— Я была права, это самолет! Смотри, летит сюда!

— Жасмин, уходи в палатку!

— Вон он! Прямо над ручьем, видишь?

Самолет казался совсем крошечным, а звук, издаваемый им, — не громче жужжания газонокосилки. Лайон потянулся к Жасмин, но та, размахивая руками и громко крича, уже бежала вниз, к ручью.

Так, соображал Лайон. Приземлиться здесь негде даже очень маленькому самолету. Он потому и выбрал это место, что добраться сюда можно только по воде. Однако, если пилот заметит Жасмин, он может сообщить об их местонахождении по радио, и тогда моторная лодка будет здесь меньше, чем через час.

Самолет медленно развернулся и полетел к югу. Кружит? Высматривает что-то внизу? Трудно сказать. Но высматривать он здесь может только одно.

Лайона.

Секретные агенты — сообщество одиночек. Заслужить доверие агента трудно, потерять — проще простого. Кто-то в их команде переметнулся на сторону врага, значит, пока не откроется истина, нельзя доверять никому.

Кто-то из них стал предателем. Лайон пока не знал, кто, но круг подозреваемых в его мозгу сузился до двух человек. Беда в том, что один из них — сам начальник оперативного отдела. Лайон чувствовал, что вступил на опасную тропу. Из троих, которым он доверял безоговорочно, остался в живых только один.

По крайней мере, будем надеяться, что Мэдден еще жив.

Догнав Жасмин, Лайон снова поднял голову. Он увидел, что самолет удаляется. Сколько нужно времени, чтобы собрать вещи и исчезнуть? Успеют ли они?

А если и успеют, будет ли от этого толк?

Солнце вынырнуло из-за гряды облаков, превратив волосы Жасмин в расплавленное золото. На миг Лайон забыл об опасности; протянув руку, он коснулся буйно вьющихся кудрей. В ней столько тепла, думал он. Столько жизни. Столько… всего, чего ему так не хватает!

Он все еще мысленно перечислял причины, по которым не должен к ней прикасаться, когда в небе вновь появилось темное пятнышко. Самолет направлялся на север.

— Смотри, он нас заметил! — И, размахивая руками над головой, она помчалась вниз по течению ручья.

— Черт побери. Жасмин, вернись!

Она удивленно обернулась — и в этот миг он налетел на нее, и оба грохнулись в грязь, Жасмин внизу, Лайон — на ней. Несколько секунд она молча смотрела на него, открыв рот и глотая воздух, пока наконец не вымолвила:

— Ты что, убить меня хочешь?

— А ты хочешь, чтобы нас обоих прикончили? взревел он в ответ.

Жасмин свирепо уставилась на него.

— Что ты себе вообразил? Думаешь, это браконьеры? Охотники за слоновой костью? Проснись, Лайон!

Лицо его было забрызгано грязью. Сейчас он чертовски напоминал героя боевика — мрачного мускулистого коммандос в маскировочной раскраске, который пробирается по джунглям с флягой на поясе и с автоматом наперевес.

— Я три раза прокричал, чтобы ты шла в палатку! — Голос его вибрировал от напряжения. Аквамариновые глаза стали почти черными.

Только сейчас Жасмин заметила, что на нем ничего нет. Он лежит на ней абсолютно голый.

Она попыталась воззвать к здравому смыслу:

— Чего ты ожидал? Что я буду сидеть сложа руки и пропущу шанс вернуться к цивилизации?

— Не терпится домой? Так убирайся ко всем чертям! — прорычал он, голый, грязный, злой как черт.

— Ах, тебя это удивляет? Представь себе, я не получаю неземного наслаждения от холода, сырости и сидения по уши в грязи! Кто затащил меня на это чертово болото? Ты! Почему я здесь застряла? Из-за тебя! Ты не оставил мне выбора!

— Вот как?

— Конечно! — По крайней мере, так ей казалось. Наверно, Жасмин следовало бы быть понастойчивее. Ведь оба они знали, что она вправе сесть в лодку и уплыть, а потом прислать ее с кем-нибудь обратно.

— Жасмин!

— Что?

— Мне холодно.

Не правда. Он весь горел. Сквозь тонкий слой хлопка Жасмин чувствовала, как пылает его тело, и в ней пробуждался ответный огонь. Ни утренняя сырость, ни туман, ни холодная грязь не в силах были охладить их желание.

Смех, да и только! Однако ей вовсе не хотелось смеяться.

— Тебе лучше одеться. Представь, что будет с пилотом, если он случайно глянет вниз!

— Не уверен, что смогу встать.

— Давай я помогу.

Она заворочалась, пытаясь выбраться из-под него. Лайон почувствовал, что краснеет, и уже готов был попросить ее закрыть глаза. Господи боже, он смущается! Когда, интересно, он в последний раз смущался? Наверно, в четыре года, когда обмочил штанишки в супермаркете.