Близилось время ужина, о чём не постеснялся сообщить заскучавший желудок. Я привыкла к распорядку и угадывала время прихода Фани минут за десять-пятнадцать. Выглянула в окно, убедившись, что шум льющей воды не был галлюцинацией – небо, наконец, лопнуло, выплеснув на парк, цветник и флигель целое озеро. В такую погоду особенно хорошо находиться в тёплом помещении, отгороженном от стихии толстыми стенами и двойными стёклами. Я невольно пожалела служанку, вынужденную шлёпать по залитым лужами дорожкам. Но это не моя вина! Это граф не захотел поселить приехавшую на смотрины леди в главном здании. Я тряхнула головой, прогоняя тысячу раз передуманные мысли – сейчас надо навести порядок, не хочется давать Фани повод для подозрений. Спрятала всё, что приготовила для побега, остальные вещи сложила в сундук, швейные принадлежности убрала на место, расправила сбитые покрывала на кровати и креслах. Перешла в гостиную и только тут заметила на кушетке забытую книгу – подарок няни. Она дала мне в дорогу довольно потрёпанный том, сопроводив наказом: всегда держать при себе, ведь я еду в нехорошее место, и святая книга должна меня хранить. Надо признаться, что я не особенно вслушивалась в слова мудрой женщины – слишком меня увлекало предстоящее путешествие. Подумать только – Боннты везли меня на авто!

Надо было срочно отнести книгу в сундук, но я услышала шаги – Фани вот-вот войдёт сюда. Не очень-то хорошо будет, если старуха застанет меня мечущейся по комнатам. Я села на кушетку и раскрыла книгу. Даже успела прочесть несколько строк.

Служанка без церемоний распахнула дверь и втащила объёмную кожаную сумку. Тяжело топая и громко шмыгая носом, двинулась в столовую. Я не смотрела на Фани, но не сомневалась, что та, даже не поднимая век, зафиксировала и мой вид, и моё положение, и всё остальное. Пока старуха выкладывала кушанья из утеплённого войлоком короба и сервировала стол, я продолжала читать.

«…раскалённый меч рассечёт небеса, земля содрогнётся, и мир разделится надвое. Достойные уйдут, оставив наследницу, и с ними уйдёт представитель иных…»

Глаза снова и снова пробегали по непонятной строке, а я вспоминала день приезда в графское поместье…

Мы выехали затемно и двигались без остановок, ведь автомобилю не нужен отдых, как лошадям. Я сидела рядом с графом, он управлял машиной, графиня полулежала на заднем диване – она нехорошо себя чувствовала. На закате, проезжая по дороге, пересекавшей поле с изумрудно-зелёной яровой пшеницей, мы увидели поросший старыми деревьями пригорок, едва заметные среди верхушек остроконечные крыши башен главного здания. Чуть позже, уже в темноте, я различила въездные ворота. В тот самый момент, когда автомобиль миновал их, яркая бесшумная вспышка разрезала небо. Это не походило ни на молнию, ни на зарницу. Незнакомое явление. Я спросила графа, что это. Он не успел ответить, потому что земля стала колебаться. Графиня пронзительно закричала, от неожиданности я прикрыла уши ладонями. Всё успокоилось через минуту. Небо, как и прежде, стало иссиня-чёрным и засверкало мелким бисером звёзд…

Звон от постукивания ложечкой по графину заставил меня очнуться. Фани предпочитала общаться такими знаками. Можно подумать, что за каждое лишнее слово из её жалования вычитают существенную сумму.

Во время трапезы я присматривалась к пряникам, лежавшим на плетёном блюде – хорошо бы прихватить их в дорогу. Обычно старуха приносила столько съестного, будто кормила здоровенного великана, я не съедала и четверти, но Фани забирала всё, что оставалось, с собой. Заметив, как я пододвигаю блюдо к себе, она сверкнула рыбьими глазами и хрипло поинтересовалась:

– Что вы задумали, леди Аделия?

Этим вопросом она словно пригвоздила меня к стулу. Я с трудом подавила волнение и старалась говорить беззаботно:

– По вечерам здесь так тоскливо, надеюсь, сладкое меня утешит.

– Ещё не хватало тараканов разводить! – нахмурилась старуха, вытягивая из моих рук поблёскивающее глазированными боками лакомство и пряча в сумку, куда уже успели перекочевать остальные «объедки».

– Но я не буду крошить, – слабо возразила я.

Фани взглянула так, словно я и есть огромная беременная тараканиха, что вот-вот произведёт на свет сотню усатых рыжих отпрысков. Желание спорить пропало. Уж лучше провести полдня, мучаясь от голода, чем дать старухе повод для размышлений. Я скупо поблагодарила за ужин и демонстративно уселась читать. Служанку мой надутый вид нисколько не тронул, она утащила сумку с коробом, набитым провизией, повозилась у выхода, закутываясь в плащ и бурча ругательства в адрес погоды, скрылась в мареве сгущавшихся сумерек.

Я ещё несколько раз перечитала фразу о разрезающем небо огненном мече, о разделении мира, таинственных достойных, загадочных иных и отложила книгу.

Отец учил меня не верить плохим знакам, искать только добрые – тогда и судьба будет благосклонней. Мой новый опыт дал другой урок: землетрясение и диковинный всполох, сопровождавший приезд в поместье графа Боннт, выглядели дурным знаком, хочу я этого или не нет.

После ужина я переоделась в дорогу. Чуть поразмышляв, сунула домашние туфли в котомку. Мне придётся ночь, а то и две провести в гостинице или трактире, наверняка захочу отдохнуть от тяжёлых ботинок. Книгу вернула в сундук, мысленно извинившись перед няней, пообещала ей, что когда пришлют мои вещи, обязательно прочту святые тексты от первой до последней строки. Поверх книги положила записку:

«Уважаемые граф, графиня, виконт, вынуждена покинуть ваш гостеприимный дом и вернуться в замок по весьма срочным делам. Прошу извинить за то, что ушла, не прощаясь.

Аделия

p.s. Сундук прошу переслать с почтовой каретой»

Ну вот и всё. Я выглянула в окно. Дождь перестал, но с ветвей ещё капало. Тучи, истощившись, стали прозрачными, кое-где просвечивало темнеющее небо. Вряд ли Боннты улеглись спать. Вполне возможно, что кто-то из них совершает моцион, прохаживаясь по парку. Лучше будет, если я немного полежу, а флигель покину после заката.

Не разуваясь, растянулась на кушетке и закрыла глаза. Мысли мои были уже далеко, задремав, увидела тонкий сон: маму с крошкой Лу на руках, няню с грудным младенцем, запелёнатым в старенькое каньёвое одеялко, выстроившихся как для парадного портрета сестёр. Где же папа? Он подбежал и встал позади мамы. Все как по команде улыбнулись.

Я успела подумать, что здесь не хватает меня, и хотела рвануться к ним с криком «Подождите, я тоже хочу фотографироваться!», Но ослепительная вспышка испугала меня, тут же всё заходило ходуном, мои родные, цепляясь друг за друга, пытались устоять на ногах, но пол опускался, стены складывались, потолок рушился…