– На потолке.

Встав, Джек водил в воздухе руками до тех пор, пока не нащупал единственную лампочку. Когда он вкрутил ее в патрон, вспыхнул свет, показавшийся всем чересчур ярким.

– Ох! Взгляните на этого паука! – воскликнул Дэвид.

Но Джек смотрел не на паука, а на Анну, и она тоже смотрела на него. И хотя она сейчас была мокрой и грязной, словно потерявшийся котенок, Джеку она казалась красивее, чем когда бы то ни было. Мокрая юбка, ничего не скрывая, плотно прилегала к телу, точно вторая кожа. Как истинный рыцарь, Джек перевел взгляд на ее лицо и уже не мог оторваться. Оно так прекрасно, зачем же смотреть куда-то еще?

К тому же в ее взгляде что-то подсказывало ему, что и ей он кажется вполне привлекательным.

– Эй, Джек! Джек!

– Оставь паука в покое, Дэвид, – рассеянно промолвил Джек. – Это его дом, а не наш.

– Я знаю, но он подбирается к маме.

Джек отбросил в сторону безобидного паука и огляделся. Подвал был низким, между головой Джека и потолком оставалось не больше десяти сантиметров. Вдоль стен помещения, насчитывавшего метра четыре в длину и три в ширину, стояло по две койки. На одной из них сейчас и сидела Анна.

У задней стены располагались полки, на которых лежали свечи и спички, электрические лампочки, консервные банки и консервный нож, банка арахисового масла, запечатанная стеклянная канистра с крекерами, бутылки с водой и сверхмощный фонарь с запасными батарейками.

Лестница, по которой они спустились сюда, была довольно крутой. Поднявшись по ступенькам, Джек приложил ухо к двери и прислушался.

– Кажется, худшее позади, – сказал он, обернувшись к Анне. – Но пока идет дождь, и я слышу раскаты грома. Думаю, нам стоит тут задержаться на некоторое время.

Дэвид перевел слова Анны.

– Мама говорит – как решишь, Джек.

– Ладно. Тогда мы останемся.

– Здесь уютно, – встав на цыпочки, сказал Дэвид. – Мы здесь будем ночевать?

– Наверное, это не потребуется.

– Жаль. – И он тут же переключился на другую тему: – Ты насовсем вернулся? Почему ты уехал с полицейскими? Ты по нас скучал?

Анна стиснула руки и махнула рукой, чтобы он замолчал.

Под ее суровым взглядом все оживление моментально слетело с Дэвида. Сразу притихнув и опустив голову, он подошел к матери.

Анна взяла сына за подбородок, подняла его голову вверх и стала говорить знаками. Глаза ее были полны слез.

Нижняя губа Дэвида начала дрожать.

– Я не собирался пугать тебя до смерти, мама. Я просто не хотел спать и мечтал о том, чтобы Джек вернулся. Мне показалось, что, если пойти в трейлер, взять его вещи и отнести в свою комнату, он тогда обязательно придет, и я его увижу снова и попрошу, чтобы он остался с нами.

Анна подождала, пока он закончит, и высказала ему еще один упрек.

Теперь плакал и Дэвид.

– Да, я вышел за изгородь, но я же должен был попасть в трейлер, мамочка. Я же не знал, что будет торнадо. Я не знал, что ты проснешься и подумаешь, что меня похитили. Ты теперь меня отшлепаешь? Прости, мамочка. – Прикрыв глаза рукой, он начал всхлипывать.

Анна прижала его к себе и стала убаюкивать. Наконец, когда слезы у обоих высохли, она отпустила сына и начала говорить знаками.

– Три дня! – захныкал мальчик. Джек спросил его, что происходит.

– Целых три дня я не смогу смотреть телевизор.

– Мне кажется, ты это заслужил. – Удивленный тем, что Джек не на его стороне, Дэвид поднял голову. – Ты нарушил сразу несколько правил, Дэвид. Хуже всего то, что ты очень испугал свою маму. Мамы должны знать, где находятся их дети. Это правило номер один.

– Я знаю, – пробормотал мальчик. – Она всегда волнуется, когда меня не видит.

– Так ты не будешь больше убегать?

– Нет, сэр.

– Больше так не делай.

– Хорошо.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Обещай это своей маме.

Дэвид подчинился. Улыбаясь, Анна вытерла его мокрые щеки.

– А теперь мы можем ужинать? – спросил Дэвид. Джек и Анна засмеялись.

Они начали жевать сандвичи, и в этот момент их единственная лампочка погасла.

Эззи, ругаясь, вслепую бродил по дому и пытался вспомнить, где Кора хранит фонарик, припасенный на чрезвычайный случай вроде нынешнего. Для бывшего сотрудника правоохранительных органов он оказался чересчур непредусмотрительным. Это просто безобразие.