— Честно сказать, не знаю, но мы спросим у аборигенов, когда приземлимся.

Эрик обратил внимание на слово "аборигены", и сразу же соотнес его с той странной интонацией, которую уловил в речи Наташи Мозер, когда она упомянула о "разных сторонах". Похоже, не все с этой планетой обстояло так просто, как могло показаться при первом знакомстве. Но с другой стороны, хозяева ничего от них с Анной, вроде бы, не скрывают. Да и зачем бы им что-то скрывать от тех, кого они сами же сюда и пригласили? Напротив, посещение Гибралтара могло служить, как минимум, двум целям. С одной стороны, "такая открытость" являлась неким заявлением о намерениях — ведь дружба подразумевает доверие, — а с другой стороны, это откровенное предупреждение, чтобы "дорогие союзники" не наломали дров, сунувшись без спроса туда, куда их не приглашали.

Между тем, "Вектор-9" снизился еще больше, прошел метеором над океанским штормом, заложил вираж, огибая по крутой дуге крупный город — Эрику показалось, что доминирующими цветами в нем были белый и терракотовый, — и, резко зайдя на посадку, пружинисто "упал" на все свои восемь лап. Качнулся пару раз вверх-вниз, гася инерцию, и встал, как вкопанный.

"Любопытное место", — отметил Эрик, рассмотрев окружающий пейзаж.

Посадочная площадка находилась на дне неглубокой искусственной кальдеры, построенной из раскрашенного маскировочной "рябью" керамита, и оказалась достаточно большой, чтобы на нее могли одновременно приземлиться пять-шесть таких фрегатов, как "Вектор-9". Впрочем, корабль, на котором они прилетели, долго на поверхности не задержался. Прошла всего лишь пара минут, и вот уже приличного размера кусок посадочного поля начал опускаться вместе с фрегатом вниз. Однако главное Эрик заметить все-таки успел: по окружности "цирка", по верхнему краю чаши, находилось, как минимум пять установок ПВО и ПРО. Возможно, их было даже больше, поскольку башен характерного вида было семь, но, скорее всего, в двух из семи фортов размещались силовые установки энергетических щитов и постановщики полимодальных помех. В общем, это было весьма укрепленное посадочное поле. Здесь явно готовились к любым "неожиданностям", о чем свидетельствовали также глубина, на которой находился ангар, и весьма характерный маневр, выполненный пилотом "Вектора" при заходе на посадку. Это был так называемый "боевой маневр уклонения", а выполняются такие трюки только тогда, когда существует реальная угроза получить противокорабельную ракету в корму.

"Ну, и с кем же мы воюем?"

— Это превентивные меры безопасности? — повернулся он к Грит Мюстерс. — Или у вас тут, и в самом деле, военное положение?

— И то, и другое, — ничуть не смутившись ответила разведчица. — Мы с Трилистником обеспечиваем безопасность "Тропы паломников", а "Форт Фламберг", где мы сейчас находимся, — планетарная военная база 1-й категории. Вернее, первая категория начинается пятью этажами выше, — указала она пальцем вверх, — и продолжается еще метров на триста вниз. Но мы вниз не поедем, — нам туда не надо, — а сразу отправимся наверх, к солнцу.

Так они и поступили, а наверху, под голубым небом и ярким солнцем — через полчаса времени и многие километры пути, проделанного на стремительных электрокарах, скоростном монорельсе и трех диагональных лифтах, — за пределами "Форта Фламберг", Эрик и Анна оказались уже в городе. Самое интересное, что он так и назывался Урбс.

— Кажется, на латыни "урбс" — означает город, — прокомментировала капитан-лейтенант Мюстерс.

— А разве не "урбус"? — уточнил "любознательный" Эрик, и на нем тут же скрестились взгляды трех женщин, в компании которых — "Цветник!" — он отправился в путешествие на Холод-5.

— Ты знаешь латынь? — удивилась Анна, которую, казалось, он уже устал удивлять.

— Не то, чтобы знаю… — пожал он плечами. — Так нахватался по верхам.

— Но в основе вашего языка, госпожа советница, — повернулся он к Наташе Мозер, — по-моему, тоже лежит латынь. Я прав.

— Латынь, — кивнула женщина, соглашаясь с очевидным для Эрика фактом, — а также фламандский язык и небольшие включения из английского и немецкого.

— Добро пожаловать, на Терру, господа! — добавила она через мгновение, резко меняя тему разговора.

Как раз в этот момент, створки автоматических ворот разъехались в стороны, и перед Эриком открылся вид на широкую, мощеную бурыми и буро-красными плитами площадь, окруженную невысокими трех-четырехэтажными домами, сложенными из белого камня и темно-красного кирпича. Красиво и необычно, не говоря уже об архитектуре. Вот, вроде бы, все то же самое, что и везде — во всех человеческих мирах, — и все-таки не совсем. И неспроста.

Выйдя из ворот, врезанных в высокую наклонную стену, отлитую из темно-коричневого керамита, Эрик осмотрелся, пробегая внимательным взглядом по фасадам домов, фонтану со скульптурной группой, расположившемуся посередине площади, по лицам и одежде людей, оживлявшим движением открытое пространство.

— Они не люди, — это сказала Анна, опередившая Эрика ровно на те несколько мгновений, пока он решал, стоит ли показывать хозяевам, насколько он удивлен. Эрик решил, что не стоит, но Анна взять себя в руки не успела или не смогла. Удивление ее было неподдельным, искренним и столь сильным, что сломало даже жесткую дисциплину, в большинстве случаев позволявшую графине Монк держать свои нервы в узде. Впрочем, ее не в чем было упрекнуть, слишком уж неожиданным стало открытие.

За полтысячи лет космической экспансии человечество так нигде и не встретило братьев по разуму. Высших животных — имея в виду уровень развития нервной системы — найдено было немало, но разумных существ среди них не оказалось. А тут, не успели прибыть на Гибралтар, и сразу же такая, можно сказать, неожиданная встреча. Площадь оказалась людной, вот только по первому впечатлению едва ли не единственными людьми на ней, имея в виду потомков землян, были "члены посольства и сопровождающие их лица". Остальные, за небольшим исключением, — аборигены, как изволила давеча выразиться советник Мозер, людьми, скорее всего, не являлись.

Они были очень похожи на выходцев со Старой Земли, и все-таки не люди. Невысокие, — от силы метр сорок, а то и меньше, — тонкокостные, можно даже сказать, изящные, с обильным волосяным покровом светлых тонов — от песочного до платинового — скорее наводившего на мысли о мехе или шерсти животных, чем о шевелюре в человеческом понимании. Вообще, звериного в них — на взгляд Эрика — было куда больше, чем у людей, которые тоже ведь не от растений произошли. Но у терранцев эти отличительные особенности — форма глаз, черты "лица", челюсти, превращавшие человеческий рот в подобие звериной пасти, — были гораздо более выраженными.