросто при резком движении могла бы отправить исходящего криком докторишку в получасовой нокаут. – Дак в туалет отошла. Эрвин Эммануилыч… Ненадолго.

– Ключ тебе на кой ляд даден? Чтоб закрывала дверь! У нас не психиатрия, заборов и видеонаблюдения нет. А по поводу этого больного тебя предупреждали конкретно, – голос доктора истошно дребезжал, словно по ржавой железной кровле маршировал полк оловянных солдатиков. Обладатель «дребезга» продолжал при этом наступать на провинившуюся санитарку.

Кристина стояла боком в проёме дверей и не знала, что ей делать. Она уже тысячу раз пожалела, что сообщила «почтальону Печкину» об уходе Вениамина из клиники, но кто мог знать о подобной реакции! Зачем она здесь, среди мрачноватых медсестёр и мужеподобных санитарок? Среди серых стен и старых оконных рам?

У доктора вдруг кончился запал, он как-то осунулся, сгорбился, повернулся и поплёлся к себе. Когда проходил мимо посторонившейся Кристины, та расслышала:

– Нет, я так больше не могу. Хватит с меня. С кем работать приходится! Господи, один сброд, один сброд. Где теперь его, беглеца этого, искать? Не во всероссийский розыск же подавать!

– Я найду, – вырвалось у Кристины.

«Печкин» замер в опасной близости от девушки, зеленоватые с прожилками глаза при этом ненадолго юркнули ей за капот. Вынырнув оттуда, эскулап принял решение:

– На пять минут в ординаторскую зайдите… э-э-э… барышня, – галантно посторонился, жестом вождя мирового пролетариата указав единственно верный путь.

«Хорошо, хоть барышня, а не недоросль», – мелькнуло у девушки.

– Если не секрет, где вы собираетесь вашего… вьюношу искать? – поинтересовался «почтальон Печкин», усадив девушку на диван и закрыв на шпингалет дверь ординаторской. – Боюсь, этого не знает никто в нашем городе.

– А я знаю, – невозмутимо отчеканила Кристина. – Вот только приводить его обратно потом не намерена! Вы ничем не можете нам помочь, я убедилась в этом!

– Эх, молодость… – усаживаясь за стол напротив девушки, «Печкин» мечтательно вознёс глаза к потолку. – Что вы подразумеваете под словом «помощь»? Почему я так разошёлся? – тут доктор внезапно умолк, видимо, для того, чтобы Кристина поняла, что «расходится» так он не чаще, чем раз в квартал. – Диагноз ещё окончательно не установлен. Именно сегодня вашего… Жмиркина…

– Поплевко, – исправила Кристина.

– Ну да, ну да… Именно сегодня у нас собирается консилиум по его поводу. И девяносто девять процентов за то, что диагноз окажется весьма неутешительным. А значит, нужна изоляция, он не безопасен для общества, понимаете?

– Что? – Девушка вскочила, сделала несколько решительных шагов по направлению к «почтальону Печкину». – Венечку в психушку?! Не будет здесь его, слышите? Никогда! Это происходило на моих глазах. И я чувствую ответственность. Я помогу Венечке. Я верну его к жизни!.. Это мой долг, в конце концов!