— Рус, там папа приехал, беги к нему в машину, я следом иду, — сказала ему тихонько и мальчик побежал к отцу.

Я встала и почувствовала тяжелый взгляд. Данил буровил меня. Он все понял, понял, что это его сын, это было так очевидно.

— Мой ребенок? — вопрос, как гром среди ясного неба.

— Нет, — я соврала, вскинув подбородок. Я знала, что он догадался, но сдаваться не намерена.

Он попытался взять меня за руку, но я отошла дальше.

— Мне пора, Дань, рада была тебя видеть, — похлопала его по плечу и развернулась, сделала пару шагов.

— Олеся… — он окрикнул. Я остановилась.

— Я тебя помню…до сих пор помню какая ты…

Я стояла и не слушала, что он говорил за моей спиной. Пошел снег. Я подняла голову к небу и посмотрела на эти огромные белые хлопья, они падали к моим ногам. И я сделала шаг, не оборачиваясь, я знала, что не обернусь уже никогда. Я нашла свое счастье. Кирилл сидел в машине с нашим сыном и я поспешила к ним, чтобы обнять и навсегда утонуть в их любви.

Небольшой подарочек, для любимых читателей) В книге так и не была отражена реакция Кира на беременность Олеси, ловите бонус и наслаждайтесь кусочком их истории, история от лица Кирилла.))

— Я беременна, — ее слова отозвались радостью в сердце, я смотрел, как она стоит с зажмуренными глазами, кусает губы от волнения. Я знал каждую ее реакцию, чувствовал любую из ее эмоций. Я видел, что сейчас она волнуется, страшится. Видел, что на пределе. А я стоял и улыбался, как дурак, не в силах сказать ни слова. Она не открывала глаза, а лишь сильней зажмурила их и сжала руки в кулаки.

— Не от тебя, — выпалила, резко так, как будто пощечину дала. И молчит, глаза еще сильней сжала, а мне еще сильней ее обнять хочется, прижать к груди крепче, чтобы не ушла никуда. Мало ли что в голове ее, соберется и исчезнет из моей жизни, а мне даже думать об этом тошно. Моя она. Выцарапана на моем сердце, вбита в голову навечно. И плевать мне на то, чей это ребенок. Мой будет, если только останется рядом. Я уже давно для себя решил, что никого не хочу кроме. В глаза ее карие посмотрел тогда в клубе еще. И все. Не могу забыть. Каждый изгиб ее тела, поворот головы, слово — все помню. Как наваждение. И не избавиться от него. Пытался, честно пытался, после измены ее той. Не смог. Помню, как рассказала мне, и я видел, что она жалеет, пальцы ломала — нервничала, глаза опухли все от слез. А мне даже тогда, в момент ее признания, хотелось наброситься на ее губы и целовать неистово, выбивать из нее всю дурь, чтобы знала, поняла наконец, что моя только. А я ушел, знал, что больно ей, тяжело, но мне нужна была эта минута передышки, чтобы разобраться в себе и понять наконец, что без нее и дышать невозможно. Ей только и дышал тот месяц. А без нее, как будто без кислорода остался.

И вот сейчас, стоит передо мной, отголосок прошлых ошибок гложет ее. Страшно ей, вижу, что страшно. Боится реакции моей и смирилась уже с любым решением, по обреченной позе ее вижу, как стоит, руки опустила, расслаблена, дышать ровно старается. А меня только один вопрос волнует, и это точно не кто отец ребенка, а со мной ли она останется, не уйдет ли от меня. Если уйти решила, то я готов умолять остаться, только бы рядом была всегда.

Подошел к ней ближе. Протянул ладонь к ней, локоны ее светлые пропустил сквозь пальцы. Стою, как дурак, перед ней и улыбаюсь, от того что счастлив. А она не видит, так и не открывает глаза.

— Олеся, — шепнул ей на ухо. — Посмотри на меня, не бойся, слышишь, посмотри, — погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, и она, как кошка потянулась сразу за лаской. Как и я приучен к ее рукам, так и она к моим. Вместе от этой любви с ума сходим, сгораем в ней тоже вместе.

— Прости меня, — не открывает глаза, вижу как слезы по щекам потекли, а я каждую слезинку пальцами собираю. Самому горько, что ей тяжело.

— Не плачь, слышишь, не нужно, — а у самого сердце сжимается. Мысли в голову лезут, что вот она прощается и уйдет сейчас.

— Если ты хочешь, я уйду, только скажи, Кир, я сразу уйду и больше не подойду к тебе, только скажи, — шепчет мне в шею, щекочет своим дыханием.

Если я хочу? Да я, черт подери, даже думать о таком боюсь, что уйдет она. Одного оставит. Если я хочу. Так вот чего боится, моя девочка, что выгоню ее, откажусь из-за ребенка. Да плевать мне от кого он, мой ребенок и все, и она моя. Все что с ней связано — мое. Любые проблемы, любые радости, любые слезы — все общее.

— Я не хочу, не хочу, чтобы ты уходила. Ты моя женщина, Олеся, и ребенок мой, что бы не было, мой он.

— Это ты сейчас так говоришь, Кир, подумай хорошо. Ну зачем я тебе, еще и с чужим ребенком, — всхлипывает все сильней, в плаче заходится. — Меня не нужно держать рядом из жалости, Кир. Ты можешь себе найти девушку молодую, красивую, под стать себе.

— Глупая, какая же ты глупая, — припал к ее лбу своим, воздух вдыхаю, которым она дышит, у самого уже глаза мокрые. — Только ты нужна, я ж подыхаю без тебя, Олеся, ты моя жизнь. Вы — моя жизнь, все что есть у меня, все, что важно, — отстранился, приложил руку к ее животику. Мой это ребенок, что бы не говорила — мой.