Казенный дом

Аннотация

И в захолустном городишке порой творится такое, что волосы дыбом встают. Главный городской бандит, а по совместительству мэр, решил прибрать к рукам все крупные предприятия города. И вот, чтобы запугать владельцев супермаркета, он приказал устроить в магазине теракт. Да выбрал неподходящий момент. От взрыва погибли жена и дочь майора-спецназовца Михаила Кузнецова, находящегося в отпуске. Вдобавок мэр наехал на его лучшего друга – владельца торговой фирмы, грозя тому расправой. Все, терпение кончилось! И майор поклялся, что перебьет всю бандитскую камарилью по одному. А он слов на ветер не бросает.

Все имена, фамилии и прозвища действующих лиц, равно как и названия городов, улиц, банков, фирм, преступных группировок и т.д. – вымышлены. Любые совпадения случайны. Глава I 25 марта 2002 года. г. Малашихинск Н-ой области. Середина дня. В целом город Малашихинск с населением порядка двухсот тысяч человек являл собой достаточно жалкое зрелище: неказистые коробки слезно просящих капитального ремонта домов, неухоженные дворы, разломанные детские площадки, загаженные скверы, грязные, раздолбанные улицы... Словом – мерзость запустения! Вместе с тем здание администрации сияло великолепием. Вернее – комплекс зданий. В одном – местным чиновникам было тесно, и они заняли сразу шесть, расположенных неподалеку друг от друга в центре города. А именно – роскошный трехэтажный особняк с красной черепичной кровлей (там обосновались мэр, пять его замов и обширный штат разного рода «шестерок»), четыре двухэтажных (Управление архитектуры и градостроительства, Пенсионный фонд, Регистрационная палата, Инспекция по налогам и сборам) и, наконец, монументальное семиэтажное строение, где расквартировались прочие многочисленные подразделения Малашихинской управленческой структуры. Только перечень их названий занимал пять печатных страниц! В общем, эдакий обособленный мини-городок, выделяющийся на общем фоне нищеты и разрухи, как бриллиантовый кулон на лохмотьях бомжа. У начальственных строений ежедневно трудились дворники. Грязи и мусора возле них, естественно, не наблюдалось. Под окнами зеленели декоративные елочки, а также находились обложенные мраморной плиткой цветочные клумбы, сейчас, правда, голые (не сезон), но все равно аккуратные, заботливо прибранные. На гладком, буквально «вылизанном» асфальте служебных автостоянок толпились табуны дорогих иномарок. Повсюду бряцали оружием мордатые секьюрити в новеньких камуфляжах. Особенно в «сердце» городка – в обиталище господина мэра Геннадия Владимировича Самолюбова: «абсолютного монарха» районного масштаба, сумевшего сосредоточить в своих руках всю полноту как административной, так и финансово-экономической власти. Резиденцию этого местечкового владыки стерегли аж тридцать гориллообразных охранников с суперсовременными рациями в нагрудных карманах, в бронежилетах, с резиновыми дубинками на поясах и с короткоствольными автоматами в руках. Внутрь малашихинцам разрешалось заходить лишь после предъявления специального пропуска и всестороннего личного досмотра. Проще говоря – обыска. Впрочем, в настоящий момент сюда вовсе никого не допускали. Дабы посетители не помешали проведению архиважного, судьбоносного мероприятия. Сегодня господин Самолюбов, метящий в депутаты Государственной думы следующего созыва, давал развернутое интервью представителям одного солидного, общероссийского телеканала. Их, в виде исключения, не подвергли унизительной процедуре «личного досмотра». Могут неправильно понять. Геннадий Владимирович – низенький, холеный сорокалетний субъект в изысканном костюме и с тщательно уложенными темными волосами – сидел за столом у себя в кабинете, ослепительно улыбался и вдохновенно рассказывал репортерам о собственных титанических усилиях на благо города. – Я, знаете ли, по натуре хозяйственник, а кроме того – гуманист до мозга костей! – слегка жмурясь в ярком свете юпитеров, ласково ворковал он. – Главное для меня – благополучие избирателей! И за три года пребывания на посту мэра мне удалось немало сделать для улучшения условий жизни горожан. Особенно в сфере развития коммунального хозяйства! В частности, я организовал бесперебойное снабжение жителей Малашихинска теплом и горячей водой, положил новый асфальт, расставил на улицах фонари, развесил повсюду таблички с номерами домов, на несколько порядков улучшил работу ЖКХ... Присутствующие в кабинете пять замов Геннадия Владимировича согласно кивали в такт речи шефа, хотя мысленно – корчились от смеха. Они-то прекрасно знали – Самолюбов врет как сивый мерин! Так, тепло и горячая вода отключались в Малашихинске с редкостным постоянством. Гораздо чаще, нежели в других городах Н-ской области. Рядовые служащие ЖКХ не получали зарплату уже полгода и трудились из рук вон плохо. В то же время квартплата ежемесячно повышалась на пятнадцать-двадцать процентов. Ну и т.д. и т.п. Из всего сказанного правдой являлось только наличие упомянутых табличек. Представители телевидения тоже притворялись, будто безоговорочно верят брехне градоначальника. Проезжая по Малашихинску они, конечно же, видели то плачевное состояние, в котором находился город. Однако непосредственно перед входом в кабинет каждому из них украдкой сунули в карман пухлый конверт с твердой валютой, а посему репортеры не задавали мэру никаких каверзных вопросов и добросовестно записывали на пленку его разглагольствования... Когда большая стрелка часов приблизилась к цифре четыре, пространное интервью, наконец, закончилось. Юпитеры погасли. Телевизионщики сноровисто собрали аппаратуру, вежливо распрощались с Геннадием Владимировичем и деловито удалились, нежно оглаживая ладонями карманы с мздой. Сразу же после этого Самолюбов волшебным образом преобразился. Исчезла голливудская улыбка, бесследно испарились светские манеры, а голос из ласково-воркующего превратился в злобно-скрипучий. – Задержись, ты! – гаркнул он, ткнув наманикюренным пальцем в сторону зама по экономике и торговле сорокапятилетнего Якова Шепелевича, удивительно похожего на гигантскую раскормленную крысу. – А вы проваливайте! Понадобитесь – вызову! Остальные четыре заместителя, толкаясь от поспешности, вывалились в коридор. Малашихинский владыка был по характеру натуральным азиатским деспотом, не терпел никаких возражений, безжалостно карал мельчайшее неповиновение, и, соответственно, подчиненные привыкли выполнять приказы хозяина исключительно бегом. – Ну-с, Яша, доложи оперативную обстановку, – оставшись с Шепелевичем наедине, потребовал градоначальник. – «Лорелея» продолжает артачиться! – сокрушенно развел тот кургузыми ручонками. – Значит, филонишь, гад?! – яростно взвизгнул «хозяйственник-гуманист». – Я же тебя, падлу, сгною на хрен!!! На куски порву!!! Червям могильным скормлю!!! У-у-у, мать-перемать!!! – Да нет же, Геннадий Владимирович! Нет!!! – зябко вздрагивая под горящим взором босса, испуганно запищал Шепелевич. – К работе тесно подключены и начальник ОВД Байстрюков и прокурор города Нахрапов. Наезд следует за наездом. Менты тамошнему руководству прохода не дают. Цепляются по любому поводу или вовсе без оного!!! Инспекция по налогам и сборам давит беспрерывно. В прессовке также принимают активное участие подведомственные мне отделы и управления, но... сукины дети сдаваться не желают! Наняли пару грамотных адвокатов из Н-ска. Упорствуют, сволочи! Строчат жалобы в различные инстанции. Простите, пожалуйста, но больше я не в состоянии ничего придумать!!! – заместитель по экономике изобразил на сальной физиономии унылую гримасу. Самолюбов окинул Шепелевича пристальным взглядом, мысленно проанализировал доводы зама, немного поостыл и погрузился в размышления... Крупное торгово-промышленное объединение «Лорелея» оставалось последним в Малашихинске, которое мэр еще не подгреб под себя. Прочие давно сдались и, управляясь через подставных лиц, исправно перекачивали прибыль в бездонный карман градоначальника. Водочный и асфальтовый заводы, предприятие по производству минеральных удобрений, вещевой и продуктовый рынки, магазины, бензозаправки, рестораны, кафе, закусочные... Короче, все, за исключением уж совершенной мелкоты (типа бабушки с пучком редиски на углу), работали на Геннадия Владимировича. А тут, понимаешь, столь вопиющее безобразие!!! Большая «раскрученная» коммерческая структура, и до сих пор независима! Нет, так дальше не пойдет! Причем не только из-за денег! Если не «дожать» строптивцев, не вынудить их к безоговорочной капитуляции, создастся крайне опасный прецедент. Абсолютная власть Самолюбова даст серьезную трещину! Между тем обычные методы успеха не возымели... Что ж, придется в очередной раз прибегнуть к крайним средствам!!! Придя к подобному умозаключению, малашихинский мэр облегченно вздохнул, словно сбросил с плеч тяжелую ношу, просветлел ликом и даже улыбнулся. – Ладно, разберемся! – вслух сказал он, выпятил грудь и с пафосом процитировал крылатую фразу Дона Корлеоне из романа «Крестный отец»: – Я сделаю им предложение, от которого они не смогут отказаться. Вот так! Ха-ха! – Понятно! Вы собираетесь... – радостно встрепенулся Шепелевич. – Именно! – оборвал зама Геннадий Владимирович. – Не пыли! Обойдемся без лишних слов!.. И – эх! Не хотелось бы ухудшать криминогенные показатели в районе, но иного выхода я не вижу. Впрочем, Яша, побеседуй-ка с хмырями последний раз, тонко намекни на грядущие санкции и дай им ровно сутки на раздумье. Авось подействует. Хотя навряд ли... А мне пора ехать в Н-ск. – Самолюбов покосился на часы: – Сегодня день рождения у Сашки-Киборга. Посидим в ресторанчике, выпьем, закусим, за жизнь покалякаем. – Градоначальник поднялся из-за стола, вынул из кармана позолоченную расческу, старательно подправил модельную стрижку на голове и важно прошествовал к дверям... Глава II г. Малашихинск. Вечер того же дня. Замызганная «хрущевка» на окраине. Невзирая на настежь распахнутую форточку, малогабаритная однокомнатная квартира насквозь пропиталась табачным дымом. Сизоватые никотиновые клубы лениво плавали в воздухе, под дуновениями сырого ветерка из форточки– меняли форму, вяло извивались, но вытягиваться наружу почему-то не спешили. Переполненная пепельница откровенно смердела. Хозяин квартиры – высокий, мускулистый мужчина с багровым шрамом на щеке, с ярко-серыми глазами и коротким ежиком светло-русых волос – неторопливо курил очередную сигарету, а его некурящий гость осторожно морщился и часто покашливал, однако сделать замечание не решался. «Сероглазый», облаченный в одни лишь спортивные штаны, сидел на стареньком диване, поджав ноги по-турецки. Гость – худой, лысоватый человек в модном костюме «с иголочки – деликатно пристроился на краешке скрипучего кресла с потрепанной обивкой. – Михаил, не отказывайся, пожалуйста! – умоляюще говорил он. – Выручай, не бросай в беде. Мы же с тобой за одной партой сидели! Кроме того, «отпускные» у тебя, знаю, мизерные! Я же хорошо заплачу! – «Лысоватый» выжидательно замолчал, а «сероглазый» положил тлеющий окурок в пепельницу, подпер ладонью квадратный подбородок и надолго задумался... * * * Пока он думает, позвольте представить вам обоих собеседников. Хозяина квартиры зовут Михаил Алексеевич Кузнецов, возраст тридцать девять лет, русский, беспартийный, семьи не имеет. Жена, родители и пятилетняя дочь Кузнецова погибли два года назад при трагических обстоятельствах, речь о которых пойдет позже. Михаил – кадровый офицер, майор спецназа ВДВ, ветеран войны в Афганистане, а также практически всех «горячих точек» постсоветского пространства. В настоящее время он находится в вынужденном отпуске после полученной в Чечне тяжелейшей контузии, а в высших военно-медицинских инстанциях решают вопрос о дальнейшей профпригодности майора. Гость – генеральный директор торгово-промышленного объединения «Лорелея» Федотов Николай Николаевич, одногодок и бывший одноклассник Кузнецова, русский, член партии «Единство», женат, двое детей. Двумя часами раньше, получив закамуфлированный ультиматум от Шепелевича, Федотов не на шутку перепугался и незамедлительно отправился к Кузнецову домой с просьбой побыть его телохранителем, но тот, как мы видим, колеблется. Дело в том, что контуженый майор чувствует себя на редкость скверно: сильнейшие головные боли, бессонница, нервные срывы... Правда, Михаил никому об этом не рассказывает, а обращаться за помощью к врачам не рискует, опасаясь утечки информации и в результате стопроцентного увольнения из рядов Вооруженных Сил по состоянию здоровья... * * * В полном молчании прошло минут десять. – Миша, они – страшные люди! – не выдержав затянувшейся паузы, всхлипнул Федотов. – Не за себя боюсь, за семью!!! Ведь переданная через Шепелевича угроза отнюдь не пустой звук! – Почему ты так уверен? – недоверчиво щурясь, спросил спецназовец. – Может, тебя элементарно берут на понт?! – Если бы! – сокрушенно вздохнул коммерсант. – Наш мэр тесно связан с мафией, которая, собственно, и привела Генку к власти! А те, кто становился на пути у Самолюбова, обязательно заканчивали плохо. Например, бывший хозяин асфальтного завода «Прогресс» Андрей Коновалов минувшим летом расстрелян из автоматов в машине прямо в центре города. Вместе с ним погибли жена и грудной ребенок. С тех пор заводом фактически управляет Самолюбов. (Нынешний, официальный директор «Прогресса» Перепелкин не более чем ширма.) У владельца вещевого рынка Симоняна бесследно исчез единственный сын – подросток, после чего бедолага сошел с ума, а рынок достался опять-таки мэру. Плюс еще целый ряд громких, нераскрытых преступлений. Я ни капли не сомневаюсь – большинство из них на совести у проклятого чинуши!!! – В том числе взрыв в супермаркете «Марианна»? – мрачно осведомился Кузнецов. – Ну, говори! Не стесняйся! – Здесь не знаю! – развел руками Федотов. – С одной стороны, Самолюбов действительно положил тогда глаз на «Марианну». После взрыва хозяева спешно смылись из Малашихинска, бросив свое имущество на произвол судьбы, и градоначальник быстренько прибрал к рукам осиротевший магазин. С другой – вроде бы не тот почерк! Больше похоже на чеченских террористов. Короче – не могу сказать с уверенностью! Я, конечно, понимаю – для тебя это вопрос особой важности, но... я, ей-Богу, не знаю, а врать не хочу! – Молодец! – подобрел глазами Михаил. – Теперь, пожалуй, я начинаю верить твоим словам. Но, знаешь, Коля, ответь-ка на один маленький вопрос! Если засранец Самолюбов действительно столь опасен для твоих близких, не проще ли было продать «Лорелею» к чертям собачьим, да открыть взамен новую фирму, где-нибудь вне сферы влияния местных бюрократов?! – Продать?! – кисло поморщился Федотов. – Думаешь, я не пытался?! Ха! Раз пять, наверное, пробовал! Однако мне не дают этого сделать! Регистрационная палата, совместно с остальными Генкиными холуями, усердно ставит палки в колеса любым иногородним покупателям. А дражайший господин мэр (к нему я тоже обращался) не собирается «Лорелею» покупать. Даже по минимальной цене. Он предпочитает забирать все даром! Жаден, сволочь, до безобразия и воображает, будто на него никакой управы не существует... Тут Самолюбов, пожалуй, прав, – немного помолчав, глухо добавил предприниматель. – Куда я только не обращался за помощью... Бесполезно! Плетью обуха не перешибешь, – по губам Федотова скользнула горькая усмешка. – Н-да уж, веселенькая картинка вырисовывается! – сочувственно покачал головой Кузнецов. – Обложили тебя, словно зверя на облавной охоте! Я, признаться, и не подозревал, какие африканские страсти кипят в нашем захолустном городишке, какой неприкрытый грабеж происходит, какие хищные твари водятся... Ладно, ближе к теме! – оборвал сам себя спецназовец. – Раз пошла такая канитель, я вынужден согласиться на твое предложение. – Мягко, как огромный кот, майор спрыгнул с дивана, с хрустом потянулся и направился в ванную комнату к тайнику с оружием... * * * В это же самое время. г. Н-ск. Высококачественное спиртное лилось рекой. Столы ломились от различных деликатесов. Вдоль них время от времени пулями проносились вышколенные официанты. На сцене трудился в поте лица популярный ансамбль. За кулисами дожидались своей очереди «девочки» из стриптиза. Гости оживленно переговаривались, порой перекрывая зычными хмельными голосами электронную музыку. В общем, образно выражаясь, дым стоял коромыслом. И немудрено! 