В Белграде Кристина и Анджей явились в Британское посольство, где уже ждали их, получив известие от сэра Оуэна, а затем направились в бар при отеле «Мажестик», который славился тем, что работал до пяти утра. Там они оказались среди экспатов, в том числе поляков, которые читали журнал «Тайм», курили, обсуждали туманное будущее и ситуацию на Балканах, топили тревогу в бокалах сливовицы [18]. В баре они встретили старого друга – Анджея Тарновского, который некогда помог спасти Коверского при сходе лавины. Несмотря на беспрестанный кашель Кристины, беглецы чувствовали себя в безопасности. «Я сижу в маленьком кафе с чашкой турецкого кофе, – написала Кристина следующим утром в первом письме к Кейт, а поскольку их виза была действительна лишь семь дней, добавила: – все неопределенно, приезжай быстрее» [19]. «Наконец мы смогли выспаться, не опасаясь сирен, – продолжил ее письмо Анджей. – Кристина погрузилась в чтение путеводителей по городу, ищет лучшие места, где можно съесть устрицы, но нам не хватает тебя и наших прекрасных дней в Будапеште» [20].

Сэр Оуэн приехал несколько дней спустя [60] . Они устроили вечер с шампанским и посетили белградские ночные клубы и бары, в которых исполняли танец живота. По пути они случайно встретили двух британских пилотов, которым Кристина и сэр Оуэн помогли бежать из Польши за несколько недель до этого. Кристина обрадовалась тому, что они узнали ее, и это внесло дополнительную праздничную ноту. «Я не беспокоил Министерство иностранных дел информацией об организации побега Кристины, – сухо отметил сэр Оуэн в своих мемуарах, – это не входило в обязанности Министерства», не докладывал он, вероятно, и о ночных развлечениях в сербских клубах [21].

Однако сэр Оуэн продолжал защищать Кристину перед британцами. После спасения ее жизни он чувствовал ответственность за нее, о чем говорил Гарольду Перкинсу. Кроме того, он с уважением относился к способностям Кристины, он был практически влюблен в нее, «предан ей», как сформулировал Анджей [22]. «Она обладает редким и удивительным характером и при всем обаянии далеко не всем нравится», – писал сэр Оуэн, вероятно, подразумевая реакцию Питера Уилкинсона на Кристину или, возможно, чувства своей жены и других посольских дам, которые находили

Кристину раздражающей. Он охарактеризовал Кристину как истинную патриотку, готовую отдать жизнь за то, во что верила. Она обладает «почти патологической склонностью к риску», – продолжал он, отметив, что одна из его трудностей теперь состояла в том, чтобы найти ей работу, «достаточно рискованную и кровавую на ее вкус» [23]. На самом деле это не входило в число обязанностей сэра Оуэна, и британцам услуги Кристины были крайне нужны, равно как и помощь Анджея. В 1940 году Секция Д была закрыта. Лучшие специалисты были включены в штат УСО – центра организации спецопераций, политической организации, созданной в июле 1940 года по замыслу Уинстона Черчилля, который обещал «воспламенить Европу» актами саботажа. Уилкинсон позднее сухо заметил, что это было «проще сказать, чем сделать». УСО «порой было ближе к тому, чтобы воспламенить Уайтхолл» [24]. Проблема была обоюдоострая. С практической точки зрения, за исключением Польши, большая часть оккупированной Европы в 1940 года была не «горевшей подспудно неуправляемым сопротивлением», а подавленной разгромом [25]. При этом УСО столкнулось с внутренним противодействием других разведывательных органов и Министерства иностранных дел, так что держалась только за счет поддержки Черчилля.

Черчилль всего лишь за два месяца до того стал премьер-министром, отмечал Габбинс, впоследствии шеф УСО: «в то время, когда удача и надежды британцев были на самом низшем уровне» [26]. В качестве министра обороны, а не только премьер-министра Черчилль нес прямую ответственность за военные аспекты, и он уделял «особое внимание» возможностям нестандартных видов ведения войны, обладавшим для него определенной романтической привлекательностью, поскольку в юности он был свидетелем партизанской войны – и как молодой солдат, и как военный корреспондент. Новая тайная организация, известная общественности как «Объединенное техническое бюро», или «Межведомственное исследовательское бюро», а вовлеченным лицам попросту как «фирма», должна была отвечать за ведение партизанской войны против стран нацистской «оси». Планировалось, что это будет сделано за счет обучения и установления связей между группами сопротивления, что подразумевало шпионаж, саботаж и разведку за линией вражеского фронта. После первой успешной заброски агентов в Польшу УСО начало медленно расти. Операции контролировались внутренними секциями, каждая из которых занималась определенной страной, иногда на одну страну приходилось несколько секций, в зависимости от степени единства или раздробленности национального движения сопротивления. Основная часть руководства осуществлялась из Лондона, но операции УСО на Ближнем Востоке и на Балканах контролировались из Каира, а позднее появился центр в Алжире, ориентированный на поддержку юга Франции, а в Италии – на Балканы. Кристина должна была вступить в эту систему, и ее старый знакомый Джордж Тейлор, когда-то первым одобривший ее работу на Секцию Д в декабре 1939 года, теперь встретил ее в Белграде в качестве главы Балканской секции УСО.

Кристина хотела восстановить контакты с «Мушкетерами», независимой варшавской группой сопротивления. Но прежде чем она попыталась это сделать, Тейлор указал на необходимость активировать связи между курьерами Анджея и внедренными агентами в Венгрии. Надо было найти человека, способного находиться в Будапеште и заменить Кристину. К огорчению Анджея, Кристина предложила своего мужа. Ежи и вправду был превосходным кандидатом. Он бегло говорил на польском, русском, украинском, французском, немецком, итальянском и английском; он был хорошим организатором, отличным лыжником, умным и обаятельным мужчиной; и он стремился к назначению на Балканы с ноября 1940 года. Однако британцы не спешили с решением. В декабре 1940 года Тейлор советовал: «Полагаю, вы найдете, что стремление 4826 (Ежи Гижицкого) вернуться на Балканы связано с тем, что он хочет найти жену, одного из наших агентов и очаровательную женщину. Мое впечатление – если мы отправим 4826 на Балканы, и его жена, что весьма вероятно, отправится в Польшу, мы и следа дыма от 4826 не увидим» [27]. В результате британцы придерживали Ежи, однако в январе 1941 года он сам принял решение покончить с польской миссией в Западной Африке и поехать на Балканы, к Кристине, через британскую базу в Каире. С благословения Тейлора Кристина теперь написала мужу и назначила встречу с ним в Стамбуле, во время которой она надеялась убедить его заменить ее в Будапеште.

Конец ознакомительного фрагмента.