Чем-то платформа, кстати, напоминала аналогичную, только волшебную, а не технологичную, но в Даанатане. С той лишь разницей, что в столице Дарнаса её в действие приводили магические руны и кристаллы, а у гномов — очень сложная система противовесов, каких-то пыхтящих цветным паром котлов и бесчисленного множества шестеренок.

— Надо же, — Хаджар дернулся от неожиданности в сторону. Тонкие пальцы Иции перебирали его волосы. — Я думала, что это просто такой сероватый цвет, а они… седые.

Хаджар никак не ответил. После определенных событий его некогда черные, мрачнее безлунной ночи, волосы действительно полностью поседели.

— А ведь ты еще так молод, — мечтательно вздохнул адепт. Будто примеряла возраст Хаджара на саму себя. — я чувствую, что тебе еще нет и десяти веков.

Нет и десяти веков… чем сильнее становился адепт, тем больше размывались его границы времени. И то, что смертному кажется вечностью, для адепта высокой ступени развития лишь краткий миг в череде тысячи таких же.

— Каждый бывает молод, милая Иция, — голос старика гнома магическим образом преобразился и стал чуть более привычен человеческому уху. — но не каждый бывает стар. Так что восхищаться, пожалуй, стоит, обратным.

Платформа затормозила и старик вышел на короткую улочку, которая венчалась невысокой оградкой из кованной стали. Прутья в ней изображали силуэты каких-то, наверное, знаменитых гномов и тех подвигов, которые те совершили.

Гай сошел на “твердую” землю последним и после того, как он это сделал, платформа сдвинулась не по вертикали, а по горизонтали и полетела куда-то в неизвестном направлении.

Хаджар посмотрел с обрыва — всего таких платформ, только за несколько мгновений, он увидел не меньше полусотни. И все они мчались по своим, невероятным траекториям, но одно их объединяло — лишь малая часть из них поднимались хоть немного близко к тому уровня, на котором они сейчас находились.

И вовсе ни одной — не поднялось выше. Хотя именно там почти в плотную к самому своду, который больше не выглядел таким уж далеким, расположилось несколько башен из мутного стекла и стали.

— И кто такой этот Дабладурт? — спросил Хаджар у идущего рядом Густафа.

Что-то ему подсказывало, что отряд Шенси уже далеко не в первый раз посещает дом старого гнома. И что именно благодаря протекции этого старика, Абрахам безнаказанно делает то… ну, чтобы он там не делал.

— Он эден, — таким же шепотом ответил юноша. — Тот, кто учит эдинов.

— Эден и эдины… что-то такое я слышал от Алба-удуна.

— Да, — кивнул Густаф. — именно так. Эдины — это местные… ну даже не знаю. Магами их не назовешь. Учеными тоже. Скорее, они шаманы. Те, кто знают камни. Умеют найти новую рудную жилу, могут голыми руками расплавить сталь и выковать из неё волшебный артефакт. Причем — без каких-либо приспособлений. Эдины — почитаемая каста в Рубиновой Горе. Благодаря ним гномы и процветают. И эден это тот, кто обучает эдинов искусству говорить с камнями и землей. Так что старик Дабладурт один из тех, кто имеет ничуть не меньше влияния, чем вождь главенствующей партии.

Хаджар мгновенно сделал засечку в памяти — “один из тех”.

Да, он терпеть не мог интриги, но, опять же, чуйка подсказывала, что и в этот раз ему придется иметь дело с подковерной возней. Рана, оставленная отравленным кинжалом, была тому ярчайшим доказательством.

— Проходите, — Дабладурт, придерживая стальную калитку посохом, впускал гостей во двор справного, двухэтажного домика.

Дилижанс Шенси, без всякой задней мысли, оставил на дороге рядом. Хотя, чести ради — на улочке, кроме дома Эдена, больше ничего и не было.

Хаджар, замыкая шествие, пересек порог двора и…

— Пр-р-оклятье, — только и смог произнести он перед тем, как всего его тело покрыла каменная корка.

Гномы…

Хаджар бывал в темницах. Причем в куда большем количестве, чем ему бы хотелось. Но так уж складывался его жизненный путь, который, порой, напоминал короткую перебежку от одной клетки к другой.

Будь та реально или метафорична.

Но еще никогда он не находился в темнице, в которой от стены до стены — только его кожа и сознание. Каменная клетка, в которую его запер Дабладурт полностью сковывала движения и даже мысли она делала вязкими, неповоротливыми, словно обволакивала их глиной.

— И как это понимать, старый друг? — спросил Шенси, слегка приобнажая саблю и кинжал.

Алба-удун, кинув быстрые взгляды на Хаджара и на Эдина, принял, пусть и с тяжелым вздохом, правильное решение. Он обнажил топоры и встал перед стариком, закрыв его от людей, которые уже прошли внутрь двора.

Хороший выбор…

В этом проклятом мире, чтобы не происходило, какой бы ни была ситуация, надо поддерживать своих. Просто потому, что они — свои.

— Проходи в дом, юный плут, — глаза старого гнома чуть сверкнули, а в квадратных зрачках зажглись искры кровавого озорства. Такие бывают у молодых парней, которые только рады смахнуться в доброй драке. — Камни и скалы мне свидетели — я не причиню вреда твоему спутнику.