25 марта 2003 года в банкетном зале фешенебельного ресторана «Калигула» отмечалось знаменательное событие – сорок седьмой день рождения Александра Афанасьевича Григорьева, известного в криминальных кругах под кличкой Саша-Киборг. С начала девяностых годов он возглавлял Малашихинскую преступную группировку, ныне, в связи с определенными изменениями в общественно-политической жизни страны, переименованную в ООО «Минотавр». После легализации сам пахан стал называться «генеральным директором», его порученец Руслан Сергиенко (Печенег) – «техническим директором», а боевики – «Службой безопасности». Работу «С.Б.» координировал давний соратник Киборга, большой мастер «заплечных дел», некий Андрей Кочергин по прозвищу Кочерга. А добываемые ООО «Минотавр» денежные средства прокручивались через счета «Хабар-банка», которым руководил бессменный хранитель общака группировки, заслуженный урка со стажем Ленчик (он же Лемешев Леонид Викторович). Помимо означенных господ в празднестве принимали участие с десяток старинных приятелей виновника торжества. В том числе – Геннадий Владимирович Самолюбов, предвыборную кампанию коего щедро проспонсировало ООО «Минотавр» через посредство «Хабар-банка». Все приглашенные явились в «Калигулу» без жен. Якобы на мальчишник (так объяснили дома законным половинам). В действительности же они просто рассчитывали развлечься, по завершении, в приятной компании «стриптиз-герлз»... Начавшаяся в шесть вечера гулянка, по мере опустения бутылок, стремительно набирала обороты. Разогретые алкоголем участники сбросили пиджаки, развязали галстуки, расстегнули накрахмаленные воротнички. На распаренных, красных лицах блестели крупные капли пота. Кое-кто сморкался в белоснежные салфетки со стола или вовсе на пол. Геннадий Владимирович, рассыпая налево-направо сладкие улыбочки, изощрялся в комплиментах Киборгу и без устали травил похабные анекдоты. Сидящий рядом с ним здоровенный амбал Кочерга заливисто ржал на лошадиный манер. Господин Григорьев – подтянутый, спортивного вида мужчина – одним ухом слушал болтовню Самолюбова, другим какие-то байки Печенега и одновременно любезно кивал прочим гостям, несущим разнообразный вздор. (Согласно установившейся традиции, о делах сегодня говорить не разрешалось.) – Приходит мужик домой, а там... – вдохновенно рассказывал очередную пошлятину малашихинский мэр. Крепко пьяный Кочерга, с широченной ухмылкой на кирпичной физиономии, нетерпеливо ерзал по стулу в предвкушении смачной концовки. Киборг продолжал кивать, благосклонно оглядывая присутствующих. Внезапно он внутренне подобрался, насторожился. Глава «Хабар-банка» Лемешев, лысый пятидесятилетний толстяк с множеством бриллиантовых перстней на волосатых пальцах, казалось, демонстративно дистанцировался от общего веселья. Обрюзгшее лицо Ленчика недовольно морщилось. Заплывшие глазки недобро косили. Пухлая щека подергивалась в нервном тике. «Вот блин горелый! Неужто снова финансовые неприятности? – раздраженно подумал Григорьев. – Только этого не хватало ко дню рождения!!!» Дождавшись, пока Самолюбов закончит, пахан под оглушительный хохот Кочерги незаметно пересел поближе к Хранителю. – Чего куксишься, браток? Часом, не заболел? – тихо спросил он. – Да нет, – проворчал Леонид Викторович. – Здоровье у меня более-менее. – Тогда в чем дело? – Претензию тут кое к кому имею! – Проблема очень серьезная? – Пока не особо, но с достаточно гнилой перспективой в будущем! – Значит, время терпит, – облегченно вздохнул Александр Афанасьевич и попросил: – Слышь, Леня, воздержись до завтра от предъявы. Не хотелось бы портить праздник. Все-таки раз в году бывает. Договорились?! – Угу, – сумрачно буркнул банкир. – Ну и отлично, – подытожил гендиректор «Минотавра». – О деле потолкуем утром, на свежую голову. А сейчас гу-ля-ем! На очереди культурно-развлекательная программа. Клубничка, хе-хе! – поднявшись из-за стола, пахан мановением перста подозвал дежурящего в зале метрдотеля. – Сворачивай певунов! Надоели, в натуре! – властно распорядился он. – Давай на сцену телок и смотри, чтоб без брака были, чтоб по высшему разряду! Уразумел?! – Не извольте беспокоиться! Товар отменный! Айн момент! – холуйски прожурчал сладколицый халдей и опрометью бросился выполнять приказ... Глава III 26 марта 2003 г. Раннее утро. Трупы лежали вповалку. Раненых, судя по всему, уже вынесли, а о мертвых почему-то забыли. Двадцать бездыханных, искромсанных осколками человеческих тел. Среди них – семеро детей в возрасте от двух до десяти лет. Рванувшее в замкнутом помещении, в гуще народа самодельное, начиненное болтами взрывное устройство натворило бед! Бомба отличалась не слишком большой мощностью в тротиловом эквиваленте, и здание в целом не пострадало. Зато людей полегло множество. На стенах, на потолке, на остатках разбитых витрин виднелись обильные потеки крови. Пахло гарью. Давясь глухими рыданиями, Михаил осторожно переворачивал одного покойника за другим, стараясь найти родных, но безуспешно. Отец, мать, жена и белокурая смешливая дочурка Оксана будто в воду канули! Вместе с тем Кузнецов точно знал – они погибли в числе первых при взрыве в супермаркете «Марианна», куда отправились всей семьей покупать Оксаночке подарок ко дню рождения. Сам майор задержался тогда на улице, докуривая сигарету, и потому остался жив. «Господи! Лучше бы я погиб вместе с ними!» – вероятно, в сотый раз подумал спецназовец, глотая слезы. Неожиданно позади послышались чьи-то шаги. Михаил медленно обернулся и... задрожал в ознобе! Неподалеку от перевернутого взрывом кассового аппарата стояли, взявшись за руки, его близкие: мертвые, залитые кровью, с вывернутыми наружу кишками. Четыре пары остекленевших глаз смотрели в никуда. Дочка судорожно прижимала к груди новую куклу в красивой упаковке. – Папа, мне холодно! – одними губами прошептала она. Не в силах дальше сдерживаться, Кузнецов рухнул на колени и протяжно, по-волчьи завыл. Призраки мгновенно исчезли, а на смену им возник из пустоты какой-то отвратительный тип – человекообразный, в модном пиджаке, при галстуке, но без штанов. Волосатые ноги типа заканчивались острыми, раздвоенными копытами, из задницы торчал облезлый хвост, на голове виднелись кривые рожки, а вот черты лица, к сожалению, разобрать было нельзя. Сплошное грязновато-белое пятно без глаз, без носа, безо рта... – Цель оправдывает средства! Трудом праведным не наживешь палат каменных! – заявило адское создание, обмахиваясь шелудивым хвостом, как светская дама веером. – Я не имел претензий конкретно к твоей семье, однако бизнес есть бизнес! Они оказались в неподходящем месте в неподходящее время. Ничего не поделаешь. Се ля ви !!! [1] – Ах ты мразь поганая! Удавлю!!! – яростно взревел майор, вскочил на ноги и... проснулся. Продолжая вздрагивать в ознобе, он стоял посреди выделенной ему уютной спальни на втором этаже загородного особняка Федотова. В налитой свинцовой мутью голове, пульсируя, стучала кровь. Гулко колотящееся сердце норовило выпрыгнуть из груди. Рядом на полу валялось скомканное одеяло. За окном истекал слякотной капелью серенький рассвет. Антикварные настенные часы показывали начало седьмого утра. 1 В переводе с французского – «Такова жизнь». (Здесь и далее – примеч. авт.) – Тьфу, чертовщина! Неужто в лунатика превращаюсь?! – вытирая ладонью холодный пот со лба, хрипло прошептал Кузнецов – Проклятая контузия! Постепенно нервная дрожь в теле утихла, головная боль отступила, сердцебиение нормализовалось. Глубоко вздохнув, спецназовец подобрал одеяло, прилег обратно на кровать, попробовал заснуть, но... бесполезно! Недавний кошмар упорно не желал уходить из памяти. Стоило смежить веки, как перед глазами тут же появлялись мертвые лица родных и гнусный рогатый тип с хвостом, а в ушах начинали звучать циничные разглагольствования урода: «Бизнес есть бизнес... Они оказались в неподходящем месте в неподходящее время... Се ля ви!»... «К лешему сон! – промаявшись минут пятнадцать, решил Михаил, уселся на кровати и отпил несколько крупных глотков из припасенной с вечера бутылки нарзана. – Лучше не выспаться, чем смотреть все это по новой!!!.. Кстати, довольно странное видение, – поставив на журнальный столик ополовиненную бутылку, продолжил размышлять он. – Чрезвычайно реалистичное и... и... неужто вещее?!! Боже милостивый!!! Если ДА, то мятежники вряд ли причастны к взрыву. Больше похоже на «спор хозяйствующих субъектов», тем паче, что ни организаторов, ни исполнителей теракта до сих пор не нашли. Только раструбили повсюду версию о «чеченском следе». Особенно, помнится, старались местные, малашихинские газеты... Елки-палки! Неужели...» Мысли майора бесцеремонно прервал скрип открывающейся двери. Спецназовец проворно сунул руку под подушку, где лежал нелегально привезенный с войны «стечкин», и сразу же, с коротким смешком, вынул ее обратно. В комнату, бесшумно ступая, вошла черная, грациозная кошка Федотовых по кличке Маня. – Кис-кис-кис, – дружелюбно позвал Кузнецов. Кошка внимательно глянула на него большими изумрудными глазами, прыгнула на кровать, удобно устроилась на коленях у Михаила и громко замурлыкала... * * * Там же. 17 час. 35 минут. Загородный дом Николая Федотова находился примерно в десяти километрах от Малашихинска и представлял собой трехэтажное белокаменное строение с зеленой черепичной кровлей. Помимо жилого здания, на обширном приусадебном участке, обнесенном довольно эфемерным заборчиком, располагались кирпичная баня, гараж на несколько машин, поляна для шашлыков и вишневый сад. С самого начала Кузнецова окружили здесь чуткой, но ненавязчивой заботой. С утра пораньше Николай и его четырнадцатилетний сын Вадим растопили баню «по-русски», где спецназовец с удовольствием пропарил израненное, измотанное на многочисленных войнах тело. Жена Ольга и двенадцатилетняя дочь Инга приготовили внуснейший завтрак... Затем обед. В настоящий момент женская половина семьи Федотовых пекла к ужину пироги с грибами, мужская – смотрела телевизор, а любящий одиночество Михаил неторопливо прогуливался по чисто подметенному двору. Он был одет в адидасовский спортивный костюм, легкую кожаную куртку и белые кроссовки на ребристой подошве. Звонко чирикали рассевшиеся на оконных карнизах воробьи. Пахло весенней прелью. С соседнего участка доносились звуки разухабистой мелодии и тянуло мясным дымком. Обосновавшиеся там уроженцы солнечного Азербайджана не признавали православного поста и вовсю обжирались бараниной. «С момента ультиматума Шепелевича прошло более суток. Террор, по идее, должен уже начаться, – сосредоточенно глядя на сероватую гравийную дорожку под ногами, думал майор. – Интересно, каких именно сюрпризов следует ожидать от связанных с господином мэром уголовников?! По моему настоянию детей в школу не отпустили. Ни Колька, ни его супруга тоже не покидают дома. Недруги наверняка это заметили. Значит, должны явиться сюда! Весь вопрос КОГДА?! Лично я в аналогичной ситуации напал бы ночью, часов эдак около четырех. Причем выждал бы с недельку, пока «клиент» не устанет от постоянного напряжения, не расслабится, не утратит бдительность... А они?! Гм! Вообще-то, с их точки зрения, Федотов абсолютно беззащитен, а посему – осторожничать с ним незачем! Вполне возможно – карательная экспедиция где-то на подходе. Даже наверняка на подходе! Сердцем чувствую!!! Ладно, обождем!» Предчувствия не обманули спецназовца. Долго ждать не пришлось. Без десяти минут шесть к усадьбе важно, по-хозяйски, подкатил массивный джип. Из него выбрались наружу трое здоровенных мужиков с наглыми самоуверенными рожами. Первый из незваных гостей начал, при помощи отмычки, отпирать навесной замок на воротах. Оставшиеся двое, не дожидаясь товарища, перемахнули через низенький забор, деловито направились к дому и на полпути лицом к лицу столкнулись с мило улыбающимся Кузнецовым. – Кто такой, э-э-э?! – с заметным кавказским акцентом удивился один из них: горбоносый, кряжистый, волосатый. – Я тут, типа, работаю. Мусор убираю, – вежливо ответил Михаил. – Дворник, что ли?! – догадался второй каратель, славянской расы, светловолосый, с маленькими злыми глазками и лагерными наколками на узловатых пальцах. – Ага, точно, дворник, – подтвердил майор и основанием ладони врезал «кавказцу» в переносицу. Захлебнувшись кровью, «горный орел» плюхнулся задницей в жесткий гравий. – А мусор, стало быть, вы, – добавил Кузнецов, бия второго визитера носком ботинка в промежность. – И-и-и-и!!! – пронзительно заверещал тот, складываясь пополам. В следующий момент, заметив периферическим зрением