И как щёлкал клювом райр в своём углу, до предела вытянув длинную шею, чтобы лучше видеть поверх мечущихся людей происходящее на экране…

Ким не помнил, чья это была идея, устроить на этот раз не просто показательное создание никому ненужного, но красивого облачного зеркала, а ещё и прогнуться перед чужими, распылив реагент структурированно, через специальный трафарет, а не стандартными полубесформенными блямбами, как это раньше делалось. Чтобы воссияло над всей планетой воззвание Федерации, её основное требование: «Открытый космос для всех».

Трафарет изготовили немного косым, аналитики рассчитали, что именно при такой форме начальных струй достигшие верхних слоев атмосферы буквы будут выглядеть с земли наиболее ровными и правильными.

«Открытый космос для всех» — лишнее подтверждение толерантности землян и их готовности к сотрудничеству. Четыре слова должны были читаться практически на всех широтах северного полушария и светить несколько ночей, пока окончательно не рассеются.

Но сейчас слов было два — их контуры отчётливо проступали на фоне ночной стороны планеты, перевёрнутые, правда, и под не слишком удобным углом видимые с орбиты, но наверняка очень хорошо различимые с поверхности Земли. Слов было два, и второе — намного короче первого, словно состояло оно всего из двух или трёх букв.

Хочешь рассмешить Аллаха…

— Почему ты сразу предполагаешь самое худшее? Может, они просто пошутили? В ответ! Они же не могли не видеть… ну вот и поддержали шутку. Они пошутили — мы посмеялись, делов-то… Смех — первый шаг к пониманию…

Али стоит рядом, голос у него несчастный. Он и сам не очень верит тому, что говорит, но ему нравилась Жемчужина, и смириться с её предательством непросто. А кому, скажите, она не нравилась, эта подлая джи по имени Лапусик?

— Как она смогла протащить? — шипит Ким сквозь зубы, крепко стискивая перила пальцами. Если сжимать очень сильно — руки почти не дрожат. Резь в желудке постепенно отпускает, давно пора, Ким только что высосал двухдневный запас анестезирующего геля. — Как она смогла протащить трафарет, её же обыскивали? Она же последний месяц была в карантине, никаких контактов и постоянное наблюдение!

Али сопит виновато, словно это именно из-за его недосмотра подлая джи сумела так ловко плюнуть с орбиты всем землянам в лицо.

— Понимаешь, Кимри, там такое дело… внутренняя обслуга карантина для этой группы… она ведь целиком из джи состоит. И досматривали её они же…

Вот оно как, значит.

Не просто безумная одиночка. Заговор.

Зачем?! Им что, космос совсем не нужен? Ну ладно, может быть, и не нужен, пусть, но пакостить-то зачем?!

Желудок опять скручивает, но на этот раз не так сильно, и внутренности больше не пытаются выбраться наружу — гель начал действовать. Приступ удаётся переждать, просто глубоко дыша.

Глупо задавать вопросы. Они джи. И этим всё сказано. Их логику не понять ни одному нормальному человеку, а если кто вдруг попытается — перестанет быть нормальным.

— Да не переживай ты так, Кимри! Наблюдателям всё объяснили. Они поверили, что мы тут не при делах, просто джи пошутили, и всё. Внизу столы накрыли уже, пошли! Скоро трансляцию начнут…

На противоположной стене ангара техники действительно уже почти закончили монтаж экрана, и теперь настраивали звук и угол поворота, чтобы голограмму было одинаково хорошо видно со всех углов превращённого в банкетный зал Ангара. Скоро начнётся трансляция, а потом сверху доставят эту дрянь, народную героиню, первую джи, побывавшую в космосе не в качестве пассажира. И надо будет ей улыбаться, и праздновать, и делать вид, что рад — а при этом ни на секунду не забывать, что из-за её паскудной выходки ничего ещё не решено. Из-за её дурацкой проделки землян вполне могут и не принять в Федерацию Свободных Миров. А, значит, не будет никакого дальнего космоса, открытого для всех, кроме ксенофобов…

— Я лучше здесь постою.

— Ну и как хочешь! Держи вот тогда, не давись своей бурдой всухую! — буркнул Али напоследок, ставя к ногам Кима булькнувший пакет. И быстро потопал к выходу с галереи.

В пакете обнаружилась куча бананов и две банки пива. Закуска, конечно, специфическая, но Али есть Али. Ким достал банку с перечёркнутой виноградной гроздью на этикетке и пропечатанной мелкой вязью сурой из Корана. Сура была какая-то смутная — об уважении.

Вообще-то, алкоголь законом вроде как бы запрещён, и эфенди не уставал напоминать об этом при каждом удобном и неудобном случае, но тут имелось целых четыре «но».

Во-первых, перебродившего виноградного сока в пиве не содержалось, что подтверждала этикетка, пророк же, если дословно цитировать, запрещал к употреблению именно его. Во-вторых, всё, что происходит под землёй, по определению скрыто от взора Аллаха, потому и курильни с запретным в подвалах располагаются, а трудно найти подвал более глубокий, чем их бункер. В-третьих, воинам и путешественникам всегда полагались послабления, и по части намазов, и по всем прочим частям. Ну и в-четвёртых, как любит повторять Али, — Аллах не фраер!