Шрифт:
— Ты точно не возражаешь? — с беспокойством спросил я. — Нет ощущения, что тебе чего-то не хватает?
— Чего? — сонно промурлыкала она. — Чего не хватает?
— Прожекторов, камеры и так далее.
— Только не кричи «снято!» в самый неподходящий момент, — еще более развратно хихикнула она. — И раз уж у нас нет ни прожекторов, ни камеры, как насчет какого-нибудь действия?
Глава 8
— Яичница, бекон и кофе, — гордо провозгласила Мариза. — Пожалуйте завтракать.
— Я не верю, — сонно пробормотал я. — Это, наверное, мираж?
— Поднимись да сам проверь — Она закатила глаза. — После того, что ты вытворял ночью, я не знаю, удастся ли тебе сегодня подняться вообще!
— Ты находишь мое выступление удачным? — скромно поинтересовался я.
— Более л и о, — признала она. — Я нахожу, что у тебя есть и фантазия, и выносливость.
— Тогда, — с надеждой спросил я, — может, я получу обратно свои пятьдесят долларов?
Приканчивая вторую чашку кофе, я чувствовал себя почти обезоруженным Именно эпизодическое прикасание к восторгам семейной жизни и удерживало меня в холостяках Мне невыносима мысль о том, что все это блаженство погрязнет в болоте рутины. Мариза сидела за столом напротив меня, подпирая подбородок обеими руками, и на лице ее отражалась тяжкая работа мысли.
— А что теперь? — вдруг спросила она.
— Ты ожидаешь повторения? — занервничал я.
— Что теперь будет со мной? — взорвалась она. — Или ты собираешься возвратить меня папочке, чтобы получить заслуженную награду?
— Нет, — ответил я. — Во всяком случае, не сейчас.
— И на том спасибо! — поклонилась она. — Я все равно туда не пойду.
— Сначала я должен еще кое-что выяснить. Например, кто убил Бонни Адамc и что произошло с ее телом.
Она вздрогнула.
— Я совсем забыла!
— И где находится Трисия Камерон, — продолжал я. — И какое отношение ко всему этому имеют мои старые приятели Вилсон и Бриджс?
— О них я тоже совсем забыла! — жалобно произнесла она. — И надо же тебе было испортить впечатление от такого прекрасного завтрака!
— Оно восстановится, когда ты будешь мыть посуду, — пообещал я, поднимаясь. — А мне тем временем пора заняться делом.
— Деловой, скажите на милость! — фыркнула она. — А что будет со мной, пока ты шляешься?
— Весна пришла, весна ушла, а я не заметил, — пропел я. — Ты тут сделаешь уборку.
— А если сюда явится Билл Вилсон?
— Наверное, ты убежишь?
— Да я серьезно говорю! — закричала она. — За ночь у него снова могли перемениться планы.
— Сомневаюсь, — покачал я головой. — Но ты все же не подходи к двери. Вряд ли они осмелятся взломать ее.
Не средь бела же дня и не на Беверли-Хиллз!
— Вот за что я больше всего тебя люблю, — горько произнесла она. — Ты сама доброта!
Первым делом я остановился у банка и обналичил чек на двести долларов. Потом поехал в Нижний город.
Улица ничуть не похорошела с тех пор, как я видел ее вчера днем, но меня утешала мысль, что на сей раз мне придется карабкаться всего лишь на третий этаж. Я нажал на звонок не менее четырех раз, пока дверь наконец приоткрылась.
Огромная туша все еще была завернута в линялое кимоно, но блестящие бигуди исчезли, и череп покрылся мелкими кудряшками немытых седых волос, что едва ли послужило украшению внешнего облика.
— В чем дело? — Черные глаза-пуговки, утонувшие в дряблых щеках, смотрели настороженно и испуганно.
— Миссис Донован, — вежливо заговорил я, — мы виделись с вами вчера вечером, помните?
— Вы пришли вместе с девушкой в квартиру мисс Адамc, — неторопливо кивнула она, глядя все так же настороженно. — Что вам нужно?
— Я хочу с вами поговорить. Можно мне войти?
— Поговорить? — В глазах ее засуетилось сомнение. — О чем это?
— О теле мисс Адамc, — сухо произнес я. — Оно находилось в квартире вчера днем, я сам его видел. Но к приезду полиции, то есть спустя пятнадцать минут, оно исчезло. Само оно уйти не могло.
— Вы с ума сошли! — Дверь начала закрываться.
Я просунул ботинок между дверью и косяком сноровисто, как опытный коммивояжер.
— Миссис Донован, избавьте себя от лишних хлопот!
Либо вы говорите со мной, либо с копами.
— Не понимаю, о чем вы! — В черных пуговках отражалась судорожная работа мысли. — Кто вы такой?
— Меня зовут Холман, — представился я, — частный детектив Холман. — Я доверительно улыбнулся. — Работаю на клиента, которого весьма волнует судьба мисс Адамc. Он хочет узнать, кто убил ее, но в полиции заинтересован не больше вашего.