Общественное мнение, ага! Нас хотят уверить, что где-нибудь на ярмарке в Вышнем Волочке торговавший солеными огурцами мужик обращался к соседу-горшечнику:

– Как вы в стратегическом плане оцениваете мирные инициативы императора касательно Пруссии, Сидор Карпыч?

А тот, стало быть, отвечал:

– Боюсь, Мефодий Силыч, решение непродуманное и в тактическом, и в стратегическом аспекте, и уж, безусловно, в корне противоречит военно-политическим интересам. Общественное мнение Нижних Мхов, где я был давеча, также фраппировано…

Ну-ну… Промежду прочим, когда война с пруссаками закончилась, в некоторых уголках необъятной Российской империи еще вообще не знали, что она и начиналась…

Но зато каков слог у Исабель де Мадариага! Вот вам образчик, без изъятий…

«Офицеры и солдаты нового поколения оказались достойными противниками прославленных прусских войск и их блистательного венценосного полководца и сумели выйти из испытания огнем с окрепшей верой в себя и с возросшим чувством национального достоинства».

Хорошо сказано, аж слеза продирает. А Петр, стало быть, заключив мир, по Исабель, «нанес тяжелый удар» столь воодушевленным офицерам и солдатам…

Что взять с холеной лондонской дамочки? Ей самой в жизни не приходилось месить грязь с полной выкладкой и подставлять брюхо под штык. Обычные красивые рассуждения кабинетного интеллигента, прекрасно знающего, что ему самому никогда не придется оказаться в шкуре рядового пехотинца середины XVIII столетия…

А кто, интересно, спрашивал солдат? Всегда, везде, во все времена солдат только радовался окончанию войны, тем более что в данном случае речь шла не об обороне отечества от вторгшегося супостата, а о войне, совершенно непонятной простому солдату, ненужной никому.

3ачем? Какого рожна делала русская армия в Пруссии, с которой у России даже не было общей границы? Кому нужна была эта война? «Испытание огнем»?

Канцлер Бестужев-Рюмин вроде бы знал ответ: «Коль более сила короля прусского умножается, тем более для нас опасности будет, и мы предвидеть не можем, что от такого сильного, легкомысленного и непостоянного соседа столь обширной империи приключиться может».

Вот вам государственный муж, проникнутый серьезной тревогой за судьбу родины, которой может в будущем угрожать нашествие со стороны воинственного соседа…

Можно и так подумать – если не знать, что именно канцлер Бестужев-Рюмин был с потрохами куплен Францией и Австрией, от которых получал не разовые взятки, а регулярный немаленький «пенсион»…

Ситуацию можно – и необходимо! – обрисовать иначе. Франция и Австрия воевали с Пруссией по своим практическим причинам. Англия непосредственно не участвовала в сражениях на континенте, но поддерживала союзников материально. Во-первых, чтобы обеспечить наибольшие права и привилегии своим торговым представителям в Европе, а во-вторых, чтобы отвести угрозу от Ганновера. Ганновер, если кто запамятовал, – это наследственное владение английских королей, попавших на эту должность из ганноверских курфюрстов. Землица эта лежала в наиболее тогда развитой торгово-промышленной зоне Германии, имела огромное экономическое значение, была удобным плацдармом для военного проникновения в Европу. А посему еще за несколько лет до Семилетней войны Англия пыталась убедить Россию разместить на территории Ганновера русский корпус, содержание которого оплачивал бы Лондон, но Елизавета не согласилась.

Вот вам и расклад. Англия защищала свою торговлю и свой Ганновер. Франция стремилась свести к нулю прусское влияние на Рейне и в Вестфалии и в тех местах утвердиться. Австрия жаждала отобрать у Пруссии Силезию, потерянную во время прошлой, неудачной для себя войны. Пруссия, естественно, хотела всем им всыпать и перечисленные планы сорвать.

Во всей этой истории российские интересы не были затронуты ни с какого боку. У России попросту не было причин воевать с Пруссией, которая к России не проявляла ни малейших агрессивных поползновений. Вспомним, при Анне русские войска дрались в Польше не с пруссаками, а с французами – это к вопросу о теоретических построениях канцлера Бестужева. У России и Пруссии попросту не было «точек вражды». Наоборот, стратегические интересы России как раз и требовали дружить с Пруссией, потому что их коалиция могла бы противостоять любому союзу других европейских держав!

Но австрийцы и французы отвалили продажному Бестужеву немалую денежку, и он ради своих шкурных интересов форменным образом затолкал Россию в совершенно ненужную ей, чужую войну… Да, наши солдаты дрались геройски. Да, наши армии вошли в Берлин… но зачем?

Ответ один: ради приятно позвякивавших золотых кругляшков в сундуках канцлера Бестужева. Никакой другой причины, по которой бессмысленно пролито столько русской крови, в природе не существует. Россия вообще никогда не воевала с крупными германскими государствами, если не считать Чудского озера и долгой схватки Ивана Грозного с Ливонским орденом, но это совсем другая история…

И вот кстати… Героизм героизмом, но и число штыков играло свою роль. В армии Апраксина было около ста тысяч солдат, из них примерно половина строевиков, а у Фридриха – двадцать четыре тысячи. Такие дела…

Между прочим, Екатерина, вступив на престол, тут же убедилась в… необходимости преобразовать войска, «расстроенные продолжительною войной». Какой? Да той же, Семилетней. А вот вам мнение, во-первых, противника Петра, во-вторых, человека, участвовавшего в Семилетней войне, – нашего старого знакомого Андрея Болотова: «Народа погублено великое множество, а в числе онаго легло много и русских голов в землях чуждых и иноплеменных, и, к сожалению, без малейшей пользы для любезного отечества нашего».