Андрей думал о том, чтобы сперва-наперво зайти в ЦУП, но передумал. Он хотел помыться, поесть. Чувство голода стало наполнять его. Сытный сухпаек хоть и позволял не голодать, но этого было мало. Нужна была обстановка.

– Мы разве не следуем в ЦУП? – удивился Франц.

– Как хочешь, – устало произнес Андрей. – Там и так уже знают, что мы здесь.

Франц вышел.

– А мы здесь выходим, – сказала Ада, оборачиваясь к Анатолю.

Этаж, на котором находится квантовый компьютер. Она сначала хочет внести полученные данные, подумал Андрей. Квантовый компьютер имел ограниченный доступ. Историки допускались к работе с ним только по предварительной записи. Поэтому она сейчас может получить только разрешение. Предусмотрительно.

Ада и Анатоль вышли. Лифт двинулся дальше, уже выйдя на поверхность земли.

Андрей и Густав не спешили. В ЦУП можно зайти и потом. Усталость об этом уже четко говорит. Зачем тратить силы на бессмысленные передвижения?

– Как твой стажер? – поинтересовался Густав невзначай.

– У него недавно была временная дезориентация. Думает, что всем людям нужна его помощь.

– Хех… Малой еще. Все?

Андрей задумался ненадолго. Франц уже не в первый и, похоже, не в последний раз во временной дезориентации. Есть сомнение, что из него не получится достойный оператор. Может быть, он провалит главный экзамен. Однако Андрей не захотел об этом говорить. Он только и нашелся, что сказать:

– Все нормально.

Двери лифта открылись. Обычно ясный коридор предстал в необычном свете: военные патрулировали территорию. Из кабинетов высовывались любопытные детские головы, которые тут же запихивали обратно в безопасность родительские руки. Беженцев так много за раз, что их временно размещают в стенах Института. Андрей и Густав шли мимо сотен настороженных глаз. Военные не брезговали сверлить их напрямую взглядом в поисках террористов. Шанс, что террористы могли проникнуть в Институт, минуя систему безопасности, был ничтожен, но, видимо, сегодня не доверяли ничему и никому. Пройдя мимо технического отдела, перед дверью своего кабинета, Густав остановился и повернулся к Андрею.

– Знаешь, кого я сегодня видел? – сказал тот. – Еще до тревоги?

– Кого же? – пожал плечами Андрей.

– Железнякова, – Густав произнес это приподнятым тоном, в котором скрывался намек: ты сам понимаешь, что сие значит.

Густав молча подождал, пока система его распознает и вошел в раскрывшуюся дверь. Андрей же прошелся дальше в направлении своего кабинета. Железняков здесь, думал он в это время. Старый, морщинистый, злобный старик, казалось бы, готовый брызгать своей слюной на любого, кто подойдет к нему, не заявив о приближении в письменной форме, согласно которой причина еще и не объективна. Он один из пионеров практической истории. Работал вместе с Гамовым, тем самым, который создал первый СУС. Легенды. Один жизнерадостен, умер, появись у него первая старческая морщина. Другой приятен только в забытьи о нем самом. Это же они первые установили границу, точку невозврата для прыжка. Они прыгнули дальше всех и на практике установили трудности возвращения при этом. Чем дальше прыгаешь, тем опаснее не вернуться. Андрей испытал наконец чувство, странное чувство – желание увидеть его и одновременно не встречаться с ним ни при каких обстоятельствах. Этот старик внушал ему еще со времен его обучения страх, даже любопытство. Это его озадачивало, и он не мог с этим разобраться. Он нашел лишь один способ: не встречаться с этим чувством совсем.

Андрей вошел в небольшое помещение. Включившееся автоматически освещение мягким, приглушенным тоном вырисовывало внутреннюю обстановку. Практически полностью закрытые стены полками, на которых размещались разнообразные предметы. Некоторые из них относились к конструкции СУС, другие были объектами его интереса в смежных областях, в которые он старался вникнуть всей тяжестью своего разума, так из любопытства больше. Там в глубине кабинета стоял его рабочий стол, в небольшом голом участке стены скрывались стулья, которые просто вырастали по движению руки. Свое кресло Андрей не убирал. Оно стояло там, где нужно, а там, где не нужно, ему нужно было пространство. Андрей поставил рюкзак с СУС в возникшую нишу. Он плюхнулся в свое кресло. Попытался расслабиться, но ему мешало ощущение падения, спиной, куда-то. Бороться с этим? Нет. Он достал из стола розовую пилюлю «Ясность» и бросил в рот. Откинулся на спинке кресла. Потолок поплыл, комната проваливается, полки падают в пустоту. Тело не сопротивляется. Оно теперь Андрею не принадлежит.

Стук в дверь раздался. Андрей снова ощутил тяжесть собственного тела, плавно переходящей снова в право владения им. Голова уже послушно поднялась, прежде чем Андрей пригласил войти незваного гостя. Вошел высокий престарелый мужчина.

– Добрый день, господин оператор, – произнес тот завораживающим нежно-грубым голосом, – я ведь не ошибся дверью? Вы старший оператор Андрей Хомский?

– Да, это я, – выдал Андрей, уставившись на старика, но спохватился и добавил, сделав движение по панели управления на столе и указав на стул для гостя по другую сторону стола, выросший из-под пола: – извините, присаживайтесь.

Андрей не переставал рассматривать его: высокий, статный старик с вытянутым выразительным лицом, задетым носогубными складками, особо подчеркивающими вытянутость его лица, мягкие седые волосы, словно столкнувшиеся и образующие хребет губы, старый, давно вышедший из моды черный костюм. С засевшим глубоко в теле достоинством сев на стул, старик прямо посмотрел на Андрея и сказал:

– Вижу, что я не совсем вовремя: вы только что с миссии… но, все же прошу уделить мне толику вашего внимания ввиду крайней неотложности дела.

– Пожалуйста, продолжайте, – ответил Андрей, пытаясь понять, уто ж его гость.

– Благодарю, – продолжал старик, – меня зовут Эдуард Гёдель, консультант по информационной безопасности при дворе императора.

Какой еще консультант по информационной безопасности, да еще при дворе императора? Такая должность была в новинку для Андрея. Но по названию должности он понял, почему. Да и этого седовласого человека он никогда не видел, даже советникам императорам доставалась иногда капля внимания репортеров.