подозрительное движение у ворот, спецназовец ничком бросился на землю. Послышались два слабых хлопка. Потом еще один. Успевший распахнуть ворота третий мордоворот, широко расставив ноги, стрелял из пистолета с глушителем. Последняя пуля хищно вгрызлась в землю рядом с головой Михаила. Однако ветерану множества войн было не привыкать к подобным раскладам. Проворно откатившись в сторону, он выхватил из специального крепления между лопаток десантный нож и точным, профессиональным движением метнул. Тяжелое, остро заточенное лезвие глубоко вонзилось в правое плечо незадачливого стрелка. Выронив оружие и утробно подвывая, бандит ломанулся обратно к машине. За ним без промедления последовали очухавшиеся подельники. Джип взревел мотором и, не имея возможности развернуться на узкой дороге, умчался прочь багажником вперед. – Первоначальный счет – три ноль в нашу пользу, – поднявшись, отряхнувшись и подобрав трофейный пистолет, весело сказал спецназовец выглянувшему на шум из окна смертельно бледному коммерсанту. – Да не тушуйся ты, Коля! Даст Бог, и дальше отобьемся!.. * * * Половина девятого вечера. Где-то в окрестностях г. Малашихинска. – Дармоеды! Дегенераты! Кретины безмозглые! Олигофрены, блин, пальцем деланные! – расхаживая взад-вперед по комнате, злобно рычал на сконфуженных боевиков некто Терентий Кныш: мелкорослый, колченогий, плюгавый дядька лет сорока пяти, внешностью чрезвычайно похожий на бритую мартышку. – Втроем, падлы, не сумели с одним «быком» справиться! У-у-у, мать вашу за ногу!!! – Извините, Терентий Богданович, но это вовсе не «бык», а настоящий профи! – осторожно пошмыгивая до сих пор кровоточащим носом, возразил Ахмат Маигов. – Мне доводилось встречать таких на первой войне. Армейский или фээсбэшный спецназ. Не иначе! – Ага! Точно! – морщась от боли в ушибленном паху, поддакнул Максим Денисов. – Нож метнул просто клево! Из положения лежа, с одного броска, с расстояния двадцать метров насквозь пробил Швыдкову плечо. Ефим аж волыну потерял! – Волыну, говоришь, потерял? – по-вурдалачьи оскалился Кныш. – А где он есть, Фимочка наш родный?! – В больнице – растерянно пробормотал Денисов. – А чо?! – Через плечо не горячо!!! – бешено, с пеной у рта, прохрипел начальственный уродец. – Я велел явиться ВСЕМ и СЮДА вне зависимости от состояния. Как посмели ослушаться, недоноски? Ась? Громилы подавленно молчали. – Значится, так, – с полминуты поиграв желваками, резюмировал Терентий Богданович. – Швыдкова за срыв задания и утерю оружия – замочить на хрен! Немедленно!!! Ты, Ахмат, – ткнул он пальцем в сторону чеченца, – лично принесешь мне отрезанную башку пидора. Не позже полуночи. Я доходчиво объяснил?! Маигов утвердительно кивнул. – Вот и ладушки, – надменно улыбнулся коротышка – А затем вы оба отберете ребят понадежнее и возглавите новую экспедицию. Чтоб сегодня же ночью выполнили работу!!! И запомните, основная задача захватить детей Федотова! С коммерсантом поаккуратнее. Он нужен нам живой! Зато с женой и тем более с охранником можете не церемониться. Вопросы есть? Нет?! Ну и фигли расселись?! Вы-пол-ня-я-ять!!! «Грамотно я повернул дело, – оставшись в одиночестве, удовлетворенно подумал Кныш. – Всю вину за предыдущую неудачу свалим на покойного Швыдкова. Черт с ним, с жидом пархатым! А шефу о досадном недоразумении доложу лишь после успешного завершения операции. Тогда с меня, как говорится, взятки гладки. Победителей не судят!!!» Глава IV В это же самое время. Усадьба Федотовых. С наступлением темноты погода на дворе резко ухудшилась. По оконным стеклам барабанил настырный дождь. В трубе тоскливо подвывал ветер. Откуда-то издалека доносились приглушенные отголоски грома. А в доме Федотовых прочно поселился страх. Невзирая на сокрушительный провал первого наезда, семья владельца «Лорелеи» пребывала в состоянии тихой паники. Ольга горько плакала. По-прежнему бледный до синевы Николай пытался всячески утешить жену, но без толку. Не слушая увещеваний мужа, женщина продолжала давиться слезами и судорожно вздрагивать хрупкими плечами. Обычно шумливые, жизнерадостные Вадим с Ингой съежились озябшими зверьками. Даже кошка казалась напуганной. Сидя на полу возле дверей и вздыбив шерсть, Маня встревоженно оглядывала хозяев круглыми, зелеными глазами. Очевидно, чувствовала их душевное состояние. Только майор Кузнецов оставался абсолютно спокойным. Развалившись в мягком кресле у ярко пылающего камина, он прихлебывал маленькими глотками горячий кофе, лениво покуривал сигарету и выпускал дым кольцами. – Коля, у тебя есть подвал? – неожиданно спросил Михаил. – А-а-а?! – встрепенулся коммерсант. – Подвал, желательно пригодный для ночлега, – повторил спецназовец. – Ну-у-у... да, есть. А зачем тебе? – недоуменно пробормотал Федотов. – Это не мне. Семью туда поместишь! – С-семью?! В подвал?! – окончательно растерялся Николай. – Видишь ли, дружище, недавний визит уголовных личностей был, так сказать, «первым блином» из тех, которые «комом», – начал терпеливо объяснять майор. – Они не рассчитывали встретить здесь какое-либо сопротивление. Поэтому ломанулись дуриком, без серьезной подготовки и, соответственно, опростоволосились. Начальство их, надо полагать, усердно дрючит... Впрочем, до самого высокого начальства известие о случившемся, думаю, еще не дошло. Страсти бурлят где-то на среднем уровне. Короче – мне кажется, в ближайшее время бандюги постараются взять реванш. Скорее всего, грядущей ночью. Почему я так уверен? Гм, профессиональная интуиция плюс некоторые логические построения... Долго рассказывать! Лучше поверь на слово и сделай все в точности, как я посоветую! – Хорошо! – проглотив комок в горле, выдохнул Федотов. – Говори!!! * * * Боевики Кныша подъехали к усадьбе Федотовых в начале четвертого утра на трех автомобилях: известном читателю джипе, белой «Ниве» и темно-синей «девятке». На сей раз действовать решили двумя группами. Первую возглавлял Ахмат Маигов. Вторую – Максим Денисов. Машины они оставили на шоссе, метрах в трехстах от намеченной цели, и дальше двинулись пешком. Начавшийся накануне вечером дождь хотя и ослабел, но до конца не прекратился, продолжая моросить редкими противными каплями по крышам окрестных строений, по лужам, по голым деревьям, а также по физиономиям пятерых дюжих, шагающих гуськом бандитов. Сырой туман сгустился настолько, что его, казалось, можно было резать ножом. Под ногами идущих хлюпала жидкая грязь. Роли боевики распределили заранее. Вкратце диспозиция выглядела так: группа Маигова из трех человек проникает в дом, ликвидирует Кузнецова и захватывает заложников, а Денисов с напарником контролируют здание снаружи и не позволяют ни одной из жертв оттуда улизнуть. – Внешность того гада я вам описал досконально. Как встретите – огонь на поражение! Он чрезвычайно опасен! – шептал Ахмат последние наставления своим головорезам. – Ликвидация охранника – задача номер один! Ну, а остальное пойдет как по маслу: поломаете ребра коммерсанту, свяжете щенков... – А бабенку на хор пустим! [2] – похотливо облизнулся соплеменник Маигова, здоровенный, бритоголовый детина Магомет Дадашев. – Я слыхал, она на редкость аппетитная штучка! – оживился третий член группы, маслянистый, усатенький Артур Саркисьянц. – Ага! Точно! Сам видал однажды. Гладкая телочка! – подтвердил напарник Денисова белобрысый, прыщавый Владислав Кунцевич. – Заткните хлебала! – злобно прошипел Маигов. – Делить шкуру неубитого медведя – плохая примета. Сначала дело сделайте! 2 Пустить на хор (жарг.) – подвергнуть групповому изнасилованию. – Да не волнуйся, Ахмат, – по-чеченски сказал Дадашев. – Собственноручно перережу ему глотку. Как барану! Невелика проблема! – И, перехватив ненавидящий, налитый кровью взгляд земляка, поспешно добавил: – Тебя с ребятами просто застали врасплох. Ничего страшного. С любым может случиться! Зато сейчас мы во всеоружии. Слава Аллаху, хорошо подготовились! Куда он денется, пес шелудивый?! Из тумана внезапно вынырнули решетчатые ворота усадьбы. За ними виднелся мокрый силуэт особняка. Ни одно окно не светилось. – Дрыхнут, козлы! – отперев отмычкой замок, хищно ощерился Денисов. – За работу, братва! Трое бандитов бесшумно двинулись к дому, двое начали занимать во дворе позиции поудобнее, но воплотить в жизнь намеченные планы боевикам не удалось. Ухватившийся за металлическую дверную ручку Саркисьянц вдруг молча затрясся, словно американский смертник на электрическом стуле. (Кто-то коварно подвел к двери ток высокого напряжения.) Пустынный двор озарился ослепляющим светом мощных прожекторов, а из окошка предбанника часто захлопал пистолет с глушителем. – Засада!!! Отходим!!! – сипло взвыл раненный в ляжку Денисов и суетливо заковылял обратно, к спасительным воротам. – И-и-и-и!!! – получив пулю в задницу, по-женски завизжал Маигов и как ошпаренный устремился вслед за ним. Спустя несколько секунд четверо боевиков (все, кроме Ахмата – с аккуратно простреленными конечностями), хромая, скуля и регулярно шлепаясь в грязь, удирали по направлению к шоссе. На территории усадьбы остался лишь Артур Саркисьянц. Потеряв сознание, он тем не менее не мог оторваться от злополучной дверной ручки [3] и продолжал трястись на крыльце. 3 Если человек схватился за металлический предмет, через который пропущен ток высокого нажения, то руки его сводит судорога и он при всем желании не может отцепиться. – Живой, засранец! – отключив ток и проверив у него пульс, удовлетворенно сказал подошедший Кузнецов с пистолетом в руке. – Ну-с, родимый, когда очухаешься – потолкуем по душам! У меня к тебе масса вопросов!.. * * * Там же. Час спустя. В маленькой подвальной комнатке без окон сидел на бетонном полу Саркисьянц со связанными за спиной руками. Лишенные всякого выражения черные глаза пленника напоминали осколки закопченного стекла. На усатой физиономии застыла блаженная улыбка идиота. Изо рта обильно текли слюни. Мерно раскачиваясь из стороны в сторону, он бубнил нечто невразумительное. – Может, прикидывается, подлец?! – желчно предположил Федотов. – Да нет, не похоже, – задумчиво глядя на боевика, молвил спецназовец. – Видимо, впрямь рехнулся! – Но с какой стати?! Ты его пальцем не тронул! – недоверчиво вскинулся коммерсант. – Я-то нет, зато током шарахнуло капитально, – хмуро пояснил майор. – Судя по всему, мозги у паршивца и раньше были гнилые, с трещинкой, а когда основательно тряхнуло – получился полный раскол и сумасшествие. Я уже несколько раз видел подобное... на войне. – Писать хочу! – тоненьким голоском объявил Саркисьянц и, продолжая дурацки лыбиться, помочился прямо в штаны. Федотов брезгливо отпрянул. – В детство впал, – стоя на прежнем месте, констатировал Михаил, что-то быстро прикинул в уме и вкрадчиво обратился к пленнику: – Как тебя зовут, мальчик? – Артурчик, – пропищал тот. – Кто твой начальник? Громила молчал, пуская носом пузыри. – Кто тебя с ребятами сюда послал? – перефразировал вопрос Кузнецов. – Дядя Кныш... – Молодец! А кто командует дядей Кнышом? – Другой дядя... – Как его зовут? – Не помню! Ручки бо-бо!!! – жалобно захныкал Саркисьянц. – Очень содержательная беседа! – презрительно фыркнул Николай. – Не скажи! – возразил спецназовец. – По крайней мере, мы выяснили фамилию (или кличку) непосредственного организатора налета. Она нам обязательно пригодится впоследствии. Хотелось бы, конечно, большего, но... на безрыбье и рак рыба! – Да... действительно, – немного поразмыслив, согласился Федотов. – Кстати, а куда мы денем этого придурка? – Развяжем, проводим до шоссе, и пускай катится, – пожал плечами Кузнецов. – Он теперь безопасен... Или ты желаешь усыновить «Артурчика»?! – Тьфу, блин! Типун тебе на язык!!! – Отдайте мой автоматик! – неожиданно попросил Саркисьянц. – А то дядя Кныш будет сильно ругаться! – Вот сволочь! – вспомнив об изъятом у боевика «узи» с глушителем, заскрипел зубами коммерсант. – Убью на фиг! – Тихо, тихо! Чего взять с убогого?! – урезонил товарища майор. – Твой автоматик сломался, – дружелюбно улыбнулся он сумасшедшему, – но мы дадим тебе взамен целых три! Согласен? – Ага! Ага! Ага! – радостно закивал спятивший бандит. – Принеси ему старые игрушки своего сына, – шепнул Кузнецов на ухо Федотову... * * * Сорок пять минут спустя. Загородное шоссе. Крепко сложенный, обвешанный оружием усатый кавказец целеустремленно двигался в сторону Малашихинска. Не доезжая до него метров тридцать, патрульная машина осторожно притормозила. – Смотри, Ваня, хачик со стволами топает, – тихо сказал напарнику лейтенант Малышев. – Причем спокойненько так! О-фи-геть! – Оборзели чурбаны поганые! – передергивая затвор «АКС-74-У», буркнул Ваня (он же сержант Петров), опустил боковое стекло, высунул наружу дуло и свирепо рявкнул: – Эй ты, стоять! Руки за голову!!! – Пу-пу-пу! – разворачиваясь на голос, с пластмассовым автоматом наперевес, счастливо заулыбался «Артурчик». – Пу-пу-пу! Однако сержант не знал, что имеет дело с умалишенным и что «ствол» у него игрушечный. Издалека, да еще в тумане автомат выглядел вполне натурально. Упреждая агрессивные намерения «зловредного хачика», Петров поспешно нажал спусковой крючок. Протрещала длинная очередь. Тело Саркисьянца изрешетило не менее десятка пуль. Боевик умер почти мгновенно... Глава V Четверг 27 марта 2003 г. 10 часов утра. Под сводами роскошной резиденции малашихинского градоначальника царил молчаливый, всепоглощающий ужас. Чиновники и обслуживающий персонал избегали разговаривать друг с другом. А если все-таки общались, то лишь при крайней необходимости и исключительно шепотом. Волны гнетущего страха, казалось, захлестывали не только людей, но и тварей бессловесных. Так, живущие при караульном помещении две немецкие овчарки забились в будки у входа и не собирались вылезать обратно. Тропические рыбки в декоративных аквариумах норовили укрыться в водорослях, а говорящий попугай в кабинете зама по социальным вопросам госпожи Упулывой упорно прятал голову под крылом. Даже фикусы в кадках и те как будто съежились в перепуге... Подобная атмосфера в «казенном доме» обусловливалась настроением здешнего полновластного владыки. Вернее – его поведением по отношению к подчиненным. Сегодня господин Самолюбов явился на работу весь перекошенный от злобы и начал незамедлительно отыгрываться на окружающих. Перво-наперво он залепил хлесткую пощечину своей личной секретарше Элеоноре Мочалкиной. – Где кофе? Бездельничаешь, сука?! Затем вызвал «на ковер» заместителей и по очереди обматерил каждого. Тоже