Питер усмехнулся. Он слышал о коварстве и редкостном хладнокровии Джарвина, но на такое никак не рассчитывал.

— Не нужна мне работа, по крайней мере, сейчас, — сказал Питер. — И уж во всяком случае не та, какую, полагаю, ты хочешь мне предложить.

— Откуда ты знаешь, что я собираюсь тебе предложить? — спросил Джарвин. — Если ты можешь в одиночку одолеть обоих Баттриков, значит, ты и с работой будешь справляться лучше, чем это получалось у них. И скажу тебе, приятель, я стану платить тебе столько же, сколько платил им, и …

— Держи руки так, чтобы я их видел, — сказал Питер.

— Конечно-конечно, — поспешно отозвался Джарвин. — Я и не думал ничего затевать против тебя, сынок.

— Хорошо, — одобрил Питера. — А теперь давай, раскошеливайся.

— Так что же, работа тебя не интересует?

— А что в ней интересного? — сказал Питер. — Да и сколько Батрики получали от тебя за нее?

— По две сотни в месяц — каждый!

— И ты согласен платить мне за двоих?

— Я платил бы тебе три сотни, парень. Верное дело! Более легкого заработка тебе нигде не нейти!

— Благодарствуем, — сказал Питер. — А теперь расстегни пояс и дай его мне.

Джарвин заскрежетал зубами.

— Виселица по тебе плачет! — объявил он.

— Это в том случае, если я не соглашусь работать на тебя, — поправил его Питер.

— Ограбить меня, а потом вести речь о какой-то работе? Боже, что за наглость! — воскликнул Джарвин.

— Работаю я днем, — сказал Питер, взмахнув рукой, указывая куда-то в темноту, давая понять, что где-то в той стороне находится его работа. — А этим я, так сказать, подрабатываю. Гляди-ка! Похоже, это твой возница!

Вороватая тень скользнула по казавшейся в темноте белесой стерне — бросив вожжи, возница кинулся наутек, безо всякого сожаления оставляя свою полную опасностей работу.

— Все они трусы и предатели! — сказал жирный Джарвин. — Ну вот, теперь я остался один!

— Но ты даже и не попытался выхватить пистолет, — заметил Питер.

— Потому что у меня его нет.

— Ты разгуливаешь без оружия?!

— При моем образе жизни носить оружие и уметь с ним обращаться — вернейший способ отправиться на тот свет, — сказал Джарвин. — Так что, сынок, я никогда не держу его при себе. Мои самые злейшие враги — а их у меня предостаточно — знают о том, что я никогда не держу при себе больших денег. Вот мой пояс. Посчитай деньги и затем спроси свою совесть, позволит ли она тебе оставить их у себя. Все, что было заработано честным трудом!

— А какая доля с этих честных денег причитается Дебни? — спросил Питер. — Может быть, ты как раз собираешься в преисподнюю, чтобы расплатиться с ним?

— Дебни? — переспросил толстяк. — Что ж, похоже, ты не просто мастер грабежа; ты настоящий историк, которому известно даже о том, как бедняга Сэм свалился со скалы!

— Да, Сэму тогда, прямо скажем, не повезло, — согласился Питер.

— Такова жизнь, парень. Такова жизнь! Так скажи, ты уже закончил со мной? Или, может быть, желаешь ещё пошарить по карманам?

— Ты слишком жирный для того, чтобы держать что-либо существенное в карманах брюк, — проговорил Питер, рассуждая вслух. — Нет, пожалуй, одного сюртука будет достаточно. Давай-ка его сюда!

Джарвин снова заскрежетал зубами, по сюртук снял.

— Рекомендую прислушаться к моему предложению, молодой человек; я согласен платить двойное жалованье, какое до этого получали Баттрики. Четыреста долларов в месяц, все будет твоим, и кроме того, возможность для приработка. Каждый из Баттриков уже выжал из меня по пять тысяч долларов.

Питер невольно вздрогнул.

— Десять тысяч долларов! — сказал он. — Это очень хорошая сделка, Джарвин. Вообще-то, я, возможно, ещё и наведаюсь к тебе в каменоломни, чтобы ещё раз переговорить об этом. Интересно, чем ты набил карманы этого сюртука, что так не хочешь с ним расстаться?

— Ничего в нем нет, кроме горя и неудач, — сказал Джарвин.

И он протянул сюртук, но в тот же момент Питеру показалось, что какой-то небольшой, темный предмет свалился с сиденья и бесшумно упал на землю. При свете звезд можно было заметить, как над колеей взметнулся небольшой фонтанчик дорожной пыли. Питер взял сюртук и, развернув коня, отправился восвояси.

— Ничего, Джарвин, ещё свидимся, — сказал он. — Спокойной ночи и счастливо оставаться!

— Ни стыда, ни совести! — запричитал Джарвин.

Его повозка продолжала катиться вперед, и огромная гора поклажи размеренно покачивалась, возвышаясь на фоне усыпанного звездами неба.

Затем Питер вернулся, чтобы найти то, что ему было надо, и для этого ему даже не пришлось лишний раз слезать с коня. Нужное место было отмечено небольшой полосой в пыли; тогда он наклонился и подобрал с земли бумажник. Питер повертел его в руках, слыша ласкающее слух тихое шуршание, и не смог сдержать довольной улыбки.