Ее бедра двигались свободно и легко, как в танце. Она вернулась с новыми порциями и опять уселась рядом со мной. Ее длинные ноги с превосходным загаром — лучшая реклама в пользу поклонения солнцу, какую я когда-либо видел.

— Ну, вот и все, — сказала она. — У вас есть еще вопросы, лейтенант? У меня, как вам известно, есть алиби на время убийства. Так случилось, что я, видите ли, провела ту ночь с мужчиной. Конечно, если вы будете настаивать, я могу назвать вам его имя, но уверена, что ему бы это не понравилось. Видите ли, я случайно узнала, что у него жена и восемь голодных детей; и если он потеряет свою работу уборщика в офисе шерифа, то он…

— Интересно, — прервал я ее, — у тебя есть еще что-нибудь под этой рубашкой?

— Никогда не вздыхай так выразительно, задавая подобные вопросы, — сказала она. — Ты напоминаешь мне моего усопшего супруга. Вот с таких вздохов и началась его сердечная болезнь, а потом…

— У меня нет никакой недвижимости, — сказал я. — Поэтому мне не о чем волноваться.

— Это легко поправить, — сказала она просто. — Женись на мне, а?

— Ну да, конечно, — сказал я. — И глазом не успеешь моргнуть, а у нас уже полон дом детворы под ногами.

— Я серьезно, Эл, — сказала она низким голосом. — Почему бы тебе не жениться на мне? Мне кажется, я снова хочу замуж. Ты как раз из тех, за кого бы я рискнула выйти во второй раз. Недвижимости осталось столько, что вполне хватит нам обоим. Ты бы бросил эту работу копа с ночными разъездами, а я бы могла…

— Впервые слышу от дамы высоконравственное предложение. Я потрясен. И даже не уверен, что мне это нравится. Но лучше скажи, а ты сама не бегала на свидания с Харри Вейсманом?

— Не пытайся увильнуть от ответа! — резко парировала она.

— Никто не любит Харри Вейсмана, — сказал я. — Судьба Джулии Грант тоже никого особенно не заботила. Но если сама Джулия никого не волновала, то почему все так переживали о том, с кем она встречается?

— Понятия не имею, — сказала Кэнди и зевнула. — Я не хочу играть с тобой в ?полисменов и разбойников?. Я хочу выйти замуж.

— Тебе надо зарегистрироваться в агентстве, — сказал я ей. — За двадцать пять баксов они выдадут тебе пачку из десяти фотографий с лицами десяти парней, которые выглядят по-разному, но на уме у них одно и то же.

Кэнди поднялась с кушетки и встала передо мной. Медленно стянула с себя белую рубашку, и та упала на пол. А Кэнди все стояла и смотрела на меня сверху вниз.

По крайней мере одно теперь можно было считать неоспоримым фактом: под этой рубашкой у нее точно ничего не было.

— Ты уверен, что не хочешь на мне жениться? — нежно проворковала она.

— Это, пожалуй, единственная вещь, в которой я уверен, — выдавил я. — И еще я сконфужен.

— Мы бы могли сейчас же оформить все необходимые документы, — продолжала она. — Неужели это такая трудная ноша — быть моим мужем?

— Ты, вероятно, серьезно относишься к этому солнцепоклонству, — сказал я. — У тебя везде такой ровный загар.

— Ты все еще уходишь от ответа, — сказала она. — Спрашиваю в последний раз, Эл Уилер. Ты женишься на мне?

— Не думаю, — сказал я.

Она нагнулась, подняла рубашку с пола и набросила ее на себя через голову, как обычно делают все женщины. Затем она змеевидными движениями вползла в нее, и белая ткань стала спадать с ее груди к бедрам. Такого рода представления и возродили в свое время интерес публики к водевилям.

— Жаль, что вам так рано надо уходить, — сказала она раздраженным тоном. — Что-то вы меня сильно утомили своим присутствием, Эл Уилер!

Я допил свое виски и встал. Затем медленно побрел к двери. Кэнди осталась стоять на месте, наблюдая за мной. Я подошел к двери и обернулся:

— Я могу тебе сказать, чего боится Ромэйр. Вейсман шантажирует его, а Эдгар не желает платить. Но еще больше он не желает обсуждать, что является предметом шантажа. Ты тоже не желаешь это обсуждать?

— Убирайся! — прошипела она сквозь зубы.

— Джулию Грант убили, — сказал я. — Может быть, тебе следует рассказать мне, чего ты боишься. Я быстро это улажу, а то ведь как бы не было слишком поздно.

— Убирайся! — Она схватила бутылку из бара и швырнула ее в меня.

Я убрался.

Этот ночной экскурсионный тур я проходил без экскурсовода. Последний визит — и тур, в любом случае, будет завершен. Я собирался заскочить к своему приятелю Харри Вейсману. Уже становилось поздно, и, несмотря на то, что у меня оставалось менее двадцати четырех часов до отпущенного мне шерифом срока, я подумал: все равно надо отправляться спать, каким бы жалким ни был итог этой бурной ночи.