с рукоприкладством. В частности, зам по строительству Абрахамс получил «Проектом реконструкции» по лысине, зам по ЖКХ Удодов – кофейной чашкой в лоб, зам по экономике Шепелевич – содержимым пепельницы в рыло, зам по здравоохранению Эвтаназин – кулаком в нос, а упоминавшуюся госпожу Упулыву Геннадий Владимирович облил водой из графина. Все это с одной-единственной мотивировкой: «Сачкуете, падлы! Ни хрена от вас отдачи не вижу!!!» Выплеснув таким образом избыток ненависти (дабы в буквальном смысле не лопнуть), мэр заперся у себя в кабинете, достал из потайного бара бутылку виски, налил полный фужер, залпом шарахнул и погрузился в тяжкие раздумья. «Обращаться так со МНО-О-ОЙ?! Ну не-е-ет!!! Не потерплю!!! – мысленно клокотал Самолюбов. – Гниды!!! Пидоры!!! Волки позорные!!! У-у-у трам-тарарам!!!» Время от времени он порывисто вскакивал и начинал метаться по кабинету, пиная ногами мебель. Потом, выдохнувшись, усаживался обратно, выпивал очередную порцию спиртного и вновь кипел от злобы... Мелодичной трелью зазвенел лежащий на столе мобильник. Скосив левый глаз на определитель, Геннадий Владимирович узнал знакомый номер, ткнул пальцем соответствующую кнопку и поднес трубку к уху. – С-с-с-слушаю! – на змеиный манер прошипел градоначальник. В мембране зажурчала извиняющейся скороговоркой чья-то торопливая речь. Лицо господина мэра стало набухать темной дурной кровью. – Не знал я, что твои люди столь малахольны!!! – в конце концов заорал он. – Чо-о-о?!! Слишком опасный противник?!! Врешь!!! Да?! Ну ладно! Коли так – действуй любыми методами!!! Понял?! Любыми!!! Вплоть до поголовного уничтожения!!! По исполнении – немедленно перезвони!!! И еще, сегодня жди меня в гости. Новое дело есть!!! Нажав «отбой», Геннадий Владимирович (уже абсолютно не похожий на человека) выбрался из-за стола, обвел комнату безумным взглядом, глухо зарычал, схватил обеими руками изящное импортное кресло и с размаху запустил им в оконное стекло. По счастью, пуленепробиваемое... * * * В это же самое время. Усадьба Федотовых. – Пока нам везло, но вечно так продолжаться не может. Все на свете, в том числе везение, имеет свой лимит. Наш с тобой, чует мое сердце, исчерпался, – массируя кончиками пальцев тяжелую больную голову, тихо произнес Михаил. Они с Николаем сидели вдвоем на кухне. Федотов пил кофе. Кузнецов вяло прихлебывал крепкий чай без сахара. После насыщенной событиями бессонной ночи у него резко поднялось давление, и в результате выглядел майор скверно: изможденное лицо, воспаленные глаза, посеревшие губы... Тело связывала противная, ватная слабость. В ушах раздавался гулкий, непрерывный звон. – Тем более и сам я, кажись, расклеился! – поморщившись, добавил спецназовец. – Что с тобой? – с тревогой глядя на товарища, спросил владелец «Лорелеи». – Да контузия, будь она неладна! – нехотя сознался Михаил. – То сердце, то давление... Плюс нервы ни к черту. – Чего же ты раньше не сказал?! – возмутился Николай. – У меня есть хороший знакомый врач... – Предлагаешь незамедлительно пройти курс лечения? – вымученно усмехнулся Кузнецов. Федотов сконфуженно потупился. – Ну ничего, – вздохнул майор. – Поскольку я взялся тебе помогать, то так или иначе, но доведу дело до конца... невзирая на паршивое самочувствие. Короче, слушай. Одной обороной войну не выиграть. Надо переходить в контрнаступление! Когда мозги немного прояснятся, я решу, как это сделать. А сейчас – необходимо срочно переправить Ольгу с детьми в другое место, укромное, о существовании которого неизвестно ни Самолюбову, ни его дружкам-бандитам. Одно учти – родственники сразу отпадают! Их будут проверять в первую очередь! Николай надолго задумался. На лбу коммерсанта пролегла глубокая складка. На скулах задвигались желваки. Глаза потемнели. – Видишь ли, Миша! – вымолвил, наконец, он. – За исключением родственников, подобное место могли бы обеспечить лишь два человека: Лева Бродский и Ярослав Облепихин. Ближайшие мои соратники. Первый – коммерческий директор «Лорелеи», второй – вице-президент. Но... один из них – иуда! Судя по всему – Славка, мерзавец! Почему я так считаю? Гм!!! Недавно из фирмы произошла крупная утечка конфиденциальной информации. Утекла она прямиком в городскую мэрию, и вскоре последовал конкретный наезд налоговой инспекции. Доступом к данной информации обладали только Бродский, Облепихин и я. Теперь смотри – Бродского и меня налоговики мурыжили по полной программе. Облепихина же пальцем не тронули! Даже не вызвали ни разу!.. Отсюда вывод: Славка – предатель!!! – Слишком уж складно получается, – с сомнением в голосе заметил спецназовец. – А вдруг господин Бродский специально попросил создать вокруг него дымовую завесу и... – Чушь!!! – резко перебил коммерсант. – Просто ты антисемит!!! – Я не знал, что Бродский еврей, – морщась от головной боли, пробормотал Кузнецов. – Ну, хорошо, тебе виднее. Поступай, как считаешь нужным. А я, пожалуй, прилягу. Даст Бог, удастся вздремнуть хоть с полчаса. – Михаил грузно поднялся и, устало шаркая ногами, покинул кухню. Проводив его сочувственным взглядом, Федотов начал набирать номер на мобильном телефоне... * * * Сорока минутами позже. Где-то в окрестностях Малашихинска. Терентий Богданович был по-настоящему счастлив. В маленьких глазках Кныша горела сатанинская радость. Кривые ножки пританцовывали. Душонка пела. Да немудрено! После двух подряд позорных провалов – потрясающее везение! Настоящий подарок судьбы. Теперь осечки не будет. Не должно быть!!! Рыбка сама заплывает в расставленные сети. – Ути-пути, – любовно погладил уродец телефонную трубку. Затем нацепил на обезьянью мордочку суровое выражение, прокосолапил в соседнюю комнату и грозно обратился к стоящему там понурому Маигову: – Эй ты, ветеран, в жопу раненный! Передвигаться в состоянии?! Чеченец угрюмо кивнул. – А навыки, приобретенные тобой в боях с федералами, надеюсь, не утратил? – Не-е-ет! – кровожадно оживился Ахмат. – О'кей! – осклабился Кныш. – Тогда я, по доброте душевной, предоставлю тебе последний шанс реабилитироваться, а заодно поквитаться с виновником твоей, хе-хе, болезни! Слушай меня внимательно!.. * * * Два с половиной часа спустя. Один из отдаленных уголков малашихинского района. Черный «Мерседес» на средней скорости катил по безлюдной проселочной дороге. Машину вел Федотов. Ольга, Инга и Вадим, напичканные с вечера сильнодействующими успокоительными, клевали носами на заднем сиденье. Кузнецов устроился на переднем, рядом с Николаем. Сумев-таки вздремнуть час с небольшим, он чувствовал себя значительно лучше. Нормализовалось внутричерепное давление, перестала болеть голова, прояснились мозги, тело вновь окрепло, налилось энергией. Тем не менее настроение спецназовца оставляло желать лучшего. Сердце грызли неясные, но весьма дурные предчувствия, брови хмурились, серые глаза настороженно ощупывали окрестности. На коленях у майора лежала раскрытая спортивная сумка с оружием. Владелец «Лорелеи», напротив, излучал неиссякаемый оптимизм. – Лева золотой души человек и вдобавок, большой умница! – весело болтал он. – С полуслова понял мое положение и моментально предложил: «Приезжай, Коля, к двум часам дня в тот домик, где мы с тобой рыбачили прошлым летом». Конспиратор! «Тот домик», и все! Опасается прослушки телефона. Хотя правильно! Мало ли чего? Вдруг, правда, к линии подсоединились?! Но ни фига им, гадам, не обломится. Ведь только мы с Бродским знаем, что упомянутый «домик» – дача его покойных родителей на берегу речки Лебедянки... – Значит, точное время назвал? – встрепенулся Кузнецов. – Ну да... а чего такого? – Тебя это не удивляет?! – Нисколько! – рассмеялся Федотов. – Просто Левчик не привык оставлять гостей голодными и наверняка сейчас хлопочет: готовит, накрывает на стол... Михаил недоверчиво фыркнул, однако от комментариев воздержался. Прошло минут пять. Миновав средних размеров холм, «Мерседес» осторожно спустился в пологую, густо заросшую кустарником лощину. – Ну вот, осталось максимум пара километров! – жизнерадостно сообщил коммерсант. – Тут одна дорога? – неожиданно спросил спецназовец. – Да, но... – Сворачиваем! Живо! – рявкнул майор, выхватил у Федотова руль и, резко крутанув баранку вправо, загнал автомобиль на обочину, прямо в кусты. Возмутиться Николай не успел. В следующее мгновение там, где должен был в настоящий момент проезжать «Мерседес», рванул заложенный под дорогу фугас, а из зарослей, с левой стороны проселка, загремели выстрелы. Вывалившись из машины, Кузнецов вытащил за собой впавших в ступор Федотовых, прижал их лицами к земле, укрылся за кочкой и открыл ответный огонь, поочередно используя и трофейные автомат с пистолетами, и свой собственный «стечкин». Стрелял спецназовец на редкость профессионально. Ориентируясь исключительно по звукам, он сумел за считаные минуты полностью подавить огневые точки противника. Затем выждал секунд двадцать, полоснул из «узи» по противоположной стороне дороги, услышал чей-то отчаянный вопль, выпустил туда еще пяток пуль, удовлетворенно хмыкнул и, с тщательным соблюдением мер предосторожности, отправился проверять результаты... Вернулся Михаил не скоро. Не менее чем через полчаса. За это время Федотовы успели отойти от первоначального шока и дали волю чувствам. Ольга с Ингой рыдали навзрыд. Коммерсант с сыном, взмокшие от ужаса, дрожали в лихорадочном ознобе. Причем Вадим часто икал. Очевидно, на нервной почве. – Их было семеро, – буднично сказал майор, демонстрируя товарищу пачку документов. – Люди Кныша. Я узнал одного голубчика. Вот, посмотри! – он протянул Николаю паспорт на имя Маигова Ахмата Алиевича, уроженца города Гудермеса. – Этот ублюдок уже дважды являлся в твой дом, – пояснил Кузнецов. – При первой встрече я сломал ему нос, при второй – продырявил ягодицу. Ну, а на сей раз снес половину черепушки. Хватит церемониться. Надоело! – Спа-а-а-сибо, – выдавил Федотов. – В-век не забуду! Но как ты догадался о засаде?! – Работа такая. Мне по должности положено вычислять подобные ловушки, – усмехнулся спецназовец. – А нюансы объяснять долго... Но главное сейчас в другом: сдал нас твой Бродский, «золотой души человек». Сдал, сволочь, с потрохами! Более того, прилежно разъяснил Кнышу, где удобнее всего напасть на машину! – Господи, Боже!!! – обхватив руками голову, воскликнул Николай. – Какой я идиот!!! Глава VI Еще через два с небольшим часа. – Вот жилище этого подонка! – сквозь зубы процедил Федотов, указывая на аккуратный особнячок с остроконечной крышей. – Я, помнится, варежку раскатал – «хлопочет, на стол накрывает»... А Левочка дома, мерзавец! И не собирался ездить на родительскую дачу! Видишь «Вольво» под навесом? Вся чистенькая, блестит... У-у-у, тварюга подлая!!! – Ну-с, идем, проведаем твоего коммерческого директора, – предложил Кузнецов и обернулся к Ольге с детьми: – Сидите тихо, наружу не высовывайтесь. Мы скоро вернемся... К крыльцу вела узкая, выложенная мраморной плиткой дорожка. Приблизившись к дверям, Николай со злостью вдавил пальцем кнопку звонка. Внутри послышались суетливые, семенящие шаги, щелкнул отпираемый замок, и на пороге появился господин Бродский: рыхлый, кругленький человечек с розовенькой поросячьей мордочкой. Он собирался что-то сказать, но, узнав Федотова, осекся, смертельно побледнел и, дрожа губами, попятился назад. – Не ожидал, иуда?! Думал, я уже на том свете?!! – надвигаясь на него, прорычал владелец «Лорелеи». Тут, наконец, коммерческий директор опомнился, вихрем взлетел по лестнице на площадку второго этажа и пискляво заголосил: – Витя! Вася! Ко мне! На помощь!!! Из примыкающего к холлу помещения выбежали два здоровяка в камуфляжах (судя по всему, охранники) и, подобно натасканным служебным псам, бросились на неугодных хозяину посетителей. Отстранив товарища, Михаил быстро шагнул вперед и молниеносно всадил кулак в солнечное сплетение первого. – Ур-кхе-хе-хр, – захрипел тот, складываясь пополам. Второй оказался более искушен в области рукопашного боя. Подставкой колена заблокировав удар ноги в пах, он отскочил назад, сорвал с пояса нунчаки [4] и, вертя их над головой, двинулся в наступление. Губы бугая растянулись в злорадной усмешке. Горящие торжеством глаза предвкушали близкую победу. Однако, на свою беду, он даже не подозревал, с кем связался. Ничуть не испугавшись грозного свиста нунчаков, спецназовец стремительно кувыркнулся вперед, ударом обеих ступней в корпус сбил противника с ног, пружинисто вскочил и пинком отшвырнул нунчаки подальше в угол. Охранник остался лежать, корчась от боли. 4 Две палки из твердого дерева, скрепленные между собой металлической цепочкой (реже прочной веревкой). Излюбленное оружие каратистов и ушуистов. – Ты лучше не дергайся, мил человек, и не пытайся никуда звонить, – показав «Лёвочке» пистолет с глушителем, ласково посоветовал Кузнецов. – Драпать тоже не пробуй. Пуля догонит! А спустись-ка ты вниз, встань к стеночке, положи руки за голову и паинькой жди дальнейших указаний! Лязгая зубами, Бродский подчинился. – Молодец, – похвалил его майор, умело связал поверженных Витю с Васей их собственными брючными ремнями и вновь обратился к дрожащему как осиновый лист коммерческому директору: – А теперь, дорогуша, пойдем в комнату. О делах наших скорбных покалякаем. Надеюсь, ты один дома? Без семьи? Бродский судорожно кивнул. – Прекрасно. Шевели копытами, козлик!.. * * * Беседа происходила в том самом помещении, откуда выбежали охранники и где, похоже, они обитали. Обстановка здесь была спартанской. Окна без занавесок, голые крашеные стены, дощатый пол. Из мебели – две продавленные койки, две тумбочки с харчами, вешалка для одежды да дешевенький телевизор. Вот и весь интерьер. Кузнецов сидел на одной койке, Федотов на другой, а господин Бродский, с расквашенным носом, съежился на полу. (Николай, не удержавшись от искушения, двинул «Лёвочке» кулаком в «пятак».) – Я абсолютно не виноват! Я не хотел! Честное благородное слово! Меня заставили! Обещали кожу содрать!!! Мамой клянусь!!! Грозили живьем в асфальт закатать!!! Честное, благородное... – роняя кровавые сопли, взахлеб оправдывался коммерческий директор. – Ближе к делу, засранец! – вновь продемонстрировал пистолет спецназовец. Покосившись на сей грозный предмет, Бродский содрогнулся всем телом, с треском испортил воздух, икнул... Затем кое-как собрался с духом и, ежесекундно всхлипывая, начал подробную «исповедь». Вкратце звучала она так: «Лёвочку» завербовал Шепелевич три недели назад. По утверждениям