Старик переоделся и приступил к уборке помещения. Первым делом он взял стремянку, тряпку и вышел на улицу, вытереть пыль с вывески.

– Старик, ну ты нашёл чем заняться! – окликнул один из молодых людей, который вместе со своими друзьями проходили мимо. – Последний день ведь живём!

Михаил Викторович ничего не ответил, за своим занятием он вспомнил, как много лет назад предложил дружбу девочке, чьё имя теперь было вырезано на вывеске, которую он теперь с такой любовью вытирал.

Стояла суровая зима. Сухая, без снега и ветра, но страшно холодная. Второклассник Миша возвращался со школы. У него не было варежек, и потому холод обжигал его руки. Приходилось нести ранец, прижимая его к груди, а руки прятать в рукава тулупа. Как же сильно хотелось бросить этот ранец, но нельзя, ведь этот ранец носил в школу старший брат, у которого теперь растёт свой ребенок, так что ранец этот позже пригодится племяннику Миши. Но холод жжёт пальцы рук до самых костей прямо здесь и сейчас.

Внезапно пронзительный крик заставил его забыть о холоде и всецело приковал внимание ребёнка. В ста метрах от него собака скакала вокруг девочки, угрожающе гавкая и брызгая слюной. Девочка плакала и пыталась отойти от собаки, но та постоянно перескакивала с места на место, отрезая все пути отступления. Не успев подумать, Миша бросился на помощь, и только перед самым столкновением с собакой понял, что не знает, что ему делать. Как справиться с большой собакой обычному школьнику? Всё до чего Миша догадался – это бросить ранец в собаку (в этой ситуации-то можно), и то она отскочила в сторону, пропуская мимо себя пущенный в неё предмет. Двое детей оказались напротив бешеного животного, не имея возможности хоть как-то защититься. Но даже в этот проигрышной ситуации, напуганный Миша поступил более чем достойно. Он собою заградил путь собаки к девочке, встав между ними. «И пусть будет, что будет!» – подумал мальчик. Но тут подоспели взрослые. В момент, когда ощетинившаяся собака зарычала, показав желтые клыки и приготовившаяся напасть, двое мужчин, проходивших мимо, подскочили к ней и пинками и криками прогнали прочь. Девочка долго ещё рыдала, даже после того, когда оказалась в безопасности.

– А ты смелый, пацан. – сказал один из мужиков Мише, – Не побоялся за девочку вступиться. Человеком растешь!

Миша ничего не ответил, он жутко трясся от страха. Вскоре мужчины пошли своей дорогой. Спасённой девочкой оказалась Маша, его одноклассница с которой он никогда раньше не разговаривал, потому что она девочка. Он предложил проводить её, она не отказалась. Когда они прощались возле дома её бабушки, Маша сказала:

– Возьми мои варежки, а то у тебя руки замерзнут.

Мише было не ловко, и он отказался:

– Мне не холодно. – соврал он.

– Я же должна тебя как-то отблагодарить.

Следующие слова Миша сказал игриво, шутя:

– А давай, дружить?!

К его удивлению Маша восприняла вопрос всерьёз, и они дружили восемь лет, а потом ещё прожили вместе сорок восемь лет, вплоть до смерти Марии.

Закончив вытирать пыль с вывески, Михаил Викторович вернулся в лавку. Для него самой большой ценностью являются воспоминания. Он только ими и живёт. Неважно проживёт ли он долгие годы или один день, он проживёт свой остаток в их общей сувенирной лавке вместе с воспоминаниями о Марии.

В соответствии с их неписанным ранее уговором, первый пункт которого гласил напиться, предоставленные только самим себе Маркус и Натали отправились на поиски выпивки. Можно было с легкостью раздобыть алкоголь в любом универмаге, но из-за капризов Натали, коих у этой юной леди оказалось не мало, как вскоре выяснил Маркус, пара искала исключительно достойное их внимания заведение. Натали посчитала достойным ирландский паб в самом центре города.

Заведение расположенное в шести тысячах семистах километров от Ирландии было чересчур Ирландское. Оно включало в себя все предрассудки этой страны. Зеленый фон в оформлении помещения, лакированные стойки из красного дерева для пива по периметру, высокие круглые табуретки, повсюду виднелось изображение клевера: на столах, на стаканах, на стенах, на телевизорах, и конечно же леприконы в длинных полосатых носках с горшочками золота. Не хватало, пожалуй, только живого выступления группы U2 и постеров с Колином Фарреллом.

Входная дверь была сделана из прозрачного стекла, которое на этот момент было уже выбито. Барная стойка пустовала, в отсутствии бармена. Во всём заведении была только одна душа – мужчина, который мирно смотрел запись боксёрского поединка по телевизору, в углу паба.

– Возьми что-нибудь выпить поприятнее! – отрывисто бросила Натали Маркусу, и устремилась прямиком к единственному посетителю.

Полки с алкоголем на баре изрядно пустили в сравнении с собою же однонедельной давности. В отсутствии бармена на них не красовались коллекционные бутылки с виски семи и пятнадцати лет выдержки, которые манили бы к себе посетителей. Полки были заброшены. Маркус пошарил на кухне в холодильнике, но ничего приятнее Bell’s не нашел, хорошо хоть не White horse. Видимо те, кто успел вынести входную дверь до прихода Маркуса, позаботились о более драгоценном виски.

Прихватив с собой ещё четыре стеклянных бутылки Coca-cola, он вышел из кухни, и первое что он увидел, это Натали, склонившаяся над мужчиной и жадно впившаяся в него губами, словно она целовалась последний раз в жизни (хотя может и вправду это в последний раз). Она стояла над своей очередной жертвой, наклонившись почти пополам, руками упираясь в его колени. Мужчина явно был застигнут врасплох, как и Маркус совсем недавно, но в отличии от Маркуса он не отстранялся от горячей девушки. Неизвестно, как поступил бы другой мужчина на месте Маркуса. Может быть негодовал и помешал бы этому поцелую, но ему было до лампочки. Он расположился на другом столике вместе с выпивкой, развернулся спиной к целующимся и, открыв виски с колой, предпочёл смотреть боксерский поединок.