– Адаптируемся, куда же денемся. Это ладно. А вот скажи, Асманкель, что даёт латышам, киргизам эта самая независимость?

– Простым смертным ничего. Суверенность поначалу привлекательна. Но она, как знамя политиканов, не даёт сама по себе всем без исключения полную свободу и тем более, как скатерть-самобранка, не делает всех подряд сытыми и довольными. Вольность, как сладостная иллюзия, скорее закабаляет, чем даёт неограниченный простор для действий. Некоторые, это понимая, не стремятся к независимости, они припеваючи живут, находясь в чьей-либо власти или де-юре оформив взаимоотношения, становятся протекторатами.

– Протек чего?

– Ну, это как бы филиал с сохранением своих правил существования. В своё время Казахстан и Киргизия были протекторатами России. Соблюдая политические интересы России, эти государства жили согласно своим традициям, своей вере, своим национальным особенностям, при этом регулярно получали дотации от покровителей и имели серьёзную защиту от потенциальных агрессоров.

– Понял.

– Так вот, продолжу. Независимость по карману только богатым странам. Для остальных это ловушка, из которой почти невозможно выбраться. Такие государства впереди ждёт одна кабала, снова зависимость от того, кто оплатит его свободу от другого. Иллюзия тоже имеет свою цену. Но как ни крути, эту цену надо будет платить, так как мир меняется, и соответственно мы сами должны или обязаны измениться, если не хотим, чтобы нас смяли жернова перемен.

– Ты как-то сложно говоришь. Я не совсем усваиваю.

– Тебе переварить нужно главное.

– Что именно?

– Идёт эпохальная ломка. Меняются представления о ценностях. Многие вещи станут с ног на голову. И это надо тоже понимать.

– То есть, независимость Латвии счастья не принесёт?

– Простым смертным да, не принесёт.

– Поччему?

– Потому что во главе угла латышской суверенности стоит не здравость, а политический комплекс.

– Не поннял.

– И я чего-то не догоняю.

– Чего латыши хотели?

– Ясный пень, свободы.

– От чего или кого?

– От союзных оков, как они утверждают.

– Точнее будет сказано, от русских оков.

– Наверное, так.

– При такой настроенности естественным недругом малых республик свободных выступает Россия как самая здоровая и первой заявившая на весь белый свет, что становится преемницей СССР. В такой ситуации многие иностранцы воспринимают представителей России только в русском варианте. Не в татарском или башкирском, не в чеченском или осетинском, а именно в русском. Такова их проекция нелюбови к СССР и соответственно к России.

– Наверное, так.

– Большинство латышей, включая и некоторую часть русскоязычного населения Латвии, жаждут отсоединения не от России, а именно от русских. К любому старшему западному брату в объятия или под ноги, не важно, бросятся, только бы скорее.

– Только нне под ногги.

– Без обид, Артис, я о глобальных изменениях в мире, без конкретных намёков, Латвия здесь как пример.

– Поннял.

– На горизонте эволюции Латвии взошло не новое солнце, страну в смутное время освещает прожектор перестройки умов прибалтийцев. Высвечивает прожектор очередную утопию, объект чаяний малых народов, страдающих в запущенном виде комплексом неполноценности. Подобные болезни вылечиваются с трудом, если вообще поддаются лечению. Люди искренне верят в своё светлое будущее, особенно в качестве суверенного общества. А такого в природе не бывает. И Россия, и Америка, и Китай при самой крутой своей державности абсолютной независимости не имеют. Где присутствуют два человека, там полной свободой одного из них даже пахнуть не будет. Но иллюзия самостийности останется у того и другого. Народ прёт валом туда, где горизонт якобы освещён солнцем воли, а на самом деле там светит обыкновенная, простите что повторяюсь, искусственная лампа.

Так вот. За годы, пока массы осознают своё заблуждение, сломаются тысячи и тысячи человеческих судеб под ногами жаждущих независимости людей, слепо идущих к воображаемой мечте. Такова цена политического, а не традиционного самоопределения. Политическое, экономическое, традиционное самоопределение позитивно связано только с Россией у Латвии. Потому как Латвия в Европе не будет играть ключевую роль. Более того, ни продукция, ни промышленность латвийская Западу не нужна, у них своего добра валом. Культура тоже подомнётся под западный стандарт, утратив свою исключительность. Только Россия своей огромностью способна принять всё, что производится, создаётся и делается здесь. Но латыши избрали конкретно политическую стезю, полностью доверившись политиканам. Путь выбран, поэтому хочет кто-то этого или нет, но всё равно идти придётся. Обратной дороги нет. Этот вариант развития дорого обойдётся, но цену эту платить придётся всем, кто будет здесь жить. Понимаешь, Николай, придётся. Прогресс – это любовь и разочарование и новая вера в очередной прожект. Так будет происходить до тех пор, пока человек наконец не остановится, не осмотрится вокруг и не задаст (хотя бы задаст) вопрос: а туда ли он идёт? А такое произойдет, подозреваю, не скоро.

– Считаешь, что это неизбежно?

– Так, наверное, должно быть. Так как стоять на одном месте нельзя. Хотим мы того или нет, но перемены необходимы, чтобы не образовывалась болотная трясина. А СССР в последние десятилетия превращался в настоящее болото. Удачные, неудачные перемены – угадать заранее нельзя. Потому что человеческий фактор может за какие-нибудь несколько месяцев или лет изменить курс развития общества и направить его совершенно в другую сторону, при этом многие этого могут и не заметить.

– Почему?

– Эйфория дезориентирует не только массы, но и умы отдельных личностей, играющих ключевую роль в глобальных переменах. Но время, естественно, всё расставит по своим местам. Поэтому Латвии суверенитет нужен.

– Вот видишь, Николай, всё законномэрно.

– Оно-то, конечно, так, когда речь идёт об общем.

– А чтто не такк?

– Необходимо помнить, что общее состоит из частей. И отдельным личностям может крупно не повезти.

– Растолкуй яснее.

– Здесь, в Латвии, лично у тебя могут возникнуть проблемы как у русского.