Бетти.

Да, жизнь идет - и потому я людям

Скажу о той чуме, что им грозит!

Я мертвому клянусь: возненавижу

Свой голос, если он произнесет:

"Хочу обедать" или: "С добрым утром",

А не одно и то же: "Уничтожьте

Артуро Уи!"

Гири (с угрозой).

Дитя мое, потише!

Уи.

Мы посреди могил. Для нежных чувств

Час не пришел. Я говорю о деле,

А не о мертвецах.

Бетти.

Ах, Дольфит, Дольфит!

Зачем меня покинул ты?

Уи.

Вы правы.

Поймите, Дольфита на свете нет.

Кто в Цицеро поднимет голос против

Террора, издевательства, насилья?

Потеря ваша невознаградима!

Вы беззащитны во враждебном мире,

Где слабый обречен. У вас осталась

Одна последняя защита - я.

Бетти.

Вы смеете об этом говорить

Вдове того, кто вами умерщвлен?

Чудовище! Я вас ждала, я знала,

Что вы придете обвинять других

В злодействах черных, совершенных вами.

"Не я, другой!", "Я ни о чем не знаю!".

"Я изнасилован", - кричит насильник,

"Убийство! Отомстим!" - кричит убийца.

Уи.

Мой план незыблем: вам нужна защита.

Бетти (слабо).

Он не пройдет!

Уи.

Увидим скоро.

Бетти.

Боже,

О, защити нас от такой защиты!

Уи.

Какой же вы дадите мне ответ?

(Протягивает ей руку.)

На дружбу вы согласны?

Бетти. Нет! Нет! Нет!

(В ужасе убегает.)

Появляется надпись.

XV

Спальня Артуро Уи в отеле "Мамот". Уи, мучимый кошмарами, ворочается в постели. На стульях сидят его телохранители, держа револьверы на коленях.

Уи (во сне).

О, сколько крови! Сжальтесь, тени! Прочь!

Стена позади него становится прозрачной. Появляется дух Эрнесто Ромы; во лбу

огнестрельная рана.

Рома.

И это все напрасно. Это все

Резня, коварство, ярость и угрозы

Все зря, Артуро. Потому что корень

Твоих злодейств - гнилой. Им не расцвесть!

Предательство - дурной навоз. Лги, режь,

Пускай страдают Дольфиты и Кларки

Своих не трогай! Слышишь, Уи! Не трогай!

Пусть заговор твой оплетет весь мир,

Но заговорщиков не трогай! Все

Топчи ногами - береги лишь ноги,

Их не топчи! Лги всем в лицо, - однако

Не вздумай оболгать вон то лицо,

В том зеркале! Ты мне нанес удар,

Но ты нанес удар себе, Артуро.

Я другом был тебе, когда еще

Ты был известен только вышибалам.

Теперь я перешел в небытие,

А ты на "ты" с хозяевами жизни.

Предательство возвысило тебя,

Предательство тебя низвергнет. Так же,

Как предал ты помощника и друга

Эрнесто Рому, - так ты всех предашь,

И так же всеми будешь предан сам.

Зеленая земля покрыла Рому,

Но не твое предательство. Оно

Стоит, раскачиваясь на ветру,

Над тихими могилами, и люди

Взирают на него. Настанет день,

Когда восстанут все, кого убил ты,

Восстанут все, кого еще убьешь,

И двинутся стеною на тебя,

Ты, окруженный ненавистью, будешь

Искать защиты... Да, как я искал,

Как я кричал и проклинал, моля,

Грози, моли.
– Безмолвствует земля.

Уи (вскакивая).

Сгинь, гад! Стреляйте! Сгинь! Вы что, заснули?

Телохранители стреляют в то место стены, на которое указывает Уи.

Рома (исчезая).

Стреляйте, я теперь неуязвим для пули.

XVI

Сити. Собрание чикагских торговцев овощами. Они очень бледны.

Первый торговец.

Шантаж! Убийство! Произвол! Грабеж!

Второй торговец.

А тут смиренье! Раболепье! Трусость!

Третий торговец.

Нет, не смиренье! В январе ко мне

Явились в лавку двое: руки вверх!

Я их испепелил своим презреньем

И произнес спокойно: господа,

Я уступаю силе, - дав понять,

Что с ними даже знаться не желаю