Домик Пифии находился в глубине ещё одного переулка, ещё глуше и темнее, чем тот, что возле квартиры Дарси. Сильно пахло непонятными куреньями, жареным луком и кошками. Наверное, потому, что рядом было расположено мрачноватое кафе с черепом на вывеске.

Я сразу узнала узкую лестницу, наполовину каменную, наполовину деревянную, которую мне описал Данко, и спустилась на десять ступенек вниз, чтобы потом, пройдя по тёмному туннелю, подняться вверх ещё на пару этажей.

Постучала три раза, как научил домовёнок, подождала, ещё два раза стукнула. Потом опять три раза. И принялась ждать. Тишина. Но через минуту дверь распахнулась.

— А, пришла, девонька, — я с радостью узнала свою старушку, — ну проходи, проходи. Что ж ты не предупредила, хоть ворона прислала бы. Я б пирог с грибами испекла, ты такой, верно, и не едала. А так только лепёшки на меду, и чай мой из трав оценишь.

В узком, завешанном шкурами и одеждой коридорчике пришлось пригибаться, а вот кухня оказалась очень уютной с высоким, хоть и закопчённым потолком. На маленьком окне веселенькая занавеска в цветочек. Деревянные полы выскоблены до белизны. Большая печь с лежанкой, может, даже русская, занимает полностью угол. Внутри печи что-то булькало в чёрном закопчённом котле. Столик небольшой, но накрыт красивой кружевной салфеткой, вместо стульев потемневшие от старости табуретки, покрытые вязаными сидушками. Стены сплошь закрыты целебными травами, среди которых я даже несколько узнала. От этого в кухне ощущался очень приятный дух, смешанный из разных ароматов. На многочисленных полочках плотно стояли горшочки, мешочки, склянки и бутылочки. У печи на стене висела разнообразная кухонная утварь, всё изящное и старинное.

— Рассмотрела? — по-доброму хмыкнула Пифия, — ты присядь, присядь, в ногах правды нет.

— Хорошо тут, — выразила я свои чувства, присаживаясь возле печки в уютном уголке. Стол был вплотную придвинут к ее боковой стенке.

— Ну как поживаешь, девонька? Рассказывай. — На столе как по волшебству появилась высокая горка ароматных лепёшек на широкой глиняной тарелке и две глиняных чашки, в которых дымилась тёмная жидкость. Я ненароком вспомнила разбитую чашку Тобиаса, и в который раз пожалела, что её уничтожила. Где такую искать теперь — непонятно.

— Хорошо всё, — я принюхалась к напитку. Чуть горьковатый запах понравился, вкус тоже отдавал горчинкой, но удивительно освежал. — Дом вот сгорел, но мы уже переехали в новый.

— Вижу, что хорошо, — Пифия устроилась напротив, помешивая свой напиток серебряной ложечкой. — Когда прибавление ждёте?

— Ой, так заметно? — удивилась я, глянув на свой живот. Мантию я сняла в коридорчике, оставшись в джинсах и топике. — А я ещё не считала, когда родятся.

— Ну нет, простой народ и сквозь иллюзию твою не заглянет, не то что новую жизнь разглядеть. Да ты бери лепёшки-то, вкусные, только из печи. Стало быть, не один у тебя?

— Двое, — я вздохнула и зажмурилась, откусив лепёшку. Такая вкуснота, слов просто не было! — как в пророчестве.

— Эй, девонька, ты пророчество не тронь, говорила же тебе. Или уже рассказала кому?

Я помотала головой.

— Про пророчество нет, только про папоротник.

— Какой папоротник? — прищурилась Пифия.

— Ну, что я цветок папоротника нашла на купальскую ночь.

— Да иди ты! — всплеснула руками старушка. И помрачнела: — Как от нечисти-то откупилась? Не вижу я на тебе ни порчи, ни посмер… хм, словом ничего не вижу, как ни странно. Или не срывала?

— Сорвала, — вздохнула я. — Меня Поппи, она целительница, надоумила сделать из корешков отвар, а листья положить под подушку. Что-то такое Мерлин делал как будто.

— Мерлин, — фыркнула Пифия, — нашла с кого, пример брать. Знаешь, поди, поговорку: Quod licet Iovis, non licet bovis?

— Знаю. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Так у меня всё и вышло наперекосяк.

— Это как? — старушка подпёрла кулачком щеку, с удовольствием на меня поглядывая.

— Отвар выпил Тобиас, мой муж. Случайно. Я поставила отвар в холодильник, а было жарко.

— Да что ты! — старушка ахнула, прижав ладошку ко рту и расширив глаза. — И не помер?

— А мог? — испугалась я.

— Ой, мог, девонька, и куда молодёжь только не сунется по незнанию! Ну раз не помер — силён, стало быть. Сильный маг?

— Да, сильный. Только он не был магом вообще до этого.

Пифия ещё больше глаза расширила, а потом вдруг принялась хохотать своим каркающим смехом, но быстро успокоилась.

— Как же он тепереча? Неученый совсем?

— Наоборот, ученый. Сметвик устроил нам экстренное обучение, только это тайна и больше сказать не смогу.

— А это правильно, он и обет поди взял? По любому, Сметвик плохого не сотворит.

— Да, обет. А Тоби теперь клады умеет искать. Только это оказалось очень опасно.

— Клады… Да, папоротник такое может. На шею говоришь листок прилепил?

— Да, на шею, сзади. Так он теперь клады этим местом чует. Шейным позвонком, то есть.

— Не увлекался бы, иной клад лучше вообще за милю обходить. Дело это темное, да гиблое.

— Да я уже поняла. А вот с сыном теперь что будет? Он себе один лепесток на руку налепил, а другой на лоб. Он тоже будет клады искать?