На экране Элисон свирепо хмурил брови.

— Безумное желание.

— Но тем не менее, оно было. Ну так как, Элисон? Вы может быть, единственный терранец на Дарковере, вообще единственный человек, который может дойти до Гнезда и не погибнуть.

— Сэр, как гражданин Империи, я не имею альтернативы, не правда ли?

— Джей, смотрите сами, — сказал Форс, и я почувствоваю, как он старается перешагнуть через барьер непонимания и найти контакт с душой этого холодного сдержанного молодого человека. — Мы не можем никому приказать делать что-нибудь похожее на это. За исключением обычных опасностей существует еще одна опасность — разрушение вашего личного равновесия и, может быть — нaвсегда? Я прошу вашего добровольного согласия на то, что превосходит понятие долга. Как человек человека. Ваше слово?

Я замер, ожидая ответа. Джей Элисон смотрел в окно, и я увидел, что он с силой сжал сплетенные длинные руки так, что хрустнули суставы пальцев. Он сделал странный жест и, наконец, сказал:

— У меня нет выбора, нет другого пути, доктор, Я попытаю удачи, я пойду к Следопытам.

Экран потемнел, и Форс включил свет.

— Ну? — спросил он.

Я ответил, постаравшись воспроизвести ту же интонацию в голосе: Ну? — и почувствовал, что начинаю злиться, так как обнаружил, что сплетаю пальцы точь-в-точь как Элисон — в нервном жесте мучительной решимости. Я резко разнял руки и поднялся.

— Я полагаю, вы не очень-то доверяете этой холодной рыбе, и решили обратиться вместо него ко мне. Я могу пойти к Следопытам. Но с этим ублюдком Элисоном с этим пугалом, я бы вообще никуда не пошел, и, кстати, я говорю на языке Следопытов, и даже без всякого гипноза.

Форс изумленно уставился на меня.

— Так вы все-таки вспомнили?

— Черт побери, конечно, — сказал я. — Когда мой папа разбился в Геллерах, отряд Следопытов нашел меня, полумертвого, и я жил с ними, пока мне не стукнуло пятнадцать. Тогда их старейшина решил, что я слишком уж человек для них, и они вывели меня через ущелье Чертовой Лестницы — они решили, что мое место здесь. Да, несомненно, все это возвращается. Я провел пять лет в приюте для сирот космонавтов, прежде чем стал проводником водил туристов с Терры на охоту и так далее. Я любил бывать возле гор, я. я остановился. Форс в упор глядел на меня.

— Может быть присядете на минуту и просто помолчите? — я неохотно сел. — Как вы думаете, вам подойдет эта работа?

— Она будет трудна, — сказал я, подумав. — Люди Неба — так называют себя сами Следопыты — не любят посторонних, но их можно уговорить. Самое трудное — это добраться туда. На самолете или вертолете не перебраться через Геллеры — помешают жестокие ветры, а земля Следопытов — внутри. Мы пойдем пешком всю дорогу, начиная с Картона. Мне нужны будут профессиональные альпинисты горцы.

— Тогда вы не будете возражать против Элисона?

— Черт, перестаньте оскорблять меня! — я обнаружил, что снова на ногах и беспокойно меряю шагами помещение.

Форс только взглянул и подумал вслух.

— Что же такое личность, в самом деле? Маска чувств, налагающаяся на тело и интеллект. Переменилась точка зрения, изменились эмоции и желания, и даже с тем же самым телом и тем же самым прошлым жизненным опытом, вы стали новым человеком.

Я развернулся на каблуках. Первое ужасное подозрение, такое же нелепое, как и предыдущее, овладело мной.

Форс коснулся кнопки, и на экране появилось неподвижное лицо Джея Элисона.

Форс вложил в мою руку зеркало и сказал: — Джей Элисон, посмотрите на себя!

Я взглянул.

— Нет! — вырвалось у меня, и снова — Нет! Нет!

Форе не спорил. Он указал на экран похожим на обрубок пальцем.

— Посмотрите, — он сопровождал свои слова движением пальца. — Высокий лоб, конфигурация скул. Ваши брови и рот выглядят не так, потому что выражение лица несколько отличается. Но костная структура — нос, подбородок…

Я издал горлом страшный звук и швырнул зеркало на пол. Форс схватил меня за плечо.

— Успокойся, парень!

Я совладел с голосом. Он звучал совсем не так, как у Элисона.

— Выходит, я — Джей? Джей Элисон с амнезией?

— Не совсем, — Форс вытер лоб белоснежным рукавом, и тот стал влажным от пота. — Боже, нет, вы совсем не тот Джей Элисон, каким я его знал, — он глубоко вздохнул. — И вообще, сядьте. Кто бы вы ни были, сядьте.

Я сел, ОСТОРОЖНО, неуверенно.

— А человек, по имени Джей, может быть. Учитывая, конечно, различные свойственные определенному темпераменту отклонения. Я бы сказал так: человек по имени Джей Элисон только начинает «быть». До этого он просто отказывался «быть». В пределах своего подсознания он понастроил барьеров против целой кучи воспоминаний, и порог, действующий на подсознание…

— Док, я не силен в терминологии…

Форс изучающе взглянул на меня.

— Вы вспомнили язык Следопытов. Я думаю, что личность Элисона подавлялась в вас, таким образом ваша — была в нем.

— Одну минуту, док, я ничего не знаю ни о фракциях крови, ни об эпидемиях. Моя половина не изучала медицину, — я поднял зеркало и стал задумчиво рассматривать свое лицо. Впалые щеки, высокий лоб, сурово нахмуренный; темные волосы, которые Джей Элисон гладко зачесывал вниз, сейчас были сильно взъерошены. Я не мог спокойно думать, что вижу что-то похожее на доктора. В наших голосах не было ничего общего. Его голос был более, чем высок.