– Да, сэр. Это их район. Пусть действуют. А я получил новости из Странрара и займусь этим. Задержали человека, садившегося на пароход в Ларне… В общем, я перезвоню вам позднее, сэр Максвелл.

Начальник полиции повесил трубку и посмотрел на лорда Уимзи.

– Судя по всему, вы были правы, – неохотно признал он. – Но, – добавил уже более жизнерадостно, – теперь, когда в Странраре задержали подозрительного человека, преступление, надеюсь, будет раскрыто в ближайшее время.

– Не исключено, – кивнул Уимзи. – Только вот я сильно сомневаюсь, что человек, столь детально спланировавший убийство, попался на такой глупости, как запоздалая попытка отплыть в Ирландию. Вам это не кажется странным?

– С фактами не поспоришь, – вздохнул Джеймисон. – Если он действительно хотел скрыться, то ему следовало сесть на пароход еще вчера утром. А уж если решил прикинуться невиновным, то ему следовало остаться дома.

– По-моему, настало время о многом поговорить с Фарреном, Гоуэном и Уотерсом, хотя последний исчез, а также еще кое с кем из добропорядочных жителей Керкубри. Легкая непринужденная беседа с таким веселым, дружелюбным и любознательным человеком, как я, сэр Максвелл, может сотворить чудо. Ведь в моей утренней прогулке по местным художественным студиям нет ничего необычного, верно? Никому нет до меня дела. Более того, я так сдружился с некоторыми из живописцев, что они позволяют мне сидеть рядом и наблюдать за их работой. А вот официальное лицо вроде вас может смутить их, в то время как мое высокое положение уже давно никого не удивляет. В Керкубри никто не испытывает передо мной благоговейного трепета. Я с рождения выгляжу глуповато, и с каждым днем меня все меньше воспринимают всерьез. Даже вы, сэр, позволили мне прийти сюда, сидеть в вашем кабинете и спокойно курить трубку. Для вас я лишь беззлобный зануда, не так ли?

– Отчасти вы правы, – кивнул Джеймисон, – но не забывайте, что вам надо держать язык за зубами. Нет нужды лишний раз произносить слово «убийство».

– Я нем как рыба, – заверил Уимзи. – Пусть его произносят другие. Что ж, всего хорошего.

Питер Уимзи не вызывал у окружающих благоговейного трепета, но прием, оказанный ему в доме Фаррена, напрочь опровергал его заявление о том, что якобы до него никому нет дела. Дверь отворила миссис Фаррен, но при виде посетителя отшатнулась и тихо вскрикнула, словно ужасно удивилась столь неожиданному визиту. На ее лице отразилось смятение и даже страх.

– Добрый день! – произнес Уимзи, с беззаботным видом переступая порог. – Как поживаете, миссис Фаррен? Не видел вас целую вечность. Хотя о чем это я? Мы встретились в пятницу вечером у Бобби, но минувшее с тех пор время показалось мне вечностью. А где ваш супруг?

Миссис Фаррен, напоминавшая привидение с полотна сэра Эдварда Бёрн-Джонса эпохи прерафаэлитов, протянула его светлости ледяную руку.

– У меня все хорошо, благодарю вас. Хью нет дома. Э… не хотите ли войти?

Уимзи, который и так уже вошел, принял приглашение с искренней благодарностью.

– Что ж, замечательно. Я не помешаю? Вы, наверное, готовили или убирались?

Миссис Фаррен покачала головой и провела гостя в небольшую гостиную с уютными сине-зелеными шторами и вазами, наполненными оранжевыми бархатцами.

– Или, может, вы занимались шарфами? – Миссис Фаррен ткала замечательные шерстяные шарфы с замысловатыми узорами. – Знаете, я завидую вашему умению. Есть в этом нечто от волшебницы Шалот [6] . «Проклятье пало на меня…» Вы обещали, что как-нибудь позволите мне попробовать.

– Боюсь, что сегодня меня одолела лень, – ответила хозяйка, слабо улыбнувшись. – Я просто… Простите, я на минуту отлучусь.

Миссис Фаррен вышла из комнаты, и Уимзи услышал, как она разговаривает с кем-то в задней части помещения. Без сомнения, с девушкой, выполнявшей грязную работу по дому. Его светлость осмотрел комнату, и от его проницательного взгляда не укрылась некоторая неопрятность. Не то чтобы здесь совсем не убирались: откровенного беспорядка не наблюдалось, – но подушки показались его светлости смятыми, один или два цветка поникли, а на подоконниках и полированной поверхности стола лежал тонкий слой пыли. В домах его приятелей подобное положение дел свидетельствовало о беззаботности и нежелании заострять внимание на таких мелочах, как пыль и легкий беспорядок, но в случае с миссис Фаррен это было чем-то экстраординарным и полным тайного смысла. Для нее красота повседневной жизни – не пустой звук. Это было сродни вероучению, которое следовало почитать, или культу, какому нужно было служить страстно и усердно. Для Уимзи, наделенного богатым воображением, все эти мелочи стали доказательством весьма беспокойной ночи и исполненного ужаса утра. Он вспомнил женскую фигуру в дверном проеме и стоявшего позади нее таинственного мужчину. Да-да, в том, что прошлой ночью в доме находился посторонний мужчина, его светлость не сомневался. А вот мистер Фаррен отсутствовал. Лорд Питер считал миссис Фаррен красивой женщиной, если, конечно, кому-то нравится подобный типаж – милое овальное лицо, большие серые глаза и густая копна медно-рыжих волос, разделенных посередине и собранных на затылке в тугой пучок.

За окном раздались шаги. Мимо дома прошла Дженни с корзиной на руке. Хозяйка вернулась в гостиную и опустилась на стул с высокой узкой спинкой. При этом она смотрела куда-то поверх головы своего гостя со страдальческим выражением лица, как нищенка из легенды, которая осознавала, что жизнь с королем Кофетуа [7] отнюдь не сахар.

– А куда подевался мистер Фаррен? – бестактно поинтересовался Уимзи.

В больших глазах хозяйки дома мелькнул страх… а может, боль.

– Он ушел… куда-то.

– Вот гуляка, – усмехнулся Уимзи. – Или он решил поработать?

– Я… не знаю. Вам же известно, как заведено в наших краях. Человек уходит из дому, уверяя, будто вернется к обеду, а потом встречает какого-нибудь приятеля, от которого узнает о хорошем клеве. И все…

– Да уж. Форменное безобразие, – с сочувствием протянул Уимзи. – Вы хотите сказать, что мистер Фаррен даже не вернулся, чтобы перекусить?

– О, я говорила в общем. Разумеется, мой муж пришел домой к обеду.