Она:

– Почему не сегодня ночью?

Издатель:

– Майский жук, лети домой…

Она:

– Почему вы вспомнили о майском жуке?

Издатель:

– Вспомнил, видимо, о майских лугах.

Она только улыбнулась.

– Вы откроете бутылку?

Молодая женщина пошла с цветами на кухню. Издатель ковырялся с пробкой; мальчуган следил за ним.

Они сидели в большой комнате, пили шампанское; мальчугану тоже налили немножко. Один раз они чокнулись особенно торжественно, и она ласково погладила ребенка, а издатель сказал:

– У меня все равно были дела в ваших краях. Здесь поблизости живет один мой автор. Он вызывает у меня тревогу; тяжелый случай. Ничего больше не пишет, боюсь, у него ничего больше и не получится. Издательство, разумеется, ему ежемесячно помогает в размере, который граничит с безответственностью. Сегодня я пытался заставить этого автора написать хотя бы автобиографию: документальные повести пользуются нынче спросом. Но он от всего только отмахивается, ни с кем не разговаривает, издает какие-то нечленораздельные звуки. Впереди у него жуткая старость, Марианна, без работы, без людей.

Она ответила с какой-то странной запальчивостью:

– Вы же о нем ничего не знаете. Может, он бывает временами счастлив.

Издатель повернулся к мальчугану:

– А сейчас я покажу тебе фокус – пробка исчезнет со стола.

Мальчуган посмотрел на стол. Издатель, ткнув рукой вверх, сказал:

– Вон она летит.

Но мальчуган продолжал упорно смотреть на пробку, издателю пришлось опустить руку.

Он быстро спросил, обращаясь к молодой женщине:

– Почему вы защищаете этого человека?

Вместо ответа она пощекотала мальчугана, чмокнула его в пробор, посадила к себе на колени, обняла.

Издатель:

– Вам со мной неинтересно? Мне кажется, вы так много внимания уделяете ребенку, только чтобы не отвечать на мой вопрос. Зачем вы разыгрываете из себя любящую мамочку? Вы что, опасаетесь чего-то с моей стороны?

Она сняла сына с колен, сказала:

– Быть может, вы правы. – И мальчику: – Иди спать.

Но мальчуган не отозвался, тогда она взяла его на руки и унесла.

Вернувшись назад, она сказала:

– Стефану сегодня совсем не хочется спать. Шампанское напомнило ему Новый год, когда ему разрешалось сидеть за полночь.

Издатель притянул ее к себе, усадил рядом в широкое кресло; она позволила ему это, как-то даже снисходительно. Издатель медленно спросил:

– Который из бокалов ваш?

Она показала, он взял его.

– Я хочу, Марианна, выпить из вашего бокала. – Он понюхал ее волосы. – Мне нравится, что ваши волосы пахнут только волосами. Это уже не запах, это уже ощущение. И мне нравится еще, как вы ходите, это не особая походка, нарочитая, как обычно у женщин, вы просто ходите, и это прекрасно.

Она улыбнулась словно про себя, повернулась к нему и стала рассказывать, точно ей хотелось выговориться:

– Однажды у нас была знакомая, настоящая дама. Она играла со Стефаном. Он вдруг стал принюхиваться к ее волосам и сказал: «От тебя пахнет!» Дама испуганно спросила: «Кухней?» – «Нет, духами», – сказал он, и она облегченно вздохнула.

Немного погодя издатель взглянул на нее и долго смотрел не отрываясь, словно не знал, как быть дальше. Ее позвал мальчуган, но она не откликнулась, а в свою очередь с любопытством посмотрела на издателя. Он оглядел ее сверху донизу.

– У вас спустилась петля.

Она махнула рукой, давая понять, что ей это безразлично, и, когда сын опять позвал ее, поднялась, но ушла не сразу.

А вернувшись, снова села на прежнее место, напротив издателя, и сказала:

– Что мне здесь, в этом доме, мешает, так это повороты при переходе из одной комнаты в другую: всегда под прямым углом, к тому же всегда налево. Не знаю сама, почему эти повороты меня раздражают, они меня просто мучают.

Издатель:

– Напишите об этом, Марианна. Не то в один прекрасный день вас внезапно не станет.

Мальчуган позвал в третий раз, и она тотчас пошла к нему.

Оставшись один, издатель сразу сник. Голова его чуть свесилась набок. Но он резко выпрямился, усмехнулся как бы над самим собой и опять позволил телу расслабиться, спине – ссутулиться.

Молодая женщина вернулась, остановилась перед ним. Он поднял на нее глаза. Она положила руку ему на лоб, села напротив. Он взял ее руку, лежавшую на столе, и поцеловал. Они долго молчали.

Она сказала:

– Завести вам музыку?