– Ну вот и здорово.

– Только о нашем разговоре никому.

– Я понимаю.

Сергей записал свой телефон:

– Жду звонка.

– А зачем, собственно? Записывайте адрес. Столешников, восемь, квартира три. Телефон Б 1—01–07.

Все утро прошло в пустых хлопотах. Обзванивали райотделы и отделения, куда направили фото убитого, проверяли отпечатки по картотеке, внимательно изучали вещи. Ничего.

Группа оперативников отрабатывала версию Фили – Кунцево. Данилов, по своему обыкновению, обложился старыми делами, стараясь хоть в них найти какую-нибудь зацепку. У архивных папок была одна странная особенность: они читались как авантюрные романы. И Данилов мысленно воспроизводил все обстоятельства тех далеких историй, вспоминал ребят, работавших с ним, задержанных уркаганов, смешные и печальные случаи.

Из далекого прошлого его вернул звонок Серебровского.

– Ты у себя? – спросил Сергей.

– Нет, в ЦПКиО.

– Тогда жди.

Через несколько минут в комнату вошли Серебровский, Муштаков и крепкий мужик в форме Главсевморпути.

– Знакомься, Ваня, это товарищ Любимов.

Данилов пожал руку пришедшему.

– Что от нашей службы нужно доблестным полярникам? Вы присаживайтесь.

Любимов сел, достал трубку:

– Разрешите?

– Сделайте одолжение.

На Любимове как влитой сидел китель с орденом «Знак Почета» и двумя необыкновенной красоты знаками. На рукаве теснились широкие нашивки, над которыми был прикреплен сине-белый флажок Главсевморпути. Любимов затянулся глубоко, наполнив кабинет сладким ароматом трубочного табака, и спросил у Серебровского:

– Все сначала?

– Именно, – вздохнул Серебровский.

– Я, товарищ Данилов, на Северной Земле руковожу целым рядом объектов нашего ведомства.

– Если не секрет, какими? – Данилов удобнее устроился в кресле.

– Не секрет. Радиостанции, зимовки, гидрометеослужба, маяки, фактории. Работаем, помогаем фронту «мягким золотом»…

– Не понял?

– Дорогим мехом. Даем погоду нашим морякам и летчикам, ну и Крайний Север от фашиста охраняем. Несколько раз уже атаки немецких рейдеров отбивали. Потрепали фашистов как могли. В прошлом месяце меня руководство вызвало в Москву. Орден Боевого Красного Знамени получать, да и дела, сами понимаете, есть. Ну и, конечно, награды отвезти. Я дома, товарищ Данилов, не был с сорокового. Деньги нам платят немалые, тратить их некуда, вот мы и покупаем меха.

Любимов расстегнул карман кителя, вынул пачку квитанций, положил перед Даниловым:

– Все куплено на законном основании, на госфактории. Покупки такого рода разрешены нам распоряжением Главсевморпути от 12 июня 1936 года.

Данилов взял квитанции, просмотрел. «Ничего себе, богато подкупил Любимов «мягкого золота».

– Солидно, – усмехнулся Данилов.

– Жене, матери, сестре. Всем на воротники и шубы.

– А что же вас привело к нам?

– Три дня назад ко мне позвонил наш дворник. С ним вошли двое работников МУРа, капитан Лялин и лейтенант Евдокимов, предъявили ордер на обыск, изъяли мех. Я им пытался объяснить, что он приобретен законным путем. Они тогда выписали мне повестку и сказали, что на Петровке разберутся.

– Они забрали мех? – Нехорошо стало на душе у Данилова.

– Да.

– Телефон оставили?

– Нет. Только повестку.

– Вы их удостоверения видели?

– Конечно, даже фамилии записал.

– Володя, – повернулся Данилов к Муштакову.

Муштаков вышел и через несколько минут вернулся с Лялиным и Евдокимовым.

– Вы знаете этих людей? – спросил Данилов.

– Нет.

– Вы свободны, – повернулся Данилов к офицерам и, когда они вышли, достал из стола фотографию убитого: – Вам знаком этот человек?

– Это капитан Лялин, – уверенно ответил Любимов.

– А вы можете описать второго?

– Он уже это сделал, – вмешался Серебровский.

– Товарищ Любимов, – Данилов встал, – подождите, пожалуйста, в соседней комнате.

– Ну что? – спросил Муштаков, когда потерпевший вышел.

– Разгон, Володя, типичный разгон, – усмехнулся Серебровский. – Думаю, что они залепили несколько, только вот потерпевшие не заявляют.

– И никогда не заявят, – Муштаков хлопнул ладонью по столу, – они шли по наводке. К работникам ОРСов, торгашам, артельщикам.

– Значит, надо искать потерпевших. – Данилов запер дверь, достал из сейфа электроплитку. – Хотите чаю?

– Да какой уж здесь чай, Ваня. – Серебровский расстегнул китель и уселся на диван. – Какой чай. Того и гляди госбезопасность навалится.

– Володя, – попросил Данилов, – ты пригласи Лялина и Евдокимова. А я попрошу Муравьева оформить показания Любимова, а Самохин дворника допросит.

Через полчаса в кабинете сидели растерянные оперативники.

– Ну вот что, ребята, – Данилов прихлебнул чая, – вы должны мне совершенно определенно сказать, где раздевались, оставляя документы без присмотра. Одиночные амурные походы я исключаю. Где вы могли раздеваться совместно?

– Баня, – неуверенно ответил Евдокимов.

– Отпадает, – перебил его Серебровский, – там вы у вещей вооруженный караул выставляете.

– В боксерской секции, товарищ полковник. – Лялин вскочил. – Мы же там раздеваемся.

– Так-так, – оживился Данилов, – ну-ка, давай по порядку. Вот вы пришли на тренировку…

– Мы снимаем одежду и запираем ее в шкафчики.

– Запираете, значит, – Данилов прищурился, – а кто в секции знает, что вы работники МУРа?

– Знают несколько человек.