Вечер вступал в свои права. Народу на улицах, несмотря на праздничный день, становилось все меньше. А в главном храме Тамсина заканчивалась вечерняя служба.
Вечер вступал в свои права. Народу на улицах, несмотря на праздничный день, становилось все меньше. А в главном храме Тамсина заканчивалась вечерняя служба.
Нищих на паперти храма собралось на этот раз изрядное количество - в священный праздник Поминовения Ушедших на богослужение пришли богатые горожане и купцы, дабы вымолить благословение предков. В такие дни паства не скупилась на подаяния по случаю помина родителей и прочих сродственников.
Стоило только появиться из храма богомольцу, как орава нищих бросалась ему на встречу, прося "хоть сапеку ради всеблагих духов", теребя и дергая его за одежду. Они преследовали несчастного, мешая ему идти, еще более ста шагов по мостовой, и лишь затем возвращались на место своей стоянки ждать очередную жертву. Монеты перепадали им крайне редко, и каждый из этой толпы старался занять более выгодное место.
Это самые жалкие представители преступного мира второй столицы.
Не один и не два уже побывали и в тюрьме, и в рабстве, но стоило только оказаться на свободе, они возвращались к привычной жизни. Тощие подростки с малолетства вставали на преступный путь, занимаясь воровством или торгуя телом за самую ничтожную цену.
Взрослые члены братства нищих смиренно склоняли головы и обещали молиться за "своих благодетелей". Часто случалось, что пока наивный прихожанин выискивал в кармане пару мелких монет для подаяния, у него из кармана пропадал кошелек или с рук снимались перстни, да так, что пропажу замечали только через какое-то время.
Среди взрослых самый высокий доход имеют женщины с детьми. Они ходят в более-менее опрятных обносках с завернутыми в тряпки младенцами, которых часто берут напрокат. Чтобы дите не надоедало постоянным плачем, их поили вином, разбавленным молоком. Иногда те, кто не смог добыть ребенка напрокат, заворачивают в одеяло полено и, пользуясь, что не каждый начнет разглядывать сверток, баюкают его, как ребенка. Особой популярностью пользуются младенцы с уродствами или со следами болезни. Этих женщин называют "мадоннами".
Среди "аристократии" нищих не последнее место занимают увечные, безногие, слепые. Они не просят подаяния, они рассказывают душещипательные истории своего увечья и просят помочь собрать деньги на лекарства. Среди них особое место занимают "герои войны".
Однако и среди них есть свои белые вороны - это благообразные старушки, собирающие деньги "на храм".
У каждого есть свой надел, свой урок.
Все они представители самой многочисленной гильдии преступного мира. А, кроме того, его глаза и уши.
Но вот служба закончилась, и из храма повалил народ. Стоящие на паперти нищие оживились. Один из старичков воспользовался теснотой и протянул из-под локтей другого нищего обе руки, в надежде, что подающий не разберется и в каждую положит по монетке. Эту уловку увидел один из старших, смотрящих за своими подопечными.
– - Эй, ты, опять двурушничаешь?! Вот я тебя..., - и, потрясая палкой, кинулся к хитрецу.
Тот попытался скрыться, но не успел. Завязалась драка, точнее избиение. Но тут раздался рожок городской стражи, и все нищие, в том числе и драчуны, поспешили убраться подальше. Стража не церемонилась с нарушителями спокойствия.
А паства, благодарная за избавление от назойливых попрошаек, начала потихоньку расходиться по домам.
К ночи поднялся сильный ветер, и в воздухе запахло грозой. Нищая братия потянулась прочь со своих "хлебных" мест. Впереди вприпрыжку мчались мальчишки и девчонки, рассчитывая, что пришедшим первыми к ночлежке достанется лишний кусок черствого хлеба, который раздавали по указу Наместника служащие императорских ночлежек.
Ковыляли убогие горбуны, сухоруки, слепцы, колченоги.
– - Ну, куда пойдем? В перекусочную али сразу в ночлежку?
– спросил один слепец у старшого.
– - Не, я увеселиться желаю!
– решил старшой. И компания из шестерых нищих повернула в другую сторону.
В перекусочном подвале уже столпилось столько народу, что становилось тесновато и душно.
Подвал представлял собой небольшую низкую комнату. Тусклые окна, почти не пропускающие свет, приходились на одном уровне с тротуаром, потому что стены комнаты были возведены в земле под уровнем уличного грунта. В углу стояла не6ольшая печь, на которой стояла огромная кастрюля с похлебкой из гороха с вареной крипшей. Стоял такой запах готовящейся пищи, что у нищих от голода сводило скулы.