— Ты мне тоже не страшна, ведь у меня есть это, — старуха вытащила из кармана мою расческу.

Вот же плюшки-ватрушки, когда она успела её слямзить из квартиры? Ведь это любимая расческа и мне её так не хватало в лесу после умывания.

— Да-да, а тогда я только сделала вид, что меня отнесло под ель, милая пародия на Джельсомино, — хихикнула старуха. — Матильда передает тебе привет и говорит, что ей у меня очень нравится.

— Врешь, тварь! Верни мне дочку, иначе я тебя и без голоса отмудохаю! — во мне проснулась арабская ярость. Я сейчас ей и не такого наговорю, прежде чем полезу патлы выдирать.

— А ну сядь! — мои ноги стали ватными и согнулись, хорошо ещё, что в коленях, а не в других местах. Ведьма властно продолжила, посыпая вокруг себя белым песочком: — Тебе лучше убраться с моего пути и никогда не показываться в моем королевстве. Теперь тебе не поможет даже самое могущественное существо нашего мира, золотой дракон. У меня есть все ваши волоски, чешуйки и кусочки ногтей. Вы ничего не сможете мне сделать!

Я сидела как вкопанная и смотрела, как эта дрянь снова хлопнула в ладоши, и белый порошок ослепительно вспыхнул. В воздух поднялись бессознательные короли и начали медленно двигаться к ведьме.

— Отдай мне Матильду, и я забуду про вас…

— Нет, мне нужна преемница. Мы повысим налоги, будем вместе драть три шкуры с крестьян. Мы будем посылать рыцарей на верную смерть, а соседей затерроризируем войнами, мы будем вместе отрывать мухам лапки и присутствовать на казнях. Знай же, я сделаю всё, чтобы светлое сердце Матильдочки покрылось черной коростой зла. И никто мне в этом не помешает! А-ха-ха-ха-ха!

При этом демоническом смехе порошок вспыхнул ещё ярче, что в глазах заплясали пьяные зайчики, а после пришла временная слепота. Ну, сволочь, вот я тебе сейчас напинаю!

Когда же зрение вернулось, то пинать было некого, если не считать золотого дракона и синего мужчину. Ведьма с королями пропала…

— Вставай! Вставай, говорю! — похлопала я по брылам дракона.

Вы ни разу не пытались разбудить спящего ящера, из ноздрей которого вырывается дымок? Я имею ввиду не загулявшего мужа, который посмел уснуть в постели с сигаретой. Нет! Я говорю о десятитонном драконе, спящем, как младенец, и храпящем, как трактор.

Я начала выстукивать барабанную дробь и вроде бы получился «Танец маленьких лебедей», хотя и отчаянно фальшивый. Тем не менее, дракон открыл правый глаз и страдальчески произнес:

— Отстань, старушка, я в печали…

«Старушка» отставать не собиралась, а приступила к «Лезгинке». От такой подлости с моей стороны дракон чихнул, и я полетела в траву вверх тормашками.

— Вот и проснулся, — констатировала я, выплевывая белые пушинки одуванчика, который коварно забрался мне в рот. — А теперь поднимай свой золотой зад и летим к замку!

Для убедительности я даже топнула ногой, отчего снова не смогла удержаться и рухнула в траву. Со стороны лежащего Зверобоя донеслось сдержанное хихиканье. Я хмуро бросила туда взгляд — спутник Драмира пытался свести губы в одну линию, но они упрямо изгибались по форме эльфийского лука.

— И ты очнулся? Вот и хорошо! — вскинулась я. — Бегом устроил мне сиденье на этом летающем увальне и тогда я милостиво разрешу тебе поддерживать меня за талию.

— Не хочу я в небеса! Это что за чудеса — чтоб охотник парил в небе, как какая-то оса? — отозвался Зверобой.

Ух, как он меня достал своими стихами, так бы и двинула ему по синему лбу!

Но некогда, теперь у королевы её дети и она может… А что она может? Властвовать от их имени, а самих заточить в темнице? Я бы так и сделала. Думаю, что и она сделает точно также, а народ будет думать, что это короли помирились и только порадуется увеличению налогов.

Да мне как-то всё равно на этих людей, жаль немного, но это их судьба. Моей же судьбой является Матильда и её-то я и должна освободить.

— Вставай, ящерица блестящая! — хлопнула я вновь по щеке дракона и тот распахнул глаза.

— Чегой-то я ящерица? Я дракон! — пробурчал он в ответ, но всё же попытался приподняться.

С горем пополам у него это вышло. Передо мной возвышалась золотая гора с крыльями и вид у этой горы был такой зловещий, что по спине невольно пробежали испуганные мурашки.

— Чего же ты раньше не признавался, что дракон? — не нашла ничего более умного для вопроса.

— А раньше не нужно было, — прогудел он в ответ. — Так что, мы летим?

— А Зверобой не хочет, — нагло наябедничала я и показала синекожему язык.