Бродского – исключительно угрозами. Обязанности новоявленного агента «Казенного дома» поначалу заключались лишь в передаче в малашихинскую мэрию различного рода конфиденциальной информации из «Лорелеи». В том числе той, в «сливе» которой Федотов подозревал Облепихина. Однако вчера Бродскому позвонил от имени Самолюбова некий Терентий Богданович, оставил свой номер телефона и приказал незамедлительно сообщать о любых отъездах главы фирмы из города, ежели таковые последуют. Что «Лёвочка» добросовестно и выполнил, когда Николай обратился к нему за помощью... – Давай сюда этот номер! – брезгливо выслушав сбивчивый рассказ коммерческого директора, рыкнул майор. Подсеменив к Михаилу на четвереньках, Бродский дрожащей рукой протянул скомканную, влажную бумажку. – Семьсот девяносто шесть, семьдесят семь, тринадцать, – вслух прочел Кузнецов. – Мобильник, – после короткой паузы разочарованно добавил он и взял товарища под локоть: – Пошли, Коля!.. – Не верю ни единому слову этой гадины! – очутившись на воздухе, эмоционально выпалил Федотов. – Брешет, собака шелудивая!!! – Нет, не брешет. По крайней мере, не во всем, – покачал головой спецназовец. – Меня специально обучали психологии проведения допросов и... короче, не важно! Просто подведу итоги. Насчет целей вербовки он говорил истинную правду. Насчет методов – полуправду. Ему наверняка не только угрожали, но и «пряником» поманили. А вот по поводу недавних действий «Лёвочки»... Гм! Тут господин Бродский здорово вилял хвостом. Он не «проинформировал об отъезде из города», а, как я сказал еще там, на дороге, прилежно разъяснил Кнышу, где удобнее всего напасть на машину. В общем, грамотно и, подчеркиваю, сознательно(!) заманил тебя в ловушку. Видимо, Бродскому по каким-то причинам очень выгодна твоя смерть!.. Да погоди, не кипятись! – крепким обхватом за плечи остановил Кузнецов Федотова, бешено рванувшегося обратно к дому. – Не стоит руки марать! Да и незачем. «Лёвочка» отныне не опасен. Образно выражаясь – змея без зубов. Не стоит, повторяю, в крови пачкаться. Господь и без нас покарает иуду!!! – Да, действительно, – расслабившись, пробормотал Николай. – Ты прав, Миша. На все сто!!! Но из фирмы я паскуду вышибу! Пинком под зад! – Надо сперва твою семью спрятать, – напомнил спецназовец. – Поехали к Славке Облепихину, – поморщив лоб в недолгом раздумье, принял решение Федотов. – Боже милостивый! До чего мне стыдно за свои чудовищные, необоснованные подозрения!!! – Далеко ехать? – деловито осведомился Михаил. – Не особо. Минут сорок на машине... – Отлично. Тогда в путь!.. * * * Примерно час спустя. Ярослав Облепихин, высокий, цветущий бородач, на вид лет сорока, встретил гостей с искренним радушием и, узнав о бедах, преследующих Федотова, охотно согласился приютить его семью. Жена Ярослава, жизнерадостная толстушка Лена, сразу занялась пребывающей в растрепанных чувствах Ольгой и в считаные минуты как бы «заразила» Федотову своим неиссякаемым оптимизмом. Та утерла слезы, заулыбалась, потухшие глаза ожили, на помертвелых за сутки щеках появился слабый румянец. Глядя на мать, дети тоже заметно повеселели. Перво-наперво Облепихин накормил гостей вкусным обедом. Затем мужчины, прихватив кипящий самовар, удалились на застекленную зимнюю веранду и устроились в плетеных креслах возле круглого, застеленного узорчатой клеенкой стола. – В крутой переплет ты попал, Коля, – сочувственно произнес Ярослав, разливая по чашкам душистый чай с травами. – Буквально не знаю, чем тебе помочь! Я, право... – Ты уже помог! – с улыбкой перебил его Кузнецов. – Остальное – мои заботы! Хотя... постой! Тебе случайно не доводилось слышать о некоем Терентии Богдановиче Кныше? Где-то поблизости водится. Понимаешь, Слава, именно этот тип непосредственно организовал все нападения на семью Николая! – Нет, не слышал, – отрицательно покачал головой Облепихин. – Но, судя по тому, что я от вас узнал, – он один из людей Киборга! – ??? – Киборг, по паспорту Александр Григорьев, главарь малашихинской преступной группировки, которая профинансировала предвыборную кампанию Самолюбова, – разъяснил вице-президент «Лорелеи». – В настоящее время, правда, сия криминальная структура переименовалась в ООО «Минотавр», но сущность ее, естественно, осталась прежней! – Вероятно, Кныш руководит боевиками группировки, – задумчиво пробормотал майор. – Насколько мне известно, нет! – возразил Ярослав. – Может, только на уровне среднего звена?! По крайней мере, не выше. А за главного у горилл Киборга некто Кочерга. Тот еще фрукт! – Кочерга, говоришь?! – насторожился Кузнецов. – Ага! – Полностью имя-отчество-фамилию знаешь? – Конечно. Кочергин Андрей Альбертович, уроженец города Малашихинска, твой приблизительно ровесник... – А как выглядит, не в курсе? – в голосе Михаила звучало нескрываемое волнение. – Ну... здоровый такой... морда кирпичом! Волосы... по-моему, светлые, – поднатужившись, припомнил Облепихин. – Точно! Он самый! – с ненавистью процедил спецназовец. – От подлец! Ишь до чего докатился!!! – Неужели вы знакомы?! – хором изумились коммерсанты. – Угу, знакомы, – сумрачно подтвердил Кузнецов. – В юношеские годы вместе карате занимались. В одной секции. Даже друзьями были! Не ожидал я от Андрюхи ТАКОГО. Не о-жи-дал!!! – Михаил замолчал, до боли стиснув зубы. Лицо майора потемнело. На мускулистых руках от напряжения вздулись вены. Серые глаза загорелись страшным ледяным огнем. Секунд двадцать на веранде висела гнетущая, гробовая тишина. Наконец, огромным внутренним усилием Кузнецов сумел подавить вспышку гнева. – Может, ты подскажешь, где я могу найти старого «корешка»? – ровным тоном обратился он к Ярославу. – Наверное, в Н-ском казино «Цирцея», – немного поразмыслив, ответил тот. – Кочергин, по слухам, полновластный хозяин данного заведения и, кроме того, ужасно любит преферанс. Где же ему удобнее всего баловаться картишками, как не в собственном казино?! – Адрес знаешь? – Приблизительно. Сначала проезжаешь улицу Строителей, потом сворачиваешь у светофора, возле «Макдоналдса», направо, а дальше... придется спросить у местных! – Что ты собираешься делать? – не на шутку встревожился Федотов. – Пообщаться с Андрюшей тет-а-тет, – холодно улыбнулся спецназовец. – Задать ему несколько вопросов... Надеюсь, кто-нибудь из вас двоих одолжит мне машину понеприметнее. Глава VII Половина двенадцатого ночи. Южная окраина города Н-ска. Андрей Кочергин действительно являлся хозяином «Цирцеи», а преферанс любил чуть ли не фанатически. Каждый вечер (за исключением особых случаев) он проводил в своем казино, расписывая «пулю»-другую с собственными телохранителями. Играл Кочерга в отдельном кабинете на втором этаже, а телохранители были одновременно старинными приятелями начальника СБ «Минотавра», участниками множества его криминальных похождений. Поэтому партии неизменно протекали в теплой, дружеской атмосфере. Участники обращались друг к другу на «ты» и не стеснялись в выражениях, если проигрывали. Впрочем, ругались они обычно без злобы. Так... душу отводили... Сегодня игра шла для Андрея ни шатко ни валко. Карта попадалась большей частью средней паршивости. Серьезное поражение ему не грозило, но и блестящих перспектив в обозримом будущем не вырисовывалось. Настроение Кочергина тоже держалось на среднем уровне. Под стать карте. Примерно в половине двенадцатого он поднялся из-за стола, широко зевнул, набросил пиджак и направился в туалет. Трое охранников с бульдожьими физиономиями привычно последовали за шефом. Так происходило всегда в подобных ситуациях. Не потому, что Андрей опасался какого-либо нападения, а просто форсу ради. Идти предстояло через общий зал, и Кочерге нравилось появляться на людях в сопровождении почетного эскорта. Мол, смотрите, кто есть кто в этой бренной жизни! Завсегдатаи «Цирцеи» хорошо знали в лицо местного босса. При виде Андрея они поспешно уступали дорогу, почтительно здоровались, заискивающе улыбались, норовили пожать ручку... Тот принимал сии знаки внимания с непринужденной важностью королевской особы, благосклонно кивал в ответ на приветствия, однако «ручку» давал не всем. Только избранным!.. Очутившись, наконец, в туалетной комнате, Кочергин зашел в отдельную кабинку, но... даже не успел расстегнуть штаны! Внезапно из-за двери донеслись звуки короткой, ожесточенной схватки. Скрипнув зубами, начальник СБ «Минотавра» резво выскочил обратно. Невзирая на множество недостатков, трусом он не был и не собирался прятаться на толчке от неведомой опасности. Тем не менее увиденное повергло Андрея в полнейшую растерянность. Кочерга ожидал столкнуться, по меньшей мере, с дюжиной врагов, а противник оказался всего один: высокий, статный, с серыми глазами, со смутно знакомой внешностью и... чрезвычайно крутой!!! За те секунды, которые Андрей провел в кабинке, он успел наглухо вырубить трех отборных громил, изрядно поднаторевших в драках и запросто гнувших пальцами подковы. В настоящий момент все они распластались у дверей в глубокой отключке. Уму непостижимо!!! Впрочем, надо отдать должное, растерянность Кочерги продолжалась какие-то мгновения и быстро сменилась свирепой, кровожадной яростью. – Зашибу!!! – взревел он, высоко подпрыгнул и нанес страшный проникающий ёко-гери [5] в переносицу противника, но... обутая в твердый ботинок нога не достигла цели. Мягким блоком, переходящим в захват, «сероглазый» пленил атакующую конечность и крутанул ее вниз, по часовой стрелке. Перевернувшись в воздухе, Андрей упал на четвереньки и сразу получил сильный удар кулаком сверху по почкам. Внутренности скрутила мучительная боль, к горлу подкатила тошнота. Однако Кочерга являлся опытным, закаленным бойцом. Превозмогая боль, он откатился в сторону, попробовал встать, но тут же рухнул обратно, сраженный жестокой лодочкой [6] в лицо. 5 Каратистский удар ребром стопы. 6 Лодочка – особый способ нанесения удара раскрытой рукой. Ладонь сложена ковшиком. Большой палец плотно прижат к указательному. Сила удара намного увеличивается за счет «воздушной подушки». Лодочка производит мощный оглушающий и болевой эффект. Используется в УНИБОС, казачьем рукопашном бое, боевом самбо и в боевом карате.ggg – Не рыпайся, или замочу! – посоветовал знакомый голос. В серых глазах стоящего рядом человека полыхнула молния. И тут неожиданно Андрей узнал в безжалостном агрессоре лучшего друга своей юности. – Мишка?! Ты-ы-ы?!! – изумленно прохрипел он. – Но зачем? Я ничего не понимаю, братан! – Глохни, падла! – грубо отрезал Кузнецов. – Шакал паршивый тебе братан. Руки за спину. Живо! Ошалелый Кочергин безмолвно выполнил приказ. На кистях у него моментально защелкнулись холодные кольца наручников. – Теперь поднимайся и топай к запасному выходу! – распорядился Михаил. – Будешь вести себя тихо – еще поживешь. Если же нет – пристрелю и тебя, и любого, кто под руку подвернется!!! Абсолютно ничего не понимая в происходящем, начальник СБ «Минотавра» послушно поплелся в указанном направлении... * * * Благополучно выведя пленника из казино, спецназовец запихнул Кочергина в одолженную у Облепихина «девятку», на заднее сиденье. Сам уселся за руль и на предельно допустимой скорости погнал машину по ночным улицам Н-ска. Проехав порядка пяти километров, он свернул в безлюдный глухой переулок и остановился возле давно законсервированной стройки с ветхим, полуразвалившимся, а местами вовсе отсутствующим забором. Посреди захламленной донельзя стройплощадки громоздился остов большого кирпичного здания, бессмысленно таращившийся на мир черными бельмами оконных проемов. – Вылазь и шагай прямиком к стене, – резко скомандовал майор Кочерге. Не произнеся ни слова, тот двинулся вперед, иногда спотыкаясь об завалы строительного мусора. Кузнецов следовал в трех шагах позади со взведенным пистолетом в правой руке. – Теперь повернись, – приказал он, когда начальник СБ «Минотавр» вплотную приблизился к недостроенному зданию. – Валить [7] будешь? – мрачно буркнул Кочерга. – Возможно, – согласился Михаил. 7 Валить (жарг.) – убивать. – Ну и хрен с тобой! – разозлился Андрей. – Давай, стреляй! Дурное дело нехитрое! Но сперва хоть объясни причину! А то никак не могу понять, что я тебе сделал плохого?! Ведь мы не виделись и не общались больше двадцати лет!!! – Лично мне ничего! – с тихой злостью ответил спецназовец. – Зато твои людишки всячески пытались угробить Колю Федотова вместе с женой и двумя несовершеннолетними детьми!!! – Федотова?! – недоуменно вытаращился Кочергин. – Впервые о таком слышу!!! – И название фирмы «Лорелея» тебе ни о чем не говорит?! – с издевкой прищурился майор. – Не-а! – покачал головой бандит. – Мало ли их, фирм всяких... – И фамилию Кныш ни разу не слышал?!! – окончательно рассвирепел Кузнецов. – Почему же, слышал, – к величайшему удивлению Михаила, спокойно возразил Андрей. – Даже видел его однажды в малашихинской мэрии. Один из подручных Генки Самолюбова. Типа юрист. Плюгавый такой мужичонка. Но при чем здесь я?! Теперь пришла пора недоумевать спецназовцу. Выстроенная им накануне четкая взаимосвязь Шепелевич – Самолюбов – Киборг – Кочерга – Кныш – команда рядовых головорезов развалилась на глазах. Кочергин говорил сейчас совершенно искренне. Он и впрямь не имел к чертову Кнышу ни малейшего отношения. Будучи превосходным психологом, майор ощущал это едва ли не физически. Но тогда... – Вот те на! – потерянно пробормотал Кузнецов, опуская пистолет. – А я уже собирался стрелять! Не иначе, нечистый попутал!!! Бога ради извини, Андрюха!!! – В таком случае, может, снимешь с меня «браслеты»? – спросил начальник СБ «Минотавра». – Да, да, конечно! – Михаил торопливо расстегнул наручники. – Выкладывай-ка все по порядку! – тщательно размяв затекшие кисти и прикурив сигарету, заявил Кочергин. – Тут явно какие-то непонятки [8] . 