Обитель чиновников города Простофиль являла собой превосходный образец бестолково-монументального стиля зодчества. Она словно символизировала принцип власти, вернее напоминала людям, в ней на время заякорившимся, что они в первую очередь нанятые народом управленцы, а не правящий класс. И посему трудиться им надлежит в сооружении хоть и величественном, но нелепом. Массивная крыша наползала на колонны, числом ровно пять, меж которых втиснулись узкие ступени. Со стороны казалось, что у здания слегка съехал чердак, к тому же на мир оно глядело, прищурившись маленькими оконцами. Лепные барельефы фасада отягощали внешний вид растительными мотивами. В просторном многоэховом холле было слишком прохладно, пусто и вахтер.

Первым делом Ханур обуял миловидную дамочку, что воинственно выстукивала шпильками по каменному полу гимн собственной не востребованности. Она несла свою грудь, словно боялась расплескать и вообще была, от черных чулок до белоснежной юбки, так натуго стиснута одеждой, что казалось – малейшее неосторожное движение и произойдет нечто непоправимо-вульгарное. Ханур действовал в своей излюбленной манере. Он всегда давал женщине понять, что видит в ней исключительно женщину. Не высокую личность, не прекрасную душу, не умного собеседника, а женщину. Со всем ее естественным предназначением для мужчины. Звучит цинично, впрочем, если бы Хануру кто-то сказал об этом, он, как максимум удивился бы, а скорее всего, просто пожал бы плечами. Потому что в городе Лгунов дураков не учили. Их учила жизнь. Маэстро Проныр, бывало, одобрял связчика:

– Лихо ты с ними, Ханурик управляешься. А слабо хоть раз начать раздевать ее сразу, без пяти минут на знакомство и прочую муру?

– Я так и поступаю, Шпырек. Когда имею дело с профессионалками.

Ханур гнал от себя романтические бредни. Ради воровского ремесла ему нередко приходилось глушить в себе чувства, а с женщинами он избирал прямой, как лезвие ножа путь к их прелестям, который ему подсказывал исключительно холодный рассудок. Без всякого захода мыслей в сердечную область.

Ханур, совершенно не стесняясь, обозрел фигурку дамочки и горестно вздохнул. Девица уже было нахмурилась на такое бесцеремонное разглядывание (странно – как будто не для этого она надела кокетливые черные чулочки в сеточку и затянула себя в юбку чуть выше круглых коленок), но его вздох заставил недоуменно подпрыгнуть ее подведенные брови. Тем не менее, она остановилась. Сама не понимая, зачем. И больше для того, чтобы внести объяснение в свою остановку, чем из практического интереса, задала вопрос:

– Вы кого-то ищете?

– Да. Но вот увидел вас, и одна только мысль в голове осталась, – Ханур улыбнулся и развел руками. – Кто же вас такую красивую из дома отпустил? Кто тот отчаянный человек?

Усатый вахтер, у которого пройдоха несколько секунд назад испросил пропуск внутрь управы с неудовольствием слушал их разговор. И даже хмыкнул презрительно. Но Ханур обладал фантастическим свойством – он умел ставить голосом такие заслоны, сквозь которые собеседник (читай – молодая и жаждущая признания собственной привлекательности барышня) уже не воспринимали никаких внешних раздражителей. Был только он и она. Как романтично! Девица зарделась, смутилась, улыбнулась.

– Вот, – она провела ладошкой вокруг, словно приглашая Ханура убедиться в черствости мира. – Не ценят.

– А я бы оценил, – прошелестел мошенник. – Я бы так оценил…

– Кгм! – оглушительно кашлянул вахтер.

Девица сбивчиво поправила прическу и, переходя на официальный тон, спросила вновь:

– Так вы к кому?

– Я по делу, – Ханур мгновенно влил в интонацию должное количество серьезных ноток.

В руках у пройдохи было блюдо, на котором лежала стопка еще не расклеенных листовок. С мастерством фокусника он перевернул несколько штук, демонстрируя надпись:

«Поединок с рыбами!

Чистый азарт + мастерство!

Завтра на борту электрохода «Слынчев бряг» состоятся соревнования по спортивному рыболовству. Приглашаются все участники. Победителя ждет памятный подарок и звание чемпиона Пушина по рыбной ловле. Регистрационный сбор – 25 векшей. Отбытие в 6.00 утра от речного вокзала. Не думайте, что вы заняты – всегда найдется время, чтобы стать лучшим.

Фортуна подарит улыбку решительным!»

Текст Ханур надиктовал в типографии, не особенно задумываясь. Поэтому ответ на вопрос, что значит предложение: «Приглашаются все участники», скорее всего повис бы в воздухе. Одна из афиш, казалось, сама по себе свернулась рулоном и нырнула в руки усатого вахтера.

– Дядя, тебе с этой листовкой выйдет скидка наполовину. Найдешь меня завтра на причале. Не потеряй, смотри.

Вахтер проворчал:

– Вовсе не интересуюсь. Я – грибник.

Но бумагу не выкинул, а бережно свернул вчетверо.

– Соседу отдам. Он у меня любитель различного лова, – важно пояснил сторож, как если бы сосед был существом несамостоятельным и находился у него в полном подчинении.

А про себя подумал: «Если Митрия с утра на рыбалку спровадить, то стало быть Лизавета одна целый день будет».