Хорошая

Кейденс Миллер - хорошая девочка. Так уж вышло, что в свой первый год старшей школы она совершила одну ужасную ошибку, и это стоило ей десяти месяцев в колонии для несовершеннолетних. Теперь, когда она выпускница, она потеряла всё: лучшую подругу, доверие родителей, водительские права, доступ в интернет. Одинокое существование.

Но есть одно светлое пятно: Марк Коннелли, её очень привлекательный, запретный 28-летний учитель по математическому анализу. Она испытывает к нему сильное влечение - нелепая влюбленность школьницы, которая ни к чему не ведёт. Она ничего с этим не может поделать. Он - единственное хорошее в Крествью Хай. Она не ждёт, что он ответит взаимностью. Так неуместно, правда? Но он отвечает. И он открывается ей.

И именно тогда её жизнь меняется к лучшему.

Влюбленным, что боролись с преградами. И победили.

Пролог

Я стучу в дверь. Знаю, что разбужу соседей, но мне плевать. Я нетерпеливо жду, постоянно оглядываясь, и боюсь, что он появится из ниоткуда и схватит меня до того, как я успею вбежать внутрь.

— Впусти меня, впусти меня, впусти меня, — отчаянно шепчу я, и снова бью кулаками по двери.

Она открылась. Мгновенное облегчение.

— Кейденс? — спросил Марк, прищурившись. Его голос хриплый ото сна.

Я прошла мимо него, протащив за собой свои вещи.

— Закрой дверь, — приказала я.

— Кейденс, что ты здесь делаешь? Сейчас три часа утра…

— Закрой дверь!

Марк закрыл дверь и запер её на замок.

— Он придёт за мной, — сказала я, уткнувшись взглядом в спину Марка. Меня колотило.

Он оборачивается и лишь тогда замечает ушиб. Всё его поведение мгновенно меняется. Внезапно он становится встревоженным и обеспокоенным.

— Кейденс, что произошло с твоим лицом? — спросил он и быстро подошел ко мне, обхватив мое лицо ладонями.

Я покачала головой, проглотив ком в горле. Я не заплачу, даже пусть мне и хочется, особенно, когда Марк так нежно обнимал меня, защищал, нашептывал обнадёживающие слова.

— Я не знала, куда ещё пойти, — прошептала я.

— Всё в порядке, Кейденс. Я рад, что ты пришла сюда, — ответил Марк.

И тут тревога и страх вспыхнули в моей груди.

— Я боюсь!

— Тебе не стоит бояться. Теперь ты со мной, — ободрил меня Марк. Он ослабил хватку и нежно отстранился. — Кейденс? Что случилось с твоим глазом? — он неуверенно поднял руку и коснулся пальцем синяка.

Я поморщилась.

— Прости, — пробормотал он.

Я покачала головой. Во время побега я не ощущала боли, но теперь чувствовала ее, и ушиб сильно пульсировал.

— Я не могу пойти домой, Марк.

Он кивнул. — Что произошло с твоим глазом?

— Ты позволишь мне остаться?

— Кейденс, разумеется, ты можешь остаться. Что с твоим глазом?

— Я не хочу стать обузой…

Марк схватил меня за руки и крепко их сжал.

— Кейденс? Послушай, меня. Ты не обуза. Можешь оставаться здесь так долго, как пожелаешь. А теперь, пожалуйста, ответь мне. Что случилось с твоим глазом?

Мне не хотелось рассказывать ему. Станет только хуже. Я мысленно вернулась к тому дню, когда впервые оказалась перед его дверью – в тот момент, когда я сжала руку в кулак и постучала. Тогда мне казалось, что у меня нет выбора. Что я превратилась в непреодолимое влечение с полным отсутствием осознанных мыслей. Я верила, что притяжение слишком сильно, и все, что мне оставалось, это пойти к нему. Теперь я знала. Знала, у меня был выбор, и в какое-то мгновение моё сердце наполнилось сожалением. Не потому, что я не любила Марка и не хотела быть с ним, а потому, что усложнила ему жизнь. Мне стоило уйти тогда, но я этого не сделала. И не могу это изменить.

— Кейденс?

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Они знают.

Глава 1

Ангел на автостраде

Девять месяцев назад.

Они не могли выбрать более загруженную дорогу? Давайте будем веща'ть на весь мир о том, какие жалкие из нас преступники.

Я нахожусь на шоссе 28, на мне чудесная форма малолетних уголовников — оранжевый комбинезон с жёлтым жилетом — я ходила вдоль обочины и собирала мусор, который выбрасывали из окон машин другие правонарушители. Я находилась под поручением общественного служебного исправительного центра для несовершеннолетних. Полагаю, я оказалась недостаточно злостной, чтобы оказаться запертой в учреждении. И мне стоило считать себя счастливицей: мне действительно приходилось выходить из здания, чтобы работать.

Ага…без разницы. Я была чертовски смущена. И чувствовала себя так каждый раз, когда они бросали меня на обочине какой-либо дороги, чтобы собирать мусор. Мои длинные светлые волосы надлежащим образом были собраны в хвост, привлекая внимание к вспыхнувшим щекам, которые стали ещё краснее, когда рядом медленно проехал пикап, раздражающе гудя, а его пассажиры вылезли в окно, крича мне.

— Кейденс! — кричал один из них. — Классный наряд!

Я опустила глаза на свой комбинезон. Он неприглядный, висел на моем миниатюрном теле, как ползунки на ребёнке, но это я могла выдержать. Но вот этот отвратительный цвет, от которого моя светлая кожа выглядела тусклой, нет.

— Не отвечай, — приказала офицер Клементс.

— Я и не собиралась, — пробормотала я, протыкая пластиковый стаканчик своей палкой для мусора.

— Что это было? — спросила офицер Клементс, возвышаясь надо мной.

— Ничего, мэм, — ответила я, и продолжила своё дело. Остался всего один месяц, думала я, шла и протыкала, шла и протыкала.

Я не осознала, что, занимаясь своей работы, дошла до машины, припаркованной на обочине и приподнятой домкратом. Передо мной оказался старый чёрный Фольцваген, его молодой владелец склонился, меняя спущенное колесо. Вокруг его места работы валялось много мусора, и я начала сомневаться, надо ли мне его подбирать. Но он, казалось, был всецело сосредоточен на возне с болтами, так что я была уверена, меня он и не заметит.