Олег развалился в кресле с таким видом, как будто это Лера пришла к нему в гости, а он делает ей неимоверное одолжение, что соизволил принять именно сейчас. Подобное отношение вывело ее из оцепенения, навеянного неожиданностью, и Лера сказала:

— Убирайся немедленно из моего номера! Ко мне придут с минуты на минуту! — она указала ему на дверь.

«Вот почему он вечно появляется в самый не подходящий момент?!»

Однако Олег и не шевельнулся. В его глазах только зажегся интерес.

— Лерочка! Неужели это то, о чем я думаю? Не может быть! — с наигранным удивлением нараспев говорил он. — Поздравляю! Честно говоря, я уже думал, что кроме раздражительности тебе не присущи больше никакие эмоции.

Нет, ну нахал! Сам же ее и дразнит с самого первого дня их знакомства. При каждой встрече. Словно за цель ставит из себя вывести, и после этого ее же и называет истеричкой!

— Ты, мистер непосредственность, кто дал тебе право врываться в мой номер, да еще…

Олег прервал ее.

— Извини, дорогая. Я постучал, и в ответ, явственно услышал: «Открыто! Заходите!» По-твоему это недостаточная причина для того, чтобы войти? Или, может, мне надо было еще в душ к тебе заглянуть и сказать, что это я?

К фамильярности, с которой этот человек общается с окружающими, Лера уже попривыкла, ну не понимает человек, что существуют такие понятия, как такт, этикет, что поделаешь? Вот и сейчас взяла себя в руки.

— Хорошо. Я разрешила тебе зайти. Повидал меня? А теперь — до свидания! Уходи! Убирайся! Я не хочу, чтобы тебя здесь видели.

— Ревнивый, да? — лыбился Олег. — У тебя с ним все настолько серьезно, что ты так переживаешь?

Самое главное, что он и не подумал подняться!

— Господи, Олег! — Лера даже руками всплеснула. — Ну откуда ты взялся на мою голову такой весь невозмутимый и непрошибаемый? Неужели непонятно, что лишний ты сейчас здесь? В другой раз поговорим. Поднимайся уже и выходи, — она подбежала к креслу, на котором тот сидел, и потянула его за руку. — Зачем ты вечно ставишь меня в дурацкое положение?

Неужели он встал? В это просто не верилось. Лера начала буквально выталкивать его, когда услышала, что входная дверь ее люкса открывается.

«Господи, только не это! — подумала она про себя. Отпустила Олега, и потерла свои виски. — Так! Спокойно! В любом случае, ничего не поделаешь! Не в шкаф же его прятать».

Она пыталась решить, как быть…

— Сиди здесь, и не высовывайся до тех пор, пока я не скажу!

Тяжело вздохнув, Лера, не оборачиваясь, пошла в коридор. Олег остался в комнате. К тому времени, как послышался ее голос, в нем уже не было ни капли раздражения или досады. В нем чувствовалось только искреннее веселье.

— Это кто же тут ко мне пришел?

— Мы пришли! — Лиза еще не выговаривала многие буквы, однако Лера, как мать, конечно же, не могла не воспринимать ее речь. Для нее все, что та говорила, было ясно и понятно.

— Нагулялись? — Лера присела, чтобы обнять дочурку и помочь той раздеться. Лиза кинулась ей на шею. Щеки и нос красные, в глазах огоньки веселья.

— Конечно! Мама, на улице мороз! — она говорила это с таким видом, как будто открывает ей большущую тайну.

— Да ты что? — «удивилась» Лера.

Какое-то время они с Лизой выясняли, отчего краснеют щеки и хорошо это или плохо гулять на улице в такой мороз, а Анна Николаевна смотрела на них и улыбалась.

— Мама, раздевайтесь, проходите, — обернулась она к свекрови. — Чего в дверях стоять? — Конечно же, предложение было всего лишь данью вежливости. Несмотря на весь цинизм подобного хода размышлений, ей сейчас было совершенно ни к чему, чтобы свекровь принимала приглашение. Не хотелось объясняться. Олег…

— Да нет, Лерочка. Я пойду к себе.

— Что «уговорила» вас Лизка?

— Наша Лиза кого хочешь «уговорит», но это ничего страшного. Ей по статусу положено.

Лера встала и только сейчас поняла, что все еще одета только в полотенце! Ей очень сильно захотелось ругнуться, это ж надо было предстать перед Олегом в таком неприглядном виде! Неприличное слово почти сорвалось с языка, но она успела сдержаться. Нельзя при Лизе, да и при Анне Николаевне тоже… Лера, как бы невзначай, глянула на дверь гостиной. Хоть бы он сидел и не высовывался!