– Ты официально сошла с ума, сестренка.

– Дорогая, ты ведешь себя нерационально.

– А с тетей Лейси все нормально?

Слова Наоми, мамы и Фрэнки крутились у Лейси в голове, когда она сошла с самолета в аэропорту Хитроу. Возможно, она была сумасшедшей, вылетев первым рейсом из аэропорта им. Джона Ф. Кеннеди, проведя в самолете семь часов, не имея при себе ничего, кроме сумочки, мыслей и эко-сумки, набитой одеждой и предметами личной гигиены, купленными в сети магазинов в аэропорту. Но, убежав от Саскии, Нью-Йорка и Дэвида, она чувствовала, будто ожила. Она чувствовала себя молодой. Беззаботной. Свободной. Смелой. На самом деле это напоминало ей о той Лейси Дойл, которой она была до Дэвида.

Однако сообщить семье новости о том, что она отправляется в Англию без предупреждения (по громкоговорителю – никак иначе), было не так приятно, поскольку никто из членов ее семьи не думал, прежде чем говорить, и все трое имели привычку озвучивать все, что думают.

– Что если тебя уволят? – причитала мама.

– О, ее точно уволят, – согласилась Наоми.

– У тети Лейси срыв? – спросил Фрэнки.

Лейси так и видела, как все трое собрались за столом для переговоров, изо всех сил стараясь лопнуть ее мыльный пузырь. Но, конечно же, в реальности дела обстояли иначе. Как самые дорогие и близкие, они обязаны были преподнести ей горькую правду. В эту новую, неизведанную эпоху, после Дэвида, кто еще мог это сделать?

Лейси прошла через вестибюль, следуя за остальными сонными пассажирами. В воздухе держалась знаменитая английская морось. Такая вот весна. Когда волосы покрылись влагой, у Лейси наконец появилось время для размышлений. Но обратного пути не было. Только не после семичасового перелета и нескольких сотен долларов, снятых с банковского счета.

Терминал представлял собой огромное здание, напоминающее теплицу, полностью выполненное из стали, с синими стеклами и извилистой ультрасовременной крышей. Лейси вошла в блестящую отделанную плиткой комнату, расписанную последователями кубистов при спонсорстве причудливого Британского строительного общества, и стала в очередь на паспортный контроль. Когда пришла ее очередь, Лейси увидела в будке хмурую блондинку с нарисованными черными бровями. Лейси дала ей свой паспорт.

– Причина визита? Деловая поездка или туризм?

Ее акцент был резким и слабо напоминал мягкую речь британских актеров из вечерних ток-шоу, которые очаровывали Лейси.

– Я в отпуске.

– Вы не взяли обратный билет.

Лейси понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что на самом деле говорила женщина, поскольку ее грамматика была далека от каноничной.

– Это отпуск без временных рамок.

Женщина подняла большие черные брови, и ее хмурость сменилась подозрением.

– Вам понадобится виза, если вы собираетесь работать.

Лейси покачала головой.

– Я не собираюсь. Работа – это последнее, чем я буду здесь заниматься. Я только что развелась, и мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, поесть мороженое и посмотреть плохое кино.

Черты женщины сразу же смягчились сочувствием, и Лейси почувствовала, что она также принадлежит к клубу печальных разведенок.

Она вернула Лейси паспорт.

– Приятного отпуска. И выше нос, хорошо?

Лейси сглотнула небольшой комок, образовавшийся у нее в горле, поблагодарила женщину и прошла в зону прилета. Несколько отдельных групп людей ждали там появления своих любимых. У некоторых в руках были воздушные шары, у других – цветы. Группа очень светловолосых детей держала плакат с надписью «Добро пожаловать домой, мамочка! Мы соскучились!»

Разумеется, Лейси никто не встречал, и, проходя по людному вестибюлю по пути к выходу, она подумала о том, что Дэвид никогда больше не встретит ее в аэропорту. Если бы только она знала, возвращаясь из той командировки в Милан, куда она летала ради покупки антикварной вазы, что это будет последний раз, когда Дэвид сделает ей сюрприз в аэропорту с широкой улыбкой и букетом разноцветных маргариток в руках. Она бы ценила этот момент больше.

Выйдя на улицу, Лейси поймала такси. Это была черная машина, вид которой тут же вызвал у нее приступ ностальгии. Они с Наоми и родителями путешествовали в черном такси много лет назад, во время того рокового, последнего семейного отдыха.

– Куда направимся?
– спросил пузатый водитель, когда Лейси скользнула на заднее сидение.

– Уилдфордшир.

Повисла пауза. Водитель полностью повернулся, чтобы посмотреть на нее, на лице у него проступила морщина между массивными бровями.

– Вы понимаете, что ехать два часа?

Лейси моргнула, не понимая, что он пытается этим сказать.

– Ну и ладно, - ответила она, слегка пожав плечами.

Он выглядел еще более сбитым с толку.

– Вы из Америки, верно? Что ж, не знаю, сколько стоит такси там, но в этих местах двухчасовая поездка влетит вам в копеечку.

Его грубые манеры застали Лейси врасплох не только потому, что они не соответствовали образу пухлого водителя лондонского такси, укоренившемуся в ее сознании, но и из-за его завуалированного намека, будто она не может позволить себе такую поездку. Ей стало интересно, было ли это связано с тем, что она женщина и путешествует в одиночку. Никто никогда не задавал таких вопросов Дэвиду, когда они вместе ездили в такси на большие расстояния.

– У меня есть деньги, – заверила она водителя слегка холодным тоном.