ЧЕРТ, – завопила Эмили, окруженная облаками дыма.

Дэниел засмеялся.

– Ты же сказала, что знаешь, как разжечь костер, – сказал он, открывая дымоход. Столб дыма ту же засосало в камин.

– Та-да! – добавил он с широкой улыбкой.

Когда дым вокруг рассеялся, Эмили сердито взглянула на него, слишком гордая, чтобы поблагодарить его за помощь, в которой она, безусловно, нуждалась. Но она была рада наконец согреться. Эмили почувствовала, как циркуляция возобновилась, и пальцы ног и нос согрелись, а задубевшие пальцы на руках наконец расслабились.

Гостиная освещалась огнем и была окутана мягким оранжевым светом. Эмили наконец увидела всю старинную мебель, которой отец обставил дом. Она осмотрела обшарпанные, заброшенные вещи. В одном углу стоял высокий книжный шкаф, некогда ломившийся от изобилия книг, которые она читала долгими летними днями. Теперь же там осталась всего пара штук. У окна стоял старый рояль. Конечно, сейчас он был расстроен, но когда-то ее отец играл мелодии, а она пела. Ее отец так гордился этим домом, и видеть его сейчас, в свете огня, в таком заброшенном состоянии, было очень грустно.

Два дивана были накрыты белыми простынями. Эмили подумала снять их, но понимала, что это повлечет за собой облако пыли. А после облака дыма она не была уверена, что ее легкие способны выдержать такое. В любом случае, Дэниелу, казалось, было удобно на полу у камина, поэтому она просто села рядом с ним.

Итак, – сказал Дэниел, грея руки у костра, – наконец-то хоть немного теплее. Однако в доме нет электричества, и я думаю, ты не догадалась взять с собой фонарь или свечу.

Эмили покачала головой. Ее чемодан был забит всяким хламом, там не были ничего полезного, ничего из того, что ей правда нужно было здесь.

– У отца всегда были свечи и спички, – сказала она. – Он всегда был наготове. Думаю, я ожидала, что найду здесь что-нибудь, но после двадцати лет…

Она замолчала, внезапно осознав, что произнесла воспоминания об отце вслух. Обычно она этого не делала, все чувства и мысли о нем были спрятаны глубоко внутри. Легкость, с которой она говорила о нем, удивила ее.

– Тогда мы можем остаться здесь, – мягко сказал Дэниел, будто почувствовав, что Эмили затронула какое-то болезненное воспоминание. – Огонь еще долго будет гореть. Хочешь чая?

– Чая, – нахмурилась Эмили. – Как ты собираешься сделать чай без электричества?

Дэниел улыбнулся, будто приняв вызов.

– Смотри и учись.

Он встал и исчез из огромной гостиной, через несколько минут вернувшись с маленьким круглым чайником, похожим на котелок.

– Что у тебя там? – с интересом спросила Эмили.

– О, лучший чай, который ты когда-либо пробовала, – ответил он, размещая котелок над огнем. – Считай, что ты не пила чай, если ты не пробовала чай на костре.

Эмили наблюдала за ним, глядя как пламя отражается на его лице, выделяя его черты и делая еще более привлекательным. Его сосредоточенность на деле придавала ему еще большее очарование. Эмили ничего не могла поделать – так восхищала ее его практичность и находчивость.

– Держи, – сказал он, передавая ей чашку и прерывая ее грезы. Дэниел выжидающе наблюдал, как она делает первый глоток.

– Ох, действительно вкусно, – сказала Эмили, радуясь теплу, которое наконец разлилось по ее телу.

Дэниел рассмеялся.

– Что? – спросила Эмили.

– Просто это первый раз за все время, когда ты улыбнулась, – ответил он.

Эмили отвела взгляд, внезапно застеснявшись. Дэниел был полной противоположностью Бена, и все же ее очень тянуло к нему. Возможно, в другом месте и в другое время она бы поддалась искушению. В конце концов, за семь лет у нее был только Бен, и она заслуживала немного внимания, немного радости.

Но сейчас было неподходящее время. Не сейчас, когда в ее жизни царит полнейший хаос и переполох, а воспоминания об отце витают у нее в голове. Эмили чувствовала, что куда бы она ни смотрела, она видела его тень: вот он сидит на диване с маленькой Эмили, прислонившейся к нему, и читает ей вслух, вот он врывается в двери с широченной улыбкой после похода на блошиный рынок, где он нашел ценную старинную вещицу, проведя затем несколько часов, осторожно очищая ее, чтобы вернуть ей прежнее величие. Где теперь весь этот антиквариат? Все эти статуэтки и произведения искусства, юбилейная посуда и столовые приборы времен Гражданской войны? Дом не был таким, каким она его запомнила. Время оставило свой отпечаток на вещах, причем более заметный, чем она могла ожидать.

Новая волна печали накрыла Эмили, когда она окинула взглядом пыльную, грязную комнату, некогда наполненную жизнью и смехом.

– Как это место могло стать таким? – внезапно закричала она, не в силах скрыть обвинительный тон в голосе.

Она нахмурилась.

– Я имею в виду, разве ты не должен был за ним ухаживать?

Дэниел вздрогнул, застигнутый врасплох внезапной агрессивностью. Минуту назад у них был деликатный, нежный момент, а теперь она упрекала его. Дэниел окинул ее холодным взглядом.