Сашины глаза, доселе вежливо-безучастные, изумлённо расширились.

– Борис Матвеев – ваш брат?!

Она несчётное количество раз выводила это имя, подписывая свои школьные тетрадки, и слышала его на всевозможных школьных мероприятиях, и знала наизусть историю его подвига, а оказывается, этот неведомый герой – брат Ивана Ильича!

– Да, – Дед нахмурился, – Борька. Мы вместе спали на топчане в чуланчике, где жили тогда его родители – ну, и мои потом тоже. Простые люди. Но великие, Саша! Ты и представить теперь не можешь, как они рисковали, пригрев сына «врагов народа»…

Дедов задумался. Саша тоже молчала. Потом вдруг спросила:

– А за что их… – но договорить не решилась.

– Арестовали? А ни за что! Был такой партийный деятель, Ивахнюк. Захотелось ему пожить барином, в большом красивом доме. И его выбор пал на дом моих родителей.

– Они были богатыми?

– Что? – Дедов озорно сверкнул на Сашу глазами и рассмеялся. – Да не особо. Мой дедушка был директором реального училища, теперь это железнодорожный техникум, а отец – инженером. Дом был просторный, целых шесть комнат, да и семья была большая… Внуки этого Ивахнюка и теперь там живут, все у меня учились. – Он взял большой ломоть хлеба с маслом, выложил на него полную ложку густого абрикосового варенья и протянул Саше. – На вот, попробуй. Варенье наше, из наших же абрикос. Сестра варила.

Саша приняла угощение и машинально откусила, чтобы не обидеть хозяина. Его рассказ взбудоражил её оцепенелое сознание, и, слушая его, она и не заметила, как съела весь бутерброд. Варенье оказалось очень вкусным (бабушка бы сказала: и-зу-ми-тельное!), его капелька стекла на руку, и она облизала пальцы. Иван Ильич лукаво улыбнулся и тут же спроворил второй бутерброд.

– Держи.

– Спасибо, – застенчиво улыбнулась Саша, – Правда, очень вкусное!

– На здоровье, – машинально ответил Иван Ильич, думая о чём-то своём. Он увидел, как его гостья заглянула в пустую чашку, и, не спрашивая, наполнил её чаем. И только после этого продолжил. – Но я вот к чему. Ты, пожалуйста, не думай, что я затащил тебя сюда, чтобы ты слушала мои старческие воспоминания…

Саша вскинула на него глаза.

– Да я и не… Иван Ильич, мне очень интересно, правда!

– Ну, ладно, ладно. Верю! – он причесал крупной пятернёй свою седую гриву. – Мои приёмные родители, светлая им память, отправили меня в университет, так как видели мою страсть к истории и книгам вообще. Они всех нас троих выучили, хотя было непросто. Борис закончил железнодорожный институт, Катя – иностранных языков, но это уже после войны было. Батя говорил: человеку не всё равно, чем свой кусок хлеба зарабатывать. Свою работу надо уважать! – Он помолчал, глядя на Сашу. – Я уважаю свою работу, Сашенька. Это Батя меня научил. Поэтому я не могу равнодушно смотреть на то, как пропадают результаты этой работы. Ты должна учиться дальше!

Саша в это время слизывала с руки большую янтарную каплю благоуханного варенья. Она так и застыла с прижатой к губам рукой. Дедов машинально протянул ей чистое льняное полотенце, но тут же сказал:

– Лучше вымой руки под краном, всё равно будет липнуть.

Она послушно встала и вымыла руки над старой эмалированной мойкой и только потом взяла полотенце.

– Ты ведь хотела поступать в Институт культуры, верно?

Саша медленно опустилась на стул и уставилась на свои руки, в которых держала полотенце.

– Да.

– Я не стану тебя спрашивать, почему ты передумала, о причинах догадываюсь… Но, Саша…рано или поздно тебе всё равно придётся где-то работать. Ты об этом думала?

Саша уставилась в окно, за которым сгущались ранние сумерки пасмурного дня. Она до сих пор не думала всерьёз о работе, хотя отдалённо и допускала такую возможность. Но потребности её теперь были настолько скромны, что поиски работы не были насущной необходимостью; поэтому все её силы уходили на зализывание ран. Однако теперь, когда слово было произнесено и она увидела свою ситуацию глазами другого человека, её саму удивила неопределённость собственного положения. В самом деле, не может же она вечно сидеть под крылышком у бабушки! Бабушка не настолько больна, чтобы находиться при ней неотлучно, к тому же внучкин унылый вид уж точно не прибавляет ей здоровья. А учитывая постоянно растущие цены, лишняя копейка будет совсем не лишней в их скромном бюджете.

– Но куда же я пойду работать? – Саша растерянно посмотрела на Дедова. – Я ведь ничего не умею…

– Вот! – воскликнул тот и удовлетворённо откинулся на стуле. – Это самое главное. Ты думала о том, чем бы ты хотела заняться?

– Ну… – Она сделала над собой усилие и, сглотнув, заговорила быстро, боясь снова расплакаться: – Раньше я хотела стать искусствоведом, организовывать выставки и музейные собрания, ездить по миру в поисках экспонатов и всё такое…

Она выпалила это на едином дыхании, и к концу фразы у неё уже не осталось воздуха, поэтому на последних словах её голос замер. К тому же, произнесённая вслух, эта мысль поразила её своей беспомощностью. В детстве она любила воображать свои беседы с любимыми актёрами или книжными героями – так вот, сказанное теперь выглядело столь же маловероятным.

Иван Ильич подождал немного и, так как продолжения не последовало, сказал:

– Со временем – возможно, но это долгий путь. А любой путь начинается с первого шага. – он пристально смотрел на Сашу, наблюдая, как сказанное им торит дорожку в её растерянном сознании. – Каким будет твой первый шаг?

Конец ознакомительного фрагмента.