Возня продолжалась какое-то время. Елена чувствовала, как руки начинают слабеть. Вот чиркнула нога другого туриста, шедшего спереди нее. Еще чуть-чуть, и вся группа провалится в разлом, где их прошьют автоматные очереди людей Пратханга.

По рации не своим голосом орал Сиддхартх:

– Режь! Режь веревку, твою мать! Из-за него мы все здесь останемся! Все погибнем! Давай же! Режь!

Елена колебалась. Она понимала, что перерезать веревку с раненым туристом – возможно, ее последний шанс остаться в живых. И не только ее. Если бы речь шла лишь о ней, она бы ни на секунду не задумалась, что ей сделать.

Но от нее сейчас зависела жизнь еще восьми человек. Она не могла так рисковать. Ей хотелось выть, выть волком до рези в легких. Почему? Ну почему это придется сделать именно ей?

Она достала из бокового кармана брюк перочинный нож. Нажав кнопку, быстро выбросила лезвие и занесла над веревкой. В этот момент ее глаза встретились с глазами раненого. Прошла лишь доля секунды, но для Елены она тянулась целую вечность.

Она словно бы провалилась в эти глаза, в эти два бездонных блюдца, безмолвно умолявших не убивать его, не бросать на произвол судьбы, на верную погибель. Раненый не произнес ни звука, но все было ясно и без слов.

Рука Елены замахнулась над веревкой. И в эту самую секунду в нос ей ударил резкий запах сырой земли. К горлу подступила отвратительная тошнота. Перед глазами поплыли фигуры. Атласная лента, сшитая из ее прошлого и разрезанная надвое горящими адскими ножницами, вновь замахала обожженными концами перед носом.

Конец ознакомительного фрагмента.