Перед входной дверью слегка медлю и громко хлопаю дверцей шкафа. Я всегда минуту или две топчусь в прихожей перед тем, как выйти. Даже если мне вовсе и не надо одеваться, даже летом, даже когда обута. Громко напеваю или разговариваю сама с собой, стучу расчёской по подзеркальному столику, долго щёлкаю замком туда-сюда, словно не могу открыть. Даю время уйти — всем тем, кто, возможно, снова написал стихи на моей двери. Я не хочу на них случайно наткнуться. Не хочу знать даже он это или они. Ведь могут же однажды они написать нечто такое, что меня разозлит по настоящему. Пусть на секундочку — но всерьёз. А ведь они наверняка хорошие люди, ну или он, если он таки один там, он хороший, я точно знаю, что хороший.

Я так хочу, и, значит, это правда.

Нет, что ни говори, восхитительная это штука — метро! Тёмные тоннели, уходящие в бесконечность, вертикальные лампы, отражающиеся в мраморном зеркале пола и плывущие назад — всё быстрее, быстрее, быстрее… дробное стаккато вагонных колёс, мелькающие во тьме огонёчки, и даже листовка на стекле: «ушла из дома и не вернулась…»

Почему-то они листовки эти постоянно именно на мой вагон клеят. Будто чувствуют что. Хотя — что они могут чувствовать? Так, совпадение.

— Да… Да, я уже еду, да… да, в метро… ты сейчас пропадёшь…

Ну вот что за…

Только-только расслабился.

И ведь приятная с виду девочка, синий беретик, шарфик в тон пальтишке, голубенький такой, и вообще вся такая воздушная и трепетная… а туда же.

Ладно, наше дело маленькое.

Тянусь через развёрнутый мобильник. Не люблю я эти чёрные дырки, пальцы от них сводит, но приходится, заказчик всегда прав; пока он в вагоне и если вошёл именно через желанную дверь, его высказывания — закон. Или — её.

Удачно, что на другом конце связи квартира, хуже нет, когда приходится работать на публике. Вопли потом, слухи разные…

Какая-то женщина — мать? Тётка? Соседка? Просто знакомая? Не знаю и не хочу знать — как и то, чем именно она так насолила моей заказчице, такой приятной с виду девочке, что ту именно в мой вагон занесло и именно через нужную дверь. Случайные пассажиры у меня — редкость, и чёрных дырок они не заказывают. Так, по мелочи что-нибудь. И телефоны у них не звонят.

Накрываю тётку чёрной дырой и жду, пока окончательно схлопнется.

Удачно так получилось, аккуратненько. Я давно уже не промахиваюсь, но всё равно приятно. А по первости, помнится, полруки клиенту как-то отрубил краем схлопывающейся сингулярности, кровищи было…

Девочка в синем беретике убирает телефон в сумочку. Но я уже продёрнулся обратно, хотя и не люблю по выключенным линиям, шершавые они, потом всё тело чешется.

— Что б тебя черти побрали, индюк усатый!..

Восхитительная штука метро — но без людей была бы куда приятнее.

Впрочем, черти — это не моя, как сейчас выражаться любят, пре-ро-гатива. Слово-то какое, и не выговоришь сразу-то… и смыслов набито — ну вот под завязку просто, и рогатый тут тебе, и та леди, что нагишом скакала.

Но, как бы там ни было, черти — забота не моя, у них своё начальство, вот пусть оно и реагирует. Поскольку заявка адресована достаточно определённо и недвусмысленно. Мне же можно пока и расслабиться, наслаждаясь перестукиванием колёс и восхищаясь человеческим гением. Нет, ну вот надо же такого-всякого понапридумывать?! Большинство наших метро опасается — шумно, толпно, того и гляди в работу припрягут. Снаружи, говорят, потише…

Не знаю.

Я снаружи если и бываю, так только по работе когда пошлют, да и то частично, а раздваиваться и само по себе не слишком приятно. Да и работа… Грязь, кровь, крики. Не люблю. Всё время жду не дождусь, когда же заявку закроют и обратно отпустят. В метро тише и чище.

Я родился тут, по мне — так самое лучшее место. Ну и что, что толпа, где и прятаться-то, как не в ней, родимой? А ночью — так и вообще красотища… тишина… пустота… одинокие уборщицы машинками гудят, обходчики по рельсам ключами бенькают, но это не в счёт, по сравнению с дневным-то лязгом и грохотом. Я бы вообще не совался наружу, если бы некоторым не приспичивало…

Во! Опять…

— Чтоб тебе твоя корова так же ногу отдавила! А ещё шляпу надел!..

Вот ведь… до вечера ещё далеко, а уже третью длительную заявку словил. Да ещё и с такой вот формулировочкой. Хорошо бы хотя бы этот, который, шляпу к груди прижимая, к выходу протискивается и уже затянут на моей рабочей схеме жёлтеньким узелочком, одиноким оказался. А то ведь придётся его законную раскармливать до указанных заказчицей габаритов и следить, чтобы таки наступила… это долго и муторно, особливо если женщина попадётся упёртая и несклонная к полноте, иногда несколько лет проваландаться можно. Я по юности как-то влип с подобной формулировкой заказа — пять лет закрыть не мог. Пришлось в итоге договариваться с лотереечником на сельскохозяйственной ярмарке и всучивать клиенту выигрышный билет, вот же мороки было… Но травму копытом призовая тёлка ему таки нанесла правильную, заявку закрыли, жёлтый узелок распутался потихоньку, хотя и не сразу. Да и не до конца — затяжка так и осталась, перед плохой погодой ноет теперь каждый раз.

Нет уж.

Лучше не затягивать.

А ведь у этого шляпоносца супружница тоже тоща, и никакой рядом упитанной соседки или начальницы, которую можно было бы, пусть и со скрипом, но втиснуть под оглашенное заказчицей понятие «твоя»… Нет, я теперь учёный, с женой связываться — себе дороже! Надо будет срочно свести клиента с какой-нибудь крупногабаритной мадам, пусть она заявку и закрывает. Вот прямо сегодня ночью и свести. Чтобы не было потом мучительно больно ещё пять лет, и далее каждый раз перед скверной погодой.