8 Непонятки (жарг.) – в данном контексте – недоразумение. Тяжко вздохнув, спецназовец начал подробный рассказ о произошедших за последние двое суток событиях... – Ин-те-рес-ный расклад получается, – внимательно выслушав его, протянул Андрей. – Раньше ни в жизнь бы не поверил, что чмошный задохлик Кныш руководит бригадой мокрушников, но после твоих слов... От блин горелый! Чудеса в решете!!! Хотя знаешь, Миша! – вдруг встрепенулся бандит. – Я тут вспомнил по ходу один давнишний разговор между Сашкой-Киборгом и нашим хранителем общака Лёнчиком. Речь шла о взрыве в супермаркете «Марианна». Лёнчик конкретно подозревал в причастности к этому Генку Самолюбова, а заодно упоминал фамилию Кныша как возможного организатора акции. Тот, дескать, по образованию не только юрист, но и химик в придачу. Однако Сашка лишь досадливо отмахнулся, типа – фигню порешь, на старости лет в паранойю ударился... Братан, ты чего?! – оторопел Кочергин, заметив, как страшно изменилось лицо Кузнецова. – Тогда погибли мои родители, жена и пятилетняя дочь! – проглотив комок в горле, выдавил Михаил. – Пошли покупать ребенку подарок ко дню рождения и... – спецназовец замолчал, медленно перекатывая на скулах желваки. В серых глазах загорелась столь лютая, смертельная ненависть, что у отнюдь не робкого Кочерги забегали по коже мурашки. На миг почудилось ему, будто друг юности начал постепенно превращаться в огромного свирепого тигра. Вдобавок ко всему где-то в отдалении протяжно завыла целая стая бродячих собак. Внутри нежилого здания послышались подозрительные шорохи, похожие на чьи-то вороватые шаги. Лежащие на земле ночные тени начали вроде бы извиваться, принимая очертания жутких, неведомых тварей. Лунный свет из бледно-безразличного превратился в холодный, зловещий. Мурашки на теле Андрея сменились настоящим ознобом... Внезапно Кузнецов опомнился, провел рукой по лицу, словно стирая с него злобную гримасу, порывисто вздохнул и широко перекрестился. Наваждение тут же исчезло. – Господи Иисусе!!! – еле слышно прошептал он. – Не хватало самому зверем стать! Господи!!! Прости меня, грешного!!! – И уже нормальным голосом обратился к Кочергину: – Продолжай, Андрюха. И не забудь поведать о ваших взаимоотношениях с господином Самолюбовым. Ведь, говорят, именно вы его к власти продвинули! – Верно, мы, – подтвердил Кочерга. – На собственную голову! Киборг теперь локти кусает с досады! – С чего бы это? – недоверчиво сощурился спецназовец. – Да вконец Генка от рук отбился! – сплюнув на землю, пояснил бандит. – Сквалыжен, падла, до безобразия. За копейку удавится! Как жук навозный, все под себя тащит. И до сих пор не вернул обратно ни единого бакса из уймы лавэ [9] , выделенных ему из общаковой кассы на избирательную кампанию! Я уже не говорю о полном отсутствии ожидаемых нами дивидендов. Одними обещаниями потчует, пидор гнойный! Кстати, двадцать шестого утром Лёнчик выдвинул Самолюбову жесткую предъяву на сей счет: потребовал незамедлительного возврата бабок, плюс проценты, плюс за моральный ущерб, плюс поделиться нахапанной в Малашихинске недвижимостью. Видел бы ты Генкину харю! Перекосилась, как у черта при виде православной церкви! И знаешь, братан, решать, конечно, старшим, но лично мое мнение – ни хрена он не отдаст! Слишком жаден да самоуверен. Я, будь спок, подобных козлов немало повидал. Такие, знаешь ли, обуревшие... 9 Лавэ (жарг.) – деньги. – Мне необходимо поскорее встретиться с вашей верхушкой! – перебил Андрея Михаил. – Можешь нас состыковать? Прямо сейчас! – Думаю... да, – покосившись на часы, неуверенно ответил Кочерга. – Коли не ошибаюсь, Киборг с Лёнчиком собирались сегодня оттянуться в «Сюзанне» по полной программе. Надеюсь, планы не изменились... – Поехали быстрее! – нетерпеливо сказал Кузнецов. – Не застанем там, поищем в другом месте. Пусть даже придется обоих из постелей вытаскивать! Дело очень срочное! – И, видя определенные колебания начальника Службы безопасности, раздраженно пояснил: – Срочное в первую очередь для них! Что, по-твоему, может предпринять загнанный в угол жлоб-должник, если у него под рукой собственная команда киллеров?! – Ешкин кот!!! А я, дурак, не сообразил!!! – с силой хлопнул себя по лбу Кочергин и первым побежал к машине... Глава VIII Примерно в это же время. Где-то в окрестностях Малашихинска. Терентий Богданович одновременно терзался двумя одинаково сильными чувствами. Во-первых, с нетерпением ждал известий от пары головорезов, посланных им в Н-ск с крайне ответственным, щекотливым заданием, на беспромедлительном выполнении которого настаивал господин Самолюбов, лично посетивший Кныша ближе к вечеру. Во-вторых, задыхался от лютой ненависти к Льву Бродскому, несомненно виновному в недавней гибели семерых отборных ликвидаторов! Днем, так и не получив от руководителя группы Ахмата условного звонка на мобильник, Терентий Богданович отправил на место засады своего доверенного человека, некоего Всеволода Шнырева, дабы прояснить ситуацию. Спустя три часа Шнырев примчался обратно с прискорбным известием. Группа Маигова поголовно истреблена, а «дичи» след простыл!!! Невзирая на то что Кныш уже знал о наличии у Федотовых крутого телохранителя, он ни на секунду не усомнился: одной крутизной здесь дело не обошлось! Вне всяких сомнений, трусливый жиденок решил, перестраховки ради, услужить «и вашим, и нашим». Короче, в последний момент предупредил Федотова о ловушке. Им же самим подстроенной! «Педрила вонючая!!! Мразь пархатая!!! Свинья лишайная!!!» – меряя комнату нервными шагами, скрежетал зубами Терентий Богданович. Особенно бесила Кныша собственная «ошибка», допущенная при составлении психологического портрета Бродского. Три недели назад, наблюдая за вербовкой «Лёвочки» через потайной глазок в стене кабинета Шепелевича, он сделал ряд весьма занятных выводов относительно внутренней сущности данного индивидуума. В последующие дни собрал о коммерческом директоре «Лорелеи» еще кое-какую информацию интимного свойства и, проанализировав оную, аж расцвел майской розой. Оказывается, Бродский дико, утробно ненавидел семью Федотовых и на полном серьезе желал всем им смерти! Причина была мелочна и банальна, как в телевизионной «мыльной опере»! Давным-давно, лет восемнадцать назад «Лёвочка» посватался к Ольге, получил категорический отказ и с тех пор пылал тайной, неугасимой, завистливой злобой к отвергнувшей его женщине, к счастливому избраннику Николаю и даже к их детям! Однако внешне Бродский ничем своих чувств не проявлял. Напротив – всячески лебезил перед простаком Федотовым. Видимо, терпеливо, долгие годы выжидал удобного момента для жестокого отмщения! «Ну, уж сей местечковый «Отелло» в случае чего сработает безотказно. Благо мощный стимул имеется, – весело подумал тогда Кныш. – Хорошо держать в рукаве подобный козырь!» Предусмотрительный бригадир мокрушников изначально догадывался: рано или поздно, от Самолюбова поступит приказ применить к строптивому владельцу «Лорелеи» экстраординарные меры, и приберегал «Лёвочку», так сказать, про запас. А когда пришла пора, он от лица Геннадия Владимировича велел Бродскому тщательно отслеживать любые перемещения семьи Федотовых. Накануне днем Кныш получил от коммерческого директора исчерпывающую информацию о маршруте «мишеней» с точным указанием наиболее благоприятного места для внезапного нападения, мысленно поздравил себя умницу с правильным выбором агента, отправил на дело группу Маигова, и в итоге столь сокрушительный провал!!! Кстати, за истекшие двое суток Терентий Богданович потерял убитыми более половины подручных. Швыдкова, правда, он приказал замочить сам, дурака-Саркисьянца пристрелили менты, но остальные... остальные погибли от рук проклятого телохранителя, по вине гнусного двурушника «Лёвочки»! (По искреннему убеждению Кныша, без предательства Бродского у охранника ни черта бы не вышло!) Руководствуясь вышеописанными соображениями, Терентий Богданович, послав в Н-ск двух боевиков выполнять неотложный заказ Самолюбова, одновременно отрядил еще троих во главе со Шныревым для поимки иуды. С поганым «Лёвочкой» он жаждал расправиться собственноручно! С максимальной жестокостью!!! В результате из всей бригады при Кныше остались только известные читателю Магомет Дадашев, Максим Денисов и Владислав Кунцевич. Из-за сквозных ранений в мягкие ткани ног они не могли передвигаться на далекие расстояния, но оружие в руках держали достаточно уверенно и, вплоть до возвращения товарищей, заняли круговую оборону. Не то чтобы Терентий Богданович ожидал в ближайшее время нападения на свое логово, но... наш «герой» твердо придерживался принципа «лучше перестраховаться, чем недостраховаться». Тем паче миссия, с которой он отправил людей в Н-ск, была, как упоминалось ранее, весьма и весьма щекотливой!.. Скрипнула открываемая дверь. В комнату, заметно прихрамывая, зашел Магомет Дадашев с короткоствольным автоматом через плечо. – Подъезжают к дому, шеф, – с неподражаемым нохченским акцентом сообщил чеченец. – Наши? – старательно скрывая тревогу, уточнил бригадир мокрушников. – Конечно! – белозубо ухмыльнулся Магомет. – Машину Севы я за километр отличу от любой другой подобной марки! Такого грязного капота ни у кого больше не бывает! – Когда выгрузятся – живо ребят сюда! – не поддержав шутку боевика, сурово распорядился Кныш. – Вместе с добычей, разумеется! Спустя минут пять в коридоре послышались тяжелые шаги, приглушенная ругань и чье-то трусливое поскуливание. Затем в дверь постучали. – Входите! – приосанившись, разрешил Терентий Богданович. В комнате, в сопровождении Шнырева и молодого боевика по имени Артем, появился хнычущий Бродский со скрученными за спиной руками. – Где Димка Козлов? – отрывисто спросил Кныш. – Я, помнится, приказал явиться всем!!! – Нет больше Козлова! – угрюмо ответил старший группы. – Один из охранников этого пидора перед смертью ухитрился ему череп нунчаками раскроить! – Трам-тарарам! – взбешенный очередной потерей, замысловато выматерился коротышка, ухватил «Лёвочку» обеими руками за плечи и с силой вогнал острую коленку в пах коммерческому директору. Тот согнулся с истошным воплем. – Из-за тебя, гондона дырявого, погибло восемь моих людей!!! – очередным ударом колена швырнув «Лёвочку» на пол, яростно заорал Кныш. – У-ух, крыса пархатая! Ща-а-ас будем изобретать тебе смерть пострашнее!!! – П-п-п-рос-ти-те! Н-но мы с в-в-ами д-даже н-не з-знако-омы!!! – корежась от боли и глотая кровавые сопли, простонал Бродский. – З-з-здесь к-ка-к-кое-то уж-жасное н-недора-з-зумение!!! – Незнакомы, говоришь?! – оскалил желтые зубы Терентий Богданович. – Неужели ты забыл, как звонил мне нынче днем? – З-значит, в-вы т-тот с-самый ч-человек м-мэ-эра? – затравленно пропищал коммерческий директор. – Да, это я! – рявкнул Кныш. – А ты, поганец, меня подло подставил!!! – Я ни в коем разе!!! – с грехом пополам подавив заикание, начал гнусаво оправдываться Бродский. – Я вам истинную правду выложил! Старался изо всех сил!!! Честное благородное... – Заткнись, сучара! – с размаху пнув «Лёвочку» ногой, взвизгнул бригадир мокрушников. – Не хера лапшу на уши вешать! Сейчас я расскажу, как ты старался, морда жидовская!!! Сначала ты действительно передал мне ценную информацию, но потом предупредил Федотова об опасности... Почему?! Ха!!! Да ты элементарно обоссался! Убоялся крутизны федотовского телохранителя, подумал: «А вдруг он уцелеет, вычислит меня, да башку отвернет?!» – и решил, на всякий пожарный, прикрыть свою толстую задницу. То бишь в последний момент звякнул Федотову на мобильник и сообщил о засаде на дороге. Твой жидовский расчет был как обычно: «И рыбку съесть, и на трамвае прокатиться». Если у моих ребят дело сорвется, ты – герой-спаситель. А если Федотовых все же убивают, наконец-то сбывается твоя заветная, голубая мечта. Ну чо буркала вылупил, недоносок?! Потрясен моей сверхъестественной осведомленностью?! Дрожишь, охваченный мистическим трепетом?! Гы-гы! И-ди-от! Ладно, так и быть! Открою напоследок маленький секрет – я не ясновидящий! Просто умею работать и подходы к людям легко нахожу. О твоих тайных мыслишках мне поведал известный в Малашихинске экстрасенс-психотерапевт Петр Смелов, к которому ты регулярно шастал на прием. Продал он тебя совсем недорого. Всего за сотню баксов! Здорово, да?! Впрочем, хорош болтать. Пора начинать процедуры! – Кныш махнул рукой подручным. Те рывком поставили Бродского на ноги. – Постойте! Погодите!!! – отчаянно возопил коммерческий директор. – Миленькие! родненькие! Не губите-е-е!!! Вы чудовищно заблуждаетесь в главном!!! Клянусь чем угодно, я не предупреждал Федотова!!! И ни на миг не подозревал о наличии у Кольки телохранителя!!! – Сева, кляп! – поморщившись, бросил Терентий Богданович. – У меня от него уши вянут! Шнырев старательно запихал в рот Бродскому скомканный обрывок половой тряпки. – Остается подобрать иуде достойный способ казни, – важно изрек Кныш. – Артем, покличь-ка Магомета. Наш чечен большой специалист в области мучительства!.. * * * «Лёвочку» садистски умертвили в специально оборудованном для подобных целей подвале. Подробности описывать, пожалуй, не стану. Уж слишком они отвратительны! Скажу лишь одно – «местечковый Отелло» скончался в запредельных страданиях, примерно через два часа после начала «процедур», в проведении которых Терентий Богданович принимал самое непосредственное участие. Вообще-то, по замыслу эксперта Дадашева, «удовольствие» планировали растянуть до утра, но, к величайшему огорчению Кныша, у Бродского отказало ожиревшее сердце... Глава IX Мы оставили Кочергина с Кузнецовым в тот момент, когда они вихрем помчались в «Сюзанну». Однако, прежде чем рассказать, что там происходило в дальнейшем, хотелось бы в общих чертах описать сие заведение, ставшее в ночь с 27 на 28 марта местом бурных и кровавых событий, коренным образом повлиявших на судьбы многих людей. Итак, расположенная на юго-западе Н-ска «Сюзанна» была собственностью господина Григорьева, официально именовалась «Оздоровительным центром» и в дневные часы, для посторонних посетителей, таковым в общем-то и являлась. Обширный плавательный бассейн, несколько саун, массажные кабинеты, хорошо оборудованный спортзал с суперсовременными тренажерами... Плюс небольшой, уютный ресторанчик с отличной кухней. Но это для посторонних! А для своих «от заката до рассвета» «Сюзанна» превращалась в подлинное гнездилище порока с богатым выбором горячительных напитков, целым табуном штатных девиц легкого поведения и прочими атрибутами разгульного образа жизни, никак не совместимыми с оздоровлением. В сауны и в бассейн свои, правда, тоже заглядывали, но долго в них не задерживались, а, слегка пропарившись и сполоснувшись, принимались, не теряя даром времени, «конкретно отвисать». Кто попроще – в ресторанчике, кто покруче – в отдельных кабинетах. Самый роскошный из них находился на первом этаже и предназначался исключительно для Киборга со товарищи. Сюда посторонние не допускались даже в дневные часы. Кроме того, если идти через главный вход, то на пути к кабинету предстояло миновать три поста вооруженной охраны... Все вышеописанное Кочергин вкратце поведал Кузнецову по дороге в «Оздоровительный центр»... – Ты говоришь, «главный» вход, – задумчиво молвил спецназовец. – А если, допустим, проникнуть через «черный»? – О бли-и-ин!!! – заскрежетал зубами Кочерга, до предела выжимая газ. – Да там не более двух ребят! И те наверняка хайлами мух ловят!!! Ход-то почти не используется. Только рабочими! Пролетев на бешеной скорости с полкилометра, машина резко затормозила у торцевой стены массивного трехэтажного здания. Неподалеку, через улицу, стояла темная «восьмерка» с незаглушенным мотором. Дверь черного хода была настежь распахнута. А возле нее лежали вповалку два мертвых человеческих тела. – Опоздали! – обреченно выдохнул Кочергин. – Двигай за мной! – сунув ему запасной пистолет с глушителем, скороговоркой шепнул Кузнецов. – По-моему, они объявились совсем недавно! Есть шанс успеть... * * * Спецназовец не ошибся. Посланные Терентием Богдановичем киллеры (некие Альберт Галкин и Руслан Поплавский) начали активные боевые действия всего несколько минут назад. Прибыв в город около половины восьмого вечера, они, используя переданную Самолюбовым (через Кныша) информацию, отследили приезд Киборга с Лёнчиком в «Сюзанну» и, посовещавшись, решили приступить к «работе» ночью, когда «мишени» размякнут, захмелеют, а их измученные бездельем секьюрити начнут дружно клевать носами. Убийцы собирались проникнуть в «Оздоровительный центр» под видом рабочих, через наименее охраняемый черный ход. Используя начерченную от руки схему, зайти прямиком в апартаменты Григорьева, изрешетить из автомата всех там находящихся, швырнуть для верности пару гранат и в темпе «рвать когти» [10] . Необходимо отметить, что основную часть плана разработал лично Кныш (опять-таки при помощи Самолюбова). Самим мокрушникам оставалось лишь выбрать время да подыскать надежные пути отхода. С последним аспектом возникли некоторые осложнения, однако в конце концов, основательно изучив окрестности, киллеры сумели подобрать подходящий маршрут. Свою «Ниву» они оставили в проходном дворе, в трех кварталах от «Сюзанны», а «восьмерку», на которой приехали, угнали за час до нападения. 