Арека и герцогиня скрылись в дверях замка. Будто почувствовав это, Унтиди опустила взгляд, посмотрела на вампиров. Но там уже закончилось всё интересное. Командир рассказывал, кому куда идти и что делать. Тренировки с огнем всегда были короткими, потому что забирали много сил и требовали возмещения кровью.

Глаза Унтиди блестели так, будто она вот-вот заплачет, и Сагда отвернулась. Она не знала, как её утешить. Как маленькую? Как ровесницу? Поэтому отвернулась. А Унтиди была сильной и справилась сама.

— Пообещай! — Маленькая рука легла на ладонь Сагды. — Что не пойдешь в школу.

Подпрыгнула и унялась гордость, подавленная волей девочки. Сагда вздохнула и пожала руку Унтиди.

— Я — как ты, — сказала она. Заставила себя сказать.

Но ответ Унтиди заставил её устыдиться колебаний.

— Спасибо, — шепнула она.

Да, Унтиди могла верховодить всеми, но ей нужна была поддержка Сагды. Ей нужно было плечо, на которое можно опереться. Ведь Унтиди была ребенком, и сама это понимала.

Сагда улыбнулась, глядя на расходящихся вампиров. На душе сделалось солнечно.

Говорят, раньше в крепости жили только зимой, но вот уже который год Эрлот не покидал её. Арека не задавала вопросов — игрушка не должна беспокоить хозяина своими игрушечными мыслями — но догадывалась о причинах. Крепость была укреплённым военным строением. И пусть против вампиров укрепление не многого стоило, но Эрлот ждал нападения не от вампиров.

Арека хотела бы посмотреть дворец, в котором некогда жила принцесса, жил король, а когда-то давно — королева. Арека пыталась — и не могла представить себе огромный дом, выстроенный только ради того, чтобы поражать роскошью. Который даже не сдержит натиск армии, и потому пустует. Невольно Арека вновь и вновь представляла себе ту, виденную один лишь раз, вздорную девчонку с разноцветными волосами, вспоминала, как легко и стремительно менялось выражение её лица: от злости к любви, от горя к радости, и всё через десятки других, неясных оттенков. Иногда, подходя к крепости после отлучки, Арека представляла возвращающуюся с прогулки принцессу Ирабиль и видела, как в её зеленых глазенках гаснет веселый огонек.

Крепость давила ещё снаружи, а стоило зайти внутрь, и она выжимала из души всё светлое, оставляя лишь холод и страх. Особенно невыносимо было зимой. Сейчас же, когда медленно шло к закату жаркое лето, ещё удавалось забыться и дышать полной грудью.

«А ведь мы могли бы подружиться с тобой, — нехотя думала Арека. — Раз уж я иду сейчас рядом с той, что убила мою семью… Мы могли бы подружиться и с тобой. Будь у нас возможность. Будь я умнее. Будь ты старше».

Тоненький голосок той, прежней Ареки, которая казалась теперь такой далекой и несуразной, пытался докричаться до Ареки нынешней, напомнить ей всю ту боль, что причинила ей принцесса. Но Арека видела себя на скамейке, слышала волшебную свирель, смотрела на звезды. Потом — пепел на дрожащих руках Атсамы. Видела — и понимала, что боль находится внутри. Никто не сможет её принести. Люди и вампиры делают то, что считают нужным, и каждый волен выбирать, что по этому поводу чувствовать.

Арека выбирала ненависть.

Арека выбрала любовь.

Любовь оказалась сильнее.

А на месте тех, кого она должна была бы ненавидеть сейчас, оставалась пустота. Эрлота не существовало более, была лишь пустота, в которую каждый день текла кровь Ареки. Пустота, которая что-то говорила, что-то делала.

Атсама толкнула дверь, вошла в замок. Арека скользнула следом. Она направилась к лестнице, собираясь переодеться у себя в комнате и передохнуть. «Удачи!» — едва шепнула, даже не повернув головы к герцогине, зная, что та услышит.

— Госпожа фаворитка!

Арека замерла у первой ступени, шагнула назад, посмотрела в сторону дверей тронного зала. Теперь там всегда стоял один баронет, если в зале находился Эрлот. Парню было лет примерно столько, сколько Ареке, и смотрел он всегда дружелюбно, с легкой усмешкой. Придумал называть Ареку «Госпожа фаворитка», что поначалу раздражало, а потом начало смешить.

— Чего тебе, господин привратник? — улыбнулась Арека.

Атсама подошла к двери и застыла в ожидании, пока баронет откроет ей дверь. Тот — наглец! — не торопился. Он вообще не смотрел на герцогиню, лишь на Ареку.

— Его величество велел вам зайти, как вернётесь. Вам и герцогине, обеим сразу. Не порознь, а сразу. Его величество приказывает — я выполняю. И вам бы поступить так же.

Арека дрогнула. Ноги сами несли её к дверям тронного зала, но душа металась, душа трепетала.

— Там же совет, — процедила сквозь зубы Атсама. — Для чего на совете человек?

— Того не знаю, — отозвался баронет. — Но приказ был весьма конкретным. Не изволите ли подчиниться?

Взгляды Ареки и Атсамы встретились лишь на миг. Герцогиня отвернулась, резким движением будто оборвав нить. Это движение всё сказало Ареке. Если будет на то воля Эрлота, её постигнет та же участь, что и Мальчика. А потом Атсама доведет её дело до конца, как сумеет.

Арека глубоко вдохнула, задержала дыхание и выдохнула. Простучало в висках и притихло до поры сердце. Привратник отворил дверь…

Это был совет лордов. Последний «малый совет», как узнала Арека от герцогини. Графы прибывали в город, и караваны, следующие за ними, тянулись бесконечными вереницами. Люди, скот, скарб, вампиры… Скоро все графы присоединятся к совету, скоро из них выйдут новые лорды. Скоро, совсем скоро не успевший состариться безумный мир рухнет, и на его место придет новый, тот, которому смерть не будет грозить до тех пор, пока течет Алая Река.