— Чего ты задёргалась сразу? — вместо того, чтобы оставить меня в покое, Якушин нарочно прижал к себе.

— Саш, мы сейчас все поссоримся.

— Ну, и отлично. Я всё равно собираюсь уехать. Чего и тебе советую.

— Залезайте ко мне, — неожиданно весело крикнул Амелин. — Отсюда, знаете, какой вид отличный?!

Якушин тяжело вздохнул, недовольно покачал головой, и мы полезли наверх.

Подъем до ступеней шёл ещё более резкий, чем там, где спускались, а босиком подниматься по камням было довольно болезненно.

Этот берег был выше остальных и, словно смотровая башня, возвышался над всем озером. На тёмной глади воды с зеркальной чёткостью отражались деревья и белые облака над ними.

Амелин стоял у обрыва с таким видом, будто вот-вот собирается расправить крылья и взмыть в небо. А завидев нас, резко повернулся к Якушину:

— Ты бы мог прыгнуть отсюда?

Якушин подошёл и посмотрел вниз.

Если разбежаться, долететь до воды можно было, но очень рисково.

— Я же не самоубийца.

— А я — да.

Было очевидно, что Амелин разозлился из-за того, что видел.

— Ну и чем ты хвастаешься? — Саша это тоже понял и принял, как вызов.

— Хочешь, прямо сейчас прыгну?

— Хочу.

— Амелин, не вздумай! — больше всего я боялась этих настроенческих вспышек.

Все его прошлые суицидальные попытки были спонтанными, он никогда ничего не планировал. Внутри него просто что-то долго копилось, а потом взрывалось.

— Да что ты нервничаешь? — сказал Якушин. — Всё равно он не прыгнет. Дешёвый развод. Проходили уже.

— Прекрати сейчас же! — закричала я на него. — Зачем подначиваешь?!

— Я только ответил на вопрос.

Равнодушный голос Якушина просто взбесил.

Амелин по-прежнему очень ровно, с идеальной осанкой танцора, стоял на самом краю.

— Это всё равно, что прыжок в вечность. Говорят, люди, которые кидаются с высоток перед смертью, всегда испытывают сожаление. Поэтому я никогда не прыгал.

Якушин обернулся на меня.

— Видишь. Только болтать и умеет.

— Хватит! — заорала я ему в лицо, а потом развернулась к Амелину: — Хватит!

— Ладно, — он отступил назад. — Если ты не будешь, то я тоже не буду. Потому что если я умру, то не хочу оставлять Тоню с тобой.

— Вот об этом тоже подумай, — сказал Якушин мне и начал спускаться, а я подошла к Амелину.

Несколько долгих секунд мы просто смотрели друг другу в глаза. Он первый опустил их и, как ни в чем не бывало, сказал:

— У тебя майка просвечивается.

— Почему ты не попросишь его уехать?

— А что это изменит?

— Ты перестанешь из-за него нервничать.

— Или ты перестанешь из-за него нервничать?

— Я перестану нервничать из-за тебя.

— Знаешь, раньше меня дико заводила мысль о том, что ты можешь из-за меня нервничать. А сейчас я больше не считаю, что это признак любви. Ты просто боишься оказаться в чем-то виноватой. После бабушкиной смерти я только и думаю, что сделал что-то не так и что в чём-то виноват перед ней. Но к любви это не имеет никакого отношения.

Обратно возвращались через коттеджи. Якушин шёл чуть впереди, Амелин сзади. Мы не ссорились, но все одинаково были недовольны и от этого неразговорчивы.

Возле калитки у поля, где познакомились с Алёной, нам повстречалась большая и оживленная группа людей. Двое несли длинные прямые, похожие на столбы брёвна, женщины в цветочных венках тащили в руках ворохи цветных тряпок. Ещё несколько мужчин шли нагруженные белыми металлическими трубками.

— Это что такое? — удивилась я, когда они прошли.

— У них сегодня праздник, — пояснил Якушин. — Перунов день или типа того. Управляющая компания каждый год устраивает. Какое-то масштабное мероприятие. Алёна взахлёб рассказывала. Звала нас. Лёха точно собирается.

— И что там будет?

— Массовые гуляния, — Саша поморщился. — Организаторы аниматоров приглашают. Конкурсы проводят. Танцы, пляски, чучело какое-то делают. В общем, не знаю.

— Они так новых покупателей завлекают, — со знанием дела сказала я. — Типа — смотрите, как у нас тут хорошо и весело.

— Это весело, поверь, — подал голос Амелин. — Наблюдать весело. Некоторые всё за чистую монету принимают. Вещи свои старые приносят, в огонь кидают, чтобы проблемы свои сжечь, Урожайного Деда на столб вешают. Где ты ещё такое увидишь?