10 Рвать когти (жарг.) – скрываться, уходить от преследования. В дверь постучал Руслан Поплавский. – Кого нелегкая принесла? – пробасил внутри ленивый, сонный голос. – Сантехников, – безмятежно ответил Галкин. – У вас в бассейне труба подтекает. Нас вызвал по телефону, – Альберт притворился, будто читает по бумажке, – э-э-э, Яблонский Игорь Валерьевич. Господин Яблонский являлся «ночным» директором «Оздоровительного центра», распоряжался шлюхами, музыкантами, официантами и бдительно следил, чтобы развеселые гуляки ни в чем не испытывали неудобств. Имя его было известно немногим, а посему охранники с легкостью поверили словам мокрушника, чертыхаясь, отперли давно не смазываемую дверь и... рухнули оба, сраженные длинной бесшумной очередью в упор. – Оттащи «мясо» с дороги, – шепотом сказал напарнику Галкин. – Иначе при отходе споткнуться можем. А я пока новый рожок вставлю. Зайдя в здание, убийцы оказались в ярко освещенном широком коридоре с множеством дверей. – Наша последняя, слева у лестницы, – сверившись со схемой, тихо сообщил Поплавский. С кривой ухмылкой Галкин двинулся к означенной двери, держа автомат на изготовку, распахнул ее пинком ноги, и вдруг невидимая кувалда с размаху треснула киллера в висок. Ничего толком не поняв, Альберт очутился вне собственного тела, увидел, как оно (тело то есть) безжизненно валится на пол с продырявленной пулей головой, услышал, как отчаянно заорал Поплавский, получивший по пуле в каждое плечо, дико изумился и... на этом последние земные впечатления мокрушника закончились. Рядом с ним материализовался из пустоты мерзкий демон с козлиной башкой, жадно сграбастал грязнущую душу убийцы и, гнусно гогоча, уволок навстречу неописуемым адским мукам... * * * Кузнецов ворвался в коридор первым и, моментально сориентировавшись, уложил одиночным выстрелом уже собравшегося открыть огонь киллера. А второго, прикрывавшего напарника и проворно обернувшегося на шум, «обезручил» двумя пулями. В общей сложности нейтрализация обоих мокрушников отняла у спецназовца четыре секунды. – Лихо ты их! – восхищенно воскликнул подоспевший Кочерга. По прошествии еще двадцати секунд опомнились «зависавшие» в кабинете Киборг с Лёнчиком. Закутанные в белые простыни, наподобие древнеримских тог, они осторожно выглянули в коридор. – Спасибо, Андрей! – не разобравшись в ситуации, с пафосом провозгласил Григорьев. – Ты спас нам жизнь и соответственно... – Не по адресу благодарность, – вежливо перебил шефа начальник СБ. – Ваш спаситель – вот! – Кочергин указал на Михаила. – Ггхе, гм, – притворно закашлялся Киборг, испытующе оглядывая статного, незнакомого человека с явно военной выправкой. – Гм, кхе... Спасибо, значит, тебе!.. А ты вообще-то кем будешь? – Мой старый друг, – поспешил пояснить Кочерга. – Друг, стало быть... М-да! – продолжал мяться пахан. – Я не мент и не фээсбэшник, – правильно истолковав колебания Григорьева, сказал Кузнецов. – Майор спецназа ВДВ, коли тебя интересует мой общественный статус! А привели меня сюда следующие обстоятельства... Продолжить Михаил не успел. По коридору затопало множество ног, зарокотали возбужденные голоса, и к кабинету подвалила на рысях целая свора вооруженных до зубов мордоворотов. Узрев, что дражайший босс, оказывается, жив-здоров, они все разом испустили шумный, облегченный вздох. – Мы засекли посторонних через камеры скрытого наблюдения! – взволнованно начал старший из секьюрити, наголо бритый, тридцатилетний здоровяк со сплюснутым носом. – Заткнись, раз-з-зява!!! – змеем прошипел Григорьев. – За-се-кли!!! У, блин, дармоеды гребаные!!! Да если бы не Андрюхин кореш, я бы сейчас был покойником! При такой-то дерьмовой охране! Сгною, на хрен, волки позорные! – У черного входа, на улице, лежат двое твоих убитых людей, – спокойно остановил быстро закипающего пахана спецназовец. – Чем с ходу «гноить» пацанов, лучше распорядись прибрать трупы, закрыть двери и... перевязать подранка, – майор махнул дулом пистолета в сторону заходящегося надрывными стонами Поплавского. – «Язык» нам здорово пригодится!.. И обезболивающего вколите, – немного погодя добавил он. – Правильно! Выясним, кто нанял! – подал голос доселе молчавший Лёнчик. – Это как раз хорошо известно, – мрачно усмехнулся Кузнецов. – Убийцу прислал Терентий Кныш по приказу господина Самолюбова. – И, заметив вытянувшееся лицо Киборга, предложил: – Давай-ка пройдем в кабинет, передохнем, расспросим пленного да обсудим некоторые вещи. Кстати, учти: выручал я тебя не из горячих личных симпатий (по причине отсутствия таковых) и, конечно же, не ради денег. Мне нужно нечто другое, а именно – определенная информация! Моя, между прочим, тебя тоже весьма заинтересует! Короче, произведем взаимовыгодный обмен сведениями, касающимися одного и того же типа. Пардон, двух типов: Кныша с Самолюбовым! – Отличная идея! – вместо пахана ответил хранитель общака. – Проходи, парень!.. * * * Там же. Полтора часа спустя. – Е-мое! Никогда бы прежде в такое не поверил! Буквально мозга за мозгу заходит! – хватался за голову потрясенный Григорьев. – А чему ты, собственно, удивляешься? – раздраженно скривился Лёнчик. – Просто Генка-подлец решил пойти ва-банк. Уж больно бабки возвращать не любит! К сожалению, мы не знали о наличии у него персональной бригады мокрушников. Иначе приняли бы меры! А теперь все встало на свои места! Двадцать шестого утром Самолюбову выдвинули конкретную предъяву – до наступления минувшего вечера перевести в «Хабар-банк», по крайней мере, половину суммы, выделенной из общака на проведение избирательной кампании в Малашихинске. (Остальное потом.) Он клятвенно обещал, однако деньги на счет не поступили! (Перед поездкой в «Сюзанну» я специально проверял!) Захваченный в плен ликвидатор Руслан Поплавский однозначно утверждает, что работает в «мокрой» бригаде под руководством Кныша. Идем далее: на групповой фотографии с твоего последнего дня рождения он безоговорочно опознал в Самолюбове того человека, который приезжал к Терентию непосредственно перед поступлением экстренного заказа на наше с тобой устранение. Несомненно, Генка дал Кнышу полный расклад, где мы сегодня будем находиться и как к нам удобнее подобраться. Слишком уж уверенно действовали киллеры! – Дохлое, уродливое чмо в роли бригадира ликвидаторов! – глухо пробормотал Киборг. – До сих пор в уме не укладывается! – Ну отчего же?! – с усмешкой возразил Лёнчик. – Внешность ведь тут не главное, а по внутренней сущности – Терентий вполне подходит! Гиена еще та. К крови человеческой ему не привыкать! Помнишь, два года назад я говорил тебе о более чем вероятной причастности поганого коротышки к взрыву в малашихинском супермаркете «Марианна»?! Ты тогда не поверил, а зря! Я же не от балды ляпнул! Не пустые домыслы строил! – Данную тему, если можно, поподробнее, – ровным голосом попросил Кузнецов. – Почему ты подозревал в организации взрыва именно Кныша? Расскажешь? – Пожалуйста! – охотно согласился Лёнчик. – Слушай сюда! Во-первых, Терентий по образованию не только юрист, но и первоклассный химик. Закончил МХТИ, чуть ли не диссертацию защитил. До поступления на службу к Генке Самолюбову он долгое время проживал в Ставропольском крае и, по утверждениям тамошней братвы, промышлял изготовлением разнообразных взрывных устройств. Тесно контачил с местной чеченской диаспорой. Им, кстати, и сбывал товар! По сведениям из моих источников, особо преуспел Терентий в создании как раз того вида бомб, какая рванула в «Марианне». Во-вторых, приехал Кныш со Ставрополья не один. Вместе с ним прибыли двое чеченцев. Некие Маигов с Дадашевым. Я потихоньку навел справки и выяснил – оба участвовали в первой чеченской войне (причем Маигов в качестве подрывника), а потом «химичили» под руководством Кныша в его подпольной лаборатории. В-третьих, Маигова видели в «Марианне» за сорок минут до взрыва. Плюс, конечно же, острые противоречия, возникшие у Самолюбова с хозяевами супермаркета. Если, допустим, изловить Маигова да малька тряхнуть, то, уверен, чечен даст тебе исчерпывающие доказательства причастности Кныша к той трагедии! – Не-а, не даст! – порывшись в кармане, спецназовец швырнул на стол пробитый пулей паспорт Ахмата. – Он отныне в аду с чертями объясняется. Но мне и твоих доказательств хватает! Особенно если учесть гнусную личность Терентия Богдановича, с некоторыми людишками которого я успел тесно пообщаться! – А много их после вашего «общения» в живых осталось? – вдруг заинтересовался Киборг. – Не знаю, – пожал плечами Кузнецов. – Надо у Поплавского уточнить. А кроме того – пускай логово Кныша укажет. С этой тварью собственноручно разберусь! – Договорились! – кивнул пахан и обратился к Кочерге: – Тащи недобитка на повторный допрос!.. * * * Пока происходил вышеозначенный разговор, раненый Руслан Поплавский лежал на полу в примыкающей к кабинету раздевалке для проституток. В спертом воздухе висел густой, смешанный запах духов, кремов, помад, лака для ногтей... повсюду были разбросаны влажные простыни и обертки из-под презервативов. Рядом с носом убийцы источала специфический аромат использованная гигиеническая прокладка. За раненым мокрушником бдительно присматривали двое громил со свирепыми рожами. Они вслух сожалели о смерти товарищей, высказывали горячие надежды, что потом, когда старшие перестанут нуждаться в «языке», его отдадут на растерзание лично им, и вдохновенно обсуждали способы оного «растерзания», одно перечисление коих могло повергнуть в шок какого-нибудь интеллигентишку! Руслан трясся в зверском ознобе, жалобно скулил, пытался доказать свою непричастность к гибели охранников у черного входа, валил всю вину на покойного Альберта Галкина, но тщетно! Громилы не желали внимать никаким оправданиям. В конечном счете, психика киллера не выдержала, и он забился в слезливой бабской истерике. Мордовороты злорадно расхохотались. – Поори, гондон, поори! – ехидно посоветовал один из них. – Разомни голосовые связки! Когда мы тобой займемся, им предстоит мно-о-го работать! Бесшумно отворилась добротно смазанная дверь. В раздевалку зашел Кочерга. – Взяли, потащили! – указав пальцем на Поплавского, лаконично скомандовал он громилам. Вообразив, будто обещанное «растерзание» начнется сию же секунду, мокрушник обильно нагадил в штаны. – Засранец! – в отвращении сморщился Андрей. – А небось крутым себя воображал! Пальцы веером гнул!.. Ладно, прекращай вопить. Тебе всего лишь зададут несколько вопросов... – Сколько ваших боевиков осталось в живых? – когда зареванного, дурнопахнущего киллера доставили в кабинет и бесцеремонно швырнули в угол, требовательно спросил Кузнецов. – Семь, вместе со мной, – поспешно ответил Руслан. «Тебя можно не считать. Значит, шесть, плюс Кныш», – мысленно констатировал Михаил и задал следующий вопрос: – Где они сейчас? – На базе. Вместе с Терентием Богдановичем. Дожидаются нашего возвращения с докладом! – глотая слезы, отрапортовал убийца. – Вы должны предварительно позвонить? – уточнил майор. – Нет! Шеф велел вовсе не пользоваться телефоном в целях абсолютной конспирации! «Мишени»-то не простые, а... – случайно заглянув в горящие глаза несостоявшихся жертв, мокрушник испуганно прикусил язык. – Адрес базы! Живо! – грозным тоном потребовал Кузнецов. – Частный пансионат «Охотничий домик», двадцатый километр Я...