В карманах куртки лежали студенческий билет, ключи, бумажник с продовольственными карточками и деньгами.

Группа приехала сравнительно быстро. Данилов оставил следователя Чернышова разбираться на месте, а сам с Никитиным поднялся к квартире Гаранина.

– Ну что, Коля, зови понятых.

– Неужели обыск делать будете?

– Буду. Ты найдешь понятых и уходи. Здесь дело такое, что вполне можно самим на этап загреметь.

– Нет, Иван Александрович, – Никитин зло тряхнул головой, – вместе пойдем, если надо.

– Ну что ж, Коля, тебе виднее.

И Данилов подумал о том, какой же все-таки хороший парень Колька Никитин, а главное, не трус. Нет, он не имел в виду храбрость при задержании, перестрелке, погоне. В их службе нужна была еще одна храбрость, которая защитит тебя или погубит, когда потянут на беседу в инстанцию.

В присутствии понятых, под протокол, Данилов открыл дверь квартиры. Хорошо жил музыкант Гаранин. Небогато, но весело. На стенах фотографии джазистов, дующих в трубы и саксофоны, мебель легкая, желтая, веселая. Такую в сороковых привозили из Риги. В одной из комнат рояль. Видимо, убитый был человеком аккуратным. В квартире царила чистота.

Комната Игоря Гаранина была небольшой, но очень уютной. Письменный стол, тахта, кресло, патефон и множество книг. Муровское удостоверение лежало в среднем ящике стола. Все точно. Фамилия Евдокимова и фото Гаранина. Изъятие было строго запротоколировано. Выполняя все эти формальности, Данилов знал одно: если покатят бочку, ничто не поможет. Конечно, надо было искать дальше, перерыть к черту всю эту квартиру, но взгляд останавливал его. Да, именно взгляд. Смотрел с фотографии на стене молодой надменный полковник авиации.

А на портрете надпись: «Боре на дружбу. В. Сталин».

Правда, Данилов сделал то, чего раньше никогда себе не позволил бы. Он, не занося в протокол, незаметно положил к себе в карман записную книжку и дневник убитого.

В отделе никого не было. Данилов и Никитин уехали в деревню Суково. Белов отправился к какой-то даме. А ему предстояло искать Грека. Муравьев добросовестно изучил оперативно-разыскные материалы на Леонида Викторовича Грекова, 1910 года рождения, кличка Грек, судимого в 1928 году за квартирный грабеж, в 1939-м – за разбойное нападение. Побег. В 1940-м осужден за бандитизм. В 1943-м направлен в штрафбат, из-под стражи бежал.

Читая оперативные документы и агентурные донесения, Игорь постепенно нарисовал себе портрет будущего клиента. Грек был человеком отважным, жестоким, физически крепким, виртуозно владеющим ножом. В уголовном мире Москвы пользовался непререкаемым авторитетом и имел разветвленные связи.

А о них в деле практически ничего не было. Две воровские малины в Зоологическом переулке и в Сокольниках МУР прикрыл еще в сорок первом, а о других в деле ничего не говорилось. Необходимо было выяснить, с кем на связи были агенты, разрабатывающие Грека, и заставить их побегать по Москве. Для собственного спокойствия без надежды на успех Игорь отправил Самохина к матери Грека, проживающей в Армянском переулке. Нужно было сориентировать участкового и оперов из местного отделения, пусть прикроют квартиру.

Игорь делал все это чисто автоматически, по привычке и, работая над материалами банды, поймал себя на мысли, что нет у него прежнего азарта. Желания во что бы то ни стало взять бандита. Работа, даже старшего опера, приелась ему, надоело бегать и ловить урок.

Правда, за четыре года в розыске он заработал два ордена и две медали, стал капитаном и старшим опером. Его кандидатуру серьезно рассматривали на должность замначальника отдела. И все это без поддержки могущественного тестя. Игорь сам добился многого. Правда, если бы не генерал Фролов, он бы получил медаль вместо ордена и никогда бы не имел партизанской награды. Ну а что делать? Чем он хуже веселых молодых лейтенантов, живущих на соседних дачах?

Он хоть рисковал жизнью во вражеском тылу, не прятался за чужими спинами от бандитских пуль, а они? Утром сытный завтрак, обмундирование из генеральского габардина, и папина машина везет в военный институт. А вечером на даче под радиолу быстротечные романы, легкая выпивка.

Правда, были и такие, как Женька Федотов, сын наркома, ровесник Игоря, он носил подполковничьи погоны, на груди густо висели медали и ордена. Где он служил, никто не знал. Он ездил в Иран, где стояли наши войска, и приволок оттуда несметное количество добра.

Сейчас улетел в Румынию, значит, жди, что к даче Федотова опять подтянутся грузовики с трофеями.

Игорь внутренне понимал, что живут эти люди, если по-настоящему разобраться, плохо. Нечестно и грязно. Но вместе с тем он отчетливо видел свою перспективу. Перед глазами всегда была служебная карьера Данилова. В восемнадцатом году тот пришел в уголовный розыск МЧК и чего добился за двадцать шесть лет? Начальник ОББ, подполковник, два ордена и две медали всего. А слава хорошего сыщика весьма эфемерна. Завалишь очередное дело, и перечеркнуты все прежние заслуги.