Я был слегка озадачен, когда получил приглашение участвовать в мероприятии – едва ли не в последний момент; как объяснили организаторы, они направили мне приглашение, ознакомившись с моей книгой под названием «Послесловия», где формулировались идеи, чрезвычайно близкие к их собственным. Я ухватился за эту возможность в первую очередь потому, что основным докладчиком конференции значился не кто иной, как Ричард Фейнман. Мне нравится общаться с физиками, поскольку они мыслят о Вселенной, то есть обо всем. Никакой другой физик не мог соперничать в ту пору в известности с Фейнманом. Я не мог дождаться встречи с ним и, разумеется, принял приглашение. Но следует помнить, что я не ученый и никогда не помышлял взойти на кафедру и выступить с какой-либо «лекцией», менее всего – с комментариями по запутанной математической теории, да еще перед группой, состоящей из передовых мировых мыслителей. Только по прибытии в Биг-Сур я узнал истинную причину моего запоздалого приглашения. «Когда выступает Фейнман?» – спросил я на регистрации. «О, – ответили мне, – разве Алан Уоттс вам не сказал? Ричард заболел, его госпитализировали. Вы его заменяете. Кстати, о чем вы будете рассказывать?»

Несколько дней я усиленно старался спрятаться ото всех. Алан Уоттс, сообразив, что я отчаянно норовлю не выходить на сцену, как-то ночью разбудил меня громким стуком в дверь моей комнаты. Я открыл дверь и увидел, что он облачился в монашеский балахон с капюшоном, скрывавшим большую часть его лица. Руки протянуты ко мне, в одной руке он держал фонарь, в другой – бутылку виски.

«Джон, – произнес он низким голосом с выраженным аристократическим британским акцентом, – вы мошенник. Но знаете, Джон, я тоже мошенник. Разница в том, что из нас двоих я – настоящий обманщик!»

На следующий день я прочитал лекцию под названием «Эйнштейн, Гертруда Стайн, Витгенштейн и Франкенштейн». Эйнштейн: революция в физике XX столетия; Гертруда Стайн: первый автор, отталкивавшийся в своем творчестве от идеи неопределенной и дискретной Вселенной (слова не отражают ни суть, ни деятельность: «Роза – это роза – это роза, а Вселенная – это Вселенная – это Вселенная»); Витгенштейн: мир как языковой предел («Границы моего языка означают границы моего мира», устранение различия между наблюдателем и наблюдаемым); Франкенштейн: кибернетический ИИ, робототехника и пр. (темы очерков данной книги).

Лекция имела непредвиденные последствия. Среди участников конференции АУМ оказалось несколько авторов из списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс», но ни у кого не было литературного агента. Вдобавок я осознал, что все они пишут книги в жанре, который не имеет названия и которым пренебрегают нью-йоркские издатели. Поскольку у меня в наличии степень магистра делового администрирования бизнес-школы Колумбийского университета и поскольку я мог похвастаться кое-какими успехами в бизнесе, волей обстоятельств я сделался литературным агентом, сначала для Грегори Бейтсона и Джона Лилли, чьи книги мне удалось быстро пристроить – причем за гонорар, заставивший меня задуматься. Это обстоятельство побудило меня всерьез заняться карьерой литературного агента.

А с Ричардом Фейнманом я так и не встретился.

Эта новая карьера близко свела меня с большинством пионеров в области искусственного интеллекта, и на протяжении десятилетий я вместе с ними взмывал на волнах энтузиазма и падал в овраги разочарований.

В начале 1980-х годов правительство Японии предприняло общенациональные усилия по развитию ИИ. Японцы рассуждали о 5-м поколении машин; их цель состояла в том, чтобы изменить архитектуру вычислений, преодолеть «бутылочное горлышко» фон Неймана и создать полноценный параллельный компьютер. Тем самым они рассчитывали оживить свою экономику и стать доминирующей мировой державой в этой области. В 1983 году лидер японского консорциума «5-е поколение» приехал в Нью-Йорк на встречу, организованную Хайнцем Пагельсом, президентом Нью-Йоркской академии наук. Я сидел за одним столом с лидерами 1-го поколения Марвином Минским и Джоном Маккарти, лидерами 2-го поколения Эдвардом Фейгенбаумом и Роджером Шенком [14] , а также с Джозефом Траубом, главой Национального суперкомпьютерного консорциума США.

В 1981 году при поддержке Хайнца я основал «Клуб реальности» (предшественник некоммерческого фонда Edge.org), первые междисциплинарные собрания которого проходили в зале заседаний Нью-Йоркской академии наук. Хайнц работал над своей книгой «Мечты о разуме: становление науки о сложности» (последнюю он считал исследовательской повесткой для науки 1990-х годов).

Благодаря встречам в «Клубе реальности» я познакомился с двумя молодыми исследователями, которым предстояло сыграть ключевую роль в революционной трансформации информатики. В конце 1970-х годов в Массачусетском технологическом институте Дэнни Хиллис разработал алгоритмы, которые сделали возможным создание полноценного параллельного компьютера. В 1983 году его компания «Thinking Machines» сконструировала быстрейший на ту пору суперкомпьютер, используя параллельную архитектуру. Его «связующая машина» во многом опиралась на принципы деятельности человеческого разума. Сет Ллойд из Университета Рокфеллера занимался прежде всего квантовыми вычислениями и квантовыми коммуникациями, в том числе описал первый технологически осуществимый проект квантового компьютера.

А что же японцы? Их «наскок» на искусственный интеллект потерпел неудачу, что обернулось скромным двадцатилетним экономическим ростом. Но ведущие американские ученые восприняли эту программу чрезвычайно серьезно. Фейгенбаум, передовой компьютерный теоретик тех лет, в соавторстве с Памелой Маккордак [15] даже написал книгу об этих событиях. Работа под названием «Пятое поколение: искусственный интеллект и японский компьютерный вызов миру» увидела свет в 1983 году. У нас, признаюсь, было кодовое название для этого проекта: «Оно грядет, грядет!» Увы, результат оказался плачевным: «оно» пришло и ушло.

С того времени я сотрудничал с исследователями, занятыми едва ли не во всех сферах разработки и применения ИИ, включая Родни Брукса, Ханса Моравека, Джона Арчибальда Уилера, Бенуа Мандельброта, Джона Генри Холланда, Дэнни Хиллиса, Фримена Дайсона, Криса Лэнгтона, Дойна Фармера, Джеффри Уэста, Стюарта Рассела и Джуду Перла.

С первой встречи в Вашингтоне, штат Коннектикут, и по сей день я организовал ряд заседаний и дискуссий в Лондоне и Кембридже, штат Массачусетс, а также публичное мероприятие в лондонской мэрии. Среди присутствовавших были выдающиеся ученые, историки науки и теоретики коммуникаций, причем все они размышляли о проблемах ИИ на протяжении всей своей научной карьеры.