Твоя Катрин.

И, наконец, в руки Нади попало последние письмо Екатерины.

Мой Лев.

Я так больше не могу! Прошло уже четыре месяца, но ты как будто не замечаешь мои письма. Я бы могла ждать дальше твоего ответа, но только не теперь! Мне кажется, я беременна. Я не смогу приписать этого ребёнка Феодору, ибо мы не спали вместе уже полгода. Ты был единственным в последние месяцы. Так что я больше не могу ждать твоего ответа. В ближайшее время я уеду в Мономахобург. К счастью, благодаря одной странной особе, мне подвернулась такая возможность.

Хочешь ты того или нет, но нам НУЖНО будет поговорить.

Твоя Катрин.

Положив все письма на места, Надежда приступила к просмотру счетов. Это были выписки из банка. В них говорилось о переводе крупных сумм Захару Сафарову.

“Сафаров?” — была удивлена Надежда, ибо она неоднократно слышала эту фамилию от мадам Геворкян и Аглаи, — “Что связывает Льва и этого прохиндея? Эти денежные переводы, конечно, подозрительны, но ещё ничего не доказывают!”

Немного поразмыслив, девушка пришла к выводу, что Лев вряд ли станет держать доказательства пособничества террористам в открытом месте. Надя решила осмотреть мусорную корзину рядом со столом. В ней лежало куча скомканных бумажек, но ни одна из них не представляла интереса. Затем Надежда обратила внимание на незажжённый камин.

“А что, если…” — девушка подошла к нему.

Среди углей и пепла, Надя нашла обгоревший кусок письма. Сняв перчатки, девушка взяла его в руки и прочитала.

…Возможно, вы сами не понимаете, какой вклад внесли в создание нового общества. Просвещённого общества без мракобесия. Главный городской храм будет лишь началом. Когда слепые овцы прозреют и увидят всю истинную мерзость митрополита Андрея, мы начнём наставлять их на правильный путь. Однажды церковь, как источник лицемерного зла, будет уничтожена, и на её место придёт общество сознательных граждан, готовых работать ради величия Империи. Воскресенье Глав…

Это обгоревший кусок письма был уже более весомой уликой. Взяв перчатки в одну руку, а улику в другую, Надежда подбежала к столу, чтобы взять ридикюль и убежать. И в этот момент девушка заметила, что Льва, который ранее лежал у стола, нет на месте.

Вдруг прикосновение к спине заставило Надежду резко обернуться. Девушка увидела ухмыляющегося Вахлакова. Не успела Надя задать вопрос, как мужчина плотно прижал к её лицу тряпку. Светлая грация начала сопротивляться, но Лев был физически сильнее.

— Тихо-тихо, милая. — нежно шептал он, смотря, как сопротивление девушки становилось слабее.

Пары снотворного, которым была пропитана тряпка, быстро проникли в организм Нади. Руки слабели, а голова становилась очень тяжёлой. Когда сопротивление пропало, Надежда обмякла на сильных мужских руках.

— Спи. — нежно прошептал Лев на ухо Нади, поглаживая её голову.

Силы окончательно покинули светлую грацию, и она, уткнувшись в плечо мужчины, уснула крепким сном.

***

На похоронах Анастасии Расцветовой присутствовало немного народу. Надя была даже этому рада, ибо она не хотела выставлять своё горе на всеобщее обозрение. Надежда была рада только присутствию отца Саввы и его семьи: жены Ирины и дочери Анны — одногодкой девочки, с которой она провела детские годы.

После похорон состоялись скромные поминки. Пока немногочисленные взрослые сидели за столом, поминая усопшую, Надя и Аня стояли на крыльце, дыша свежим воздухом.

— Не понимаю, — тихо возмущалась Аня, — Как Павел мог не приехать на похороны матери?

— Мы не знаем его адреса, чтобы сообщить. — затем на лице Нади появилась горькая усмешка, — Он как будто вычеркнул нас из своей жизни. Почему он такой жестокий?

Надежда закрыла лицо руками и начала рыдать.

— Наденька, — Демидова обняла подругу, — Я понимаю, как тебе сейчас больно, но…

Эта фраза разозлила девочку. Она резко оттолкнула Аню от себя.

— Да что ты понимаешь, Аня? — затем Надя произнесла фразу, о которой в последствии будет очень сильно жалеть, — Вот, когда ты потеряешь дорого человека, тогда и смей говорить о боли!

Анна в полном шоке взглянула на свою одногодку. В этот момент Надежда поняла, что перегнула палку, и снова залилась слезами, шепча: “Прости!” Демидова снова обняла подругу.

В этот момент на крыльцо вышел отец Савва.

— Девочки, с вами всё в порядке? — мужчина сначала взглянула на дочь, а затем перевёл взгляд на Надю.

Юной Расцветовой было стыдно смотреть в глаза батюшки.

— Простите, отец Савва. — проскулила девочка, — Эти деньги…

— А-а… Ты об этом. — батюшка сочувственно похлопал Надю по плечу, — Не нужно, милая, корить себя. Твоя мать сделала свой выбор.