го шоссе, поворот направо до указателя. Дальше полтора километра по проселку. Нашу машину они знают, но, чтобы открыли ворота, надо подать условный сигнал: три коротких, отрывистых гудка. Потом еще два таких же, – на одном дыхании выпалил Поплавский. – Молодец. Шустро языком чешешь, – похвалил киллера спецназовец. – Даже пытать тебя не приходится... а теперь, разговорчивый ты наш, скажи мне последнюю вещь: где вы с приятелем оставили вашу собственную тачку? «Восьмерка»-то стопроцентно угнанная! – Мне он больше не нужен, – выслушав подробный ответ убийцы, обернулся Михаил к пахану. – Верни сучару на прежнее место, – приказал Кочергину Григорьев. – Разделаемся с ним чуть позже! Разрыдавшегося по новой Руслана отволокли обратно в раздевалку. – Поеду по Кнышову душу, – поднимаясь с кресла, сказал спецназовец. – Возьму гада тепленьким, покуда на дно не залег! – Помощь, часом, не требуется? – спросил Лёнчик. – А то всегда пожалуйста! – Нет, спасибо, – отрицательно покачал головой Михаил. – Справлюсь самостоятельно. Вот только арсенал их заберу. Пригодится! Что же касается Самолюбова... – Забудь об этом мертвеце! – кровожадно скалясь, перебил Киборг. – Хорошо, – пристально посмотрев на гендиректора «Минотавра», кивнул Михаил. – Ну-с, прощевайте, господа бандиты. Надеюсь, больше не свидимся!.. * * * – Довольно нахальный субъект! – когда спецназовец удалился, хмуро проворчал Григорьев. – «Господа бандиты». «Надеюсь, не свидимся!» Хамит, зараза! – Не цепляйся к словам, – урезонил товарища Лёнчик. – Он все-таки нам жизнь спас! – И то верно, – разом остыл Киборг. – Кроме того, и тебе, и мне действительно не стоит с ним пересекаться. Приручить такого однозначно не получится, а враждовать... Бр-р-р!!! – пахан зябко поежился. Пару минут оба молча дымили сигаретами. Из проститутской раздевалки вновь донеслись слезливые причитания плененного киллера. – Куда собираешься деть кнышеву «шестерку»? – лениво поинтересовался хранитель общака. – Буду я всякой швалью голову забивать! – пренебрежительно фыркнул Григорьев. – Пускай кореша погибших пацанов сами разбираются с гаденышем! А я, – тут на лице Киборга появилась томная улыбка людоеда-мечтателя: – Я лучше подумаю о Геночке! О градоначальнике нашем драгоценном!.. Глава X 28 марта 2003 года. Частный пансионат «Охотничий домик». Четыре часа утра. Закончив рвать на части злополучного Бродского и оставив изуродованный труп прямо в пыточном подвале, Терентий Богданович прошел к себе в спальню, со смаком выкурил «косяк» анаши и расслабленно возлег на диван – отдохнуть от трудов неправедных. Рядовые члены бригады тоже пристроились покемарить кто где. В том числе – часовые, покинувшие свои посты. В общем, бдительность мокрушников упала до нулевой отметки. Одурманенный наркотиком, Кныш больше не нервничал в ожидании посланных в Н-ск киллеров. Тупо таращась в лепной потолок, он дурацки лыбился, пускал слюни и мелко, ржаво хихикал. Так продолжалось довольно долго. Лишь ближе к рассвету действие анаши стало постепенно ослабевать. Однако Терентий Богданович не успел полностью вернуться к обычному, злобно-сварливому состоянию духа и, соответственно, накрутить хвосты разленившимся боевикам. Едва он поднялся с дивана, как за воротами пансионата послышался условный сигнал машины Поплавского и Галкина. Кныш с любопытством прильнул к оконному стеклу. По двору проковыляли заспанные Дадашев с Денисовым, отперли ворота, впустили «Ниву» во двор, почему-то попятились, потянулись за оружием и... попадали на землю, сраженные меткими бесшумными выстрелами из салона автомобиля. Кныш остолбенел. Между тем машина резко рванулась вперед и с ходу врезалась в дубовую входную дверь, одновременно придавив бампером вылезшего на крыльцо Владислава Кунцевича. Страшный, утробный вой последнего наконец-то вывел коротышку из оцепенения. – Сева, Артем! Тре-во-о-ога!!! – заполошно взвизгнул он. – На нас совершено вероломное нападение! Отражайте! – скороговоркой проинструктировал Кныш примчавшихся на зов боевиков (доселе мирно дрыхнувших в соседней комнате) и, вытолкнув их вперед, навстречу неведомой опасности, мышью шмыгнул в известный читателю подвал. Переждать «угрозу»... * * * Частный пансионат «Охотничий домик» принадлежал лично господину Самолюбову и предназначался исключительно для бригады Кныша, постоянно здесь проживавшей. Он представлял собой бревенчатое одноэтажное строение, расположенное на обширном земельном участке, окруженном высоким забором с колючей проволокой поверху. В прежние времена во дворе рос яблоневый сад, но мокрушники давно порубили деревья на дрова для шашлыков. В результате к зданию трудно было подобраться незамеченным. Поэтому Кузнецов решил идти напролом. Благо трусливый Поплавский предоставил все необходимое для подобной акции, включая машину и условные сигналы... Успешно проникнув во двор, спецназовец ликвидировал двух отворивших ворота боевиков, протаранил входную дверь дома, придавив заодно третьего мокрушника со всклокоченной белобрысой башкой. Одиночным выстрелом в прыщавый лоб избавил его от дальнейших страданий и рысью проскользнул внутрь здания. Михаил очутился в просторном холле, тускло освещенном декоративным светильником под потолком. На стенах висели потрепанные звериные шкуры. В ближайшем углу, на специальной подставке, скалилась пыльными клыками изъеденная молью кабанья голова. Пол застилал толстый шерстяной ковер, порядком истоптанный грязной обувью. Обитавшие тут убийцы явно не отличались чистоплотностью. В холл, не считая протараненной, вели три полуоткрытые двери. Неожиданно за одной из них раздался тихий подозрительный шорох. Майор рефлекторно выстрелил на звук. Послышались громкий стон, пара заплетающихся шагов, и из-за двери выпал, лицом вперед, молодой широкоплечий парень с автоматом в руках. Судя по выходному отверстию на спине, пуля попала в селезенку. Парень надсадно хрипел и мелко сучил ногами. – Ладно, урод, не мучайся! – шепнул Кузнецов, производя завершающий выстрел в голову, перешагнул через труп, зашел в полутемную комнату, периферийным зрением зафиксировал нацеленный автоматный ствол и бросился ничком на пол, мысленно проклиная свою беспечность (по правилам, надо было сначала гранату туда метнуть!). Очереди, однако, не последовало. Очевидно, у мокрушника патрон заклинило. Мгновенно воспользовавшись этой счастливой случайностью, майор кувыркнулся прямо под ноги противнику. «Кнышовец» (Всеволод Шнырев собственной персоной) с руганью перелетел через него, выронил автомат, но сопротивления не прекратил, а, стремительно вскочив, бросился на поднявшегося чуть раньше Михаила в отчаянной попытке обезоружить. – Ты не трус, – констатировал спецназовец, блокируя коленом нацеленный в пах ботинок Шнырева и забрасывая за спину автомат покойного Галкина. – Поэтому я разделаюсь с тобой голыми руками, – добавил он, увернувшись от сокрушительного удара кулаком в висок и одновременно, со срывом дистанции, всадив локоть в диафрагму убийцы. С задушенным хрипом тот отшатнулся назад, выхватил из потайного крепления между лопаток финский нож и с силой метнул в Кузнецова. Михаил резко отпрянул в сторону. Увесистое стальное лезвие до половины вонзилось в деревянную стену. – Экий ты коварный, – укоризненно покачал головой майор. – Ножичками бросаешься?! Ну, получи по полной! – тут он нанес два молниеносных, едва заметных глазу удара в корпус противника, слившихся практически в единое целое. Шнырев рухнул как подкошенный, извиваясь от жуткой, раздирающей внутренности боли. Лицо мокрушника побагровело от мигом прилившей крови, на губах выступила пена, глаза вылезли из орбит, тело сотрясали бешеные судороги. – Я применил особый, малоизвестный прием из «казачьего приклада» [11] , – спокойно сказал ему спецназовец. – Ты умрешь, но не сразу, а в течение пятнадцати-двадцати минут. Причем с каждой секундой боль будет нарастать в геометрической прогрессии. Минуты покажутся тебе часами! Правда, в обмен на определенную информацию, я обязуюсь тебя быстро прикончить. 11 «Казачий приклад» – система рукопашного боя, разработанная казаками за многие столетия беспрерывных войн и нацеленная, главным образом, на физическое уничтожение противника (в лучшем случае, на тяжелое увечье). «Казачий приклад», наряду с другими стилями рукопашного боя (в первую очередь – исконно русскими), входит в программу подготовки наших диверсантов. – Го-о-овори-и-и-и!!! – с натугой выдавил киллер. – Не могу-у-у д-а-а-альше те-ерпеть!!! Спра-а-а-шивай!!! – Прекрасно, – кивнул Михаил. – Итак, где находится господин Кныш? – В п-подва-а-але... Прой-й-ди в с-с-меж-ж-ну-ю комн-а-а-ту... К-р-рас-ная к-кноп-пка в да-а-альней сте-е-не... От-к-роется лю-юк... спус-ти-шь-ся по лест-ни-це-е-е... Там уви-и-дишь д-д-верь... До-о-обей меня-я-я!!! Не тя-я-яни-и!!! – пена на губах Шнырева приобрела пурпурный оттенок, судороги заметно усилились. – Рано! Есть еще вопрос! – неумолимо отрезал Кузнецов. – Где прячется твой шестой приятель? – Ни-и-ико-го бо-ольше не-е-ет!!! – корчась, прорыдал убийца. – На-а-ас ос-та-ва-а-алось то-о-олько пя-я-ятеро-о-о!!! Кляну-усь!!! Добей же! Бога ради, до-о-о-бе-е-ей!!! – Поздновато ты Господа вспомнил, – хмуро проворчал майор, но тем не менее пружинисто присев, коротким движением свернул мокрушнику шею. Содрогнувшись в последний раз, тело Шнырева застыло. «Вряд ли он врал насчет отсутствия шестого», – задумчиво глядя на мертвеца, подумал спецназовец. – Наверное, слизняк Поплавский чего-то перепутал. Да шут с ними с обоими! Настала пора повидаться с дражайшим Терентием Богдановичем!..» * * * Очумелый от страха Кныш, сгорбившись, сидел на лавке в пыточном подвале. В метре от него, на вбитом в бетонную стену железном крюке, болтались подвешенные за ребро, изуродованные останки Бродского. В дубовой кадушке мокли плети. В квадратной жаровне с до сих пор тлеющими углями лежали массивные палаческие клещи, которыми не так давно терзали плоть иуды «Лёвочки». Остро пахло гарью, паленым мясом и человеческими испражнениями. (В процессе экзекуции коммерческий директор «Лорелеи» несколько раз обгадился.) На грязном кафельном полу то здесь, то там виднелись пятна крови... Коротышку колотил нервный озноб. В голове не осталось ни единой путной мысли. Зато душонку бригадира убийц угнетали настойчивые дурные предчувствия. И вскоре они полностью оправдались. Медленно, со скрежетом отворилась металлическая дверь. Кныш поднял мутные глазенки. На пороге стоял высокий, крепкий, сероглазый мужчина с багровым шрамом на щеке. – Так вот ты каков, поганец! – сквозь зубы процедил он. Терентий Богданович лишь сдавленно икнул. – Ага, иуду все же настигло заслуженное возмездие! – заметив труп Бродского, жестко усмехнулся Кузнецов. – Поделом собаке! А ты, сволочь, ответишь мне на несколько вопросов! Но не вздумай врать. Иначе займешь место «Лёвочки», – Михаил выразительно покосился на описанные выше пыточные причиндалы. – С-с-п-п-ра-ашивайте! – жалобно проскулил Терентий Богданович. – Зачем ты устроил взрыв в «Марианне»? – в глазах майора сверкнули молнии. – Самолюбов... и-ик... велел... и-ик... напугать хозяев. В подробности... и-ик... не вдавался! Ну а я по старой... и-ик... памяти не изобрел ничего иного! – перетрусивший главарь мокрушников напоминал в настоящий момент гадкую, полураздавленную жабу. – Господин мэр похвалил тебя или как? – в ровном голосе спецназовца ощущался смертельный холод. – Отчасти! С одной стороны, акция достигла поставленных целей. Хозяева бросили супермаркет на произвол судьбы, – разговорившийся Кныш практически перестал заикаться. – Но, с другой, получилось слишком много шума. Геннадий Владимирович рекомендовал впредь работать аккуратнее. Точечными ударами. И я собрал бригаду... – По-о-онятно! – с отвращением протянул Кузнецов и резко спросил: – Убийство заводчика Коновалова с семьей, исчезновение сына Симоняна и прочие «художества» в Малашихинске – твоих лап дело?! Коротышка торопливо кивнул. – А на Федотовых ты охотился по приказу Самолюбова? – Да-а!.. Кто вы? Что собираетесь со мной делать?!! – внезапно возопил опомнившийся Терентий Богданович. – Сейчас увидишь, гнусная тварь! – Рывком за шиворот Михаил снял Кныша с лавки, поставил в вертикальное положение, вынул из кармана гранату «Ф-1», моток скотча и глухо прорычал: – При взрыве в супермаркете «Марианна» погибли все мои родные! Тебе, чертов «химик», предстоит разделить их участь! Парализованный ужасом бригадир убийц застыл истуканом и даже не пробовал удрать. Тусклые глазки сошлись у переносицы. Конечности онемели. Уродливая головенка взмокла от пота. Тем временем майор при помощи ножа покойного Шнырева разрезал скотч на три части. Одной – стянул кисти Кныша за спиной, второй – «спеленал» щиколотки Терентия Богдановича и, наконец, третьей – туго примотал ему гранату к физиономии. – Прощай, выродок! – хрипло сказал спецназовец, выдернул чеку и, выскочив из подвала, с силой захлопнул дверь. Сразу вслед за этим внутри прогремел мощный взрыв... Эпилог Через два дня после описанных нами событий средства массовой информации дружно оповестили страну об очередном громком преступлении, а именно: об убийстве средь бела дня мэра города Малашихинска Геннадия Владимировича Самолюбова. Двое неизвестных расстреляли градоначальника из пистолетов с глушителями прямо на выходе из главного административного здания. (Того самого трехэтажного особняка с красной черепичной кровлей.) Вместе с Самолюбовым погиб заместитель по экономике Яков Сидорович Шепелевич. Из сопровождавших мэра секьюрити никто не пострадал. То ли убийцы отличались снайперской меткостью, то ли охранникам просто повезло. «Поиск по горячим следам», как водится, не дал положительных результатов. «Казенный дом» осиротел. Правда, ненадолго. Пока журналисты наперебой выдвигали разнообразные версии случившегося (порой совсем нелепые, вроде «мести брошенной любовницы»), пока деятели типа Сергея Ковалева, Валерии Новодворской и госпожи Политковской в эфире телеканала «ТВС» упорно твердили о «политическом характере убийства», ссылаясь на ультралиберальные взгляды покойного и недвусмысленно намекая на «происки российских спецслужб», – пустующее кресло градоначальника по-тихому, в качестве и.о., занял заместитель по строительству Иван Иванович Абрахамс. В ближайшие месяцы малашихинцам предстоят новые выборы, очевидный фаворит на которых означенный Иван Иванович. По некоторым сведениям его избирательную кампанию будет финансировать известное читателю ООО «Минотавр». Надо полагать, Григорьев с Лёнчиком рассчитывают руками Абрахамса вернуть в общак затраченные на Самолюбова деньги. Плюс проценты! Плюс за моральный ущерб! Ну и, разумеется, получить немалые дивиденды с самого Ивана Ивановича. Между тем семья Федотовых благополучно зажила прежней жизнью. Николай настойчиво упрашивал Михаила возглавить наспех созданную Службу безопасности «Лорелеи», но тот наотрез отказался. И, когда высшие медицинские инстанции все же сочли майора Кузнецова годным к строевой службе, незамедлительно отбыл в свою часть, дислоцированную на Северном Кавказе. Ведь должен же кто-то Россию защищать?!! Она была, есть и будет вовеки!!! А «самолюбовы», «минотавры», «абрахамсы» и иже с ними... Так это всё временно. Пройдет!!! * * * «Увиливать от службы в российской армии считалось позорным еще 40—50 лет назад. Но общее бездуховное разложение народа привело к распаду личности мужчины. Правда, сегодня времена начали меняться к лучшему». С.Н. Новохатский. Журнал «Русский дом», 2002, № 9, с. 31.