У него не было причин сомневаться в напутственных словах Хирта. Мелкий ублюдок сохранил столько неопровержимого компромата на Ирцарио, что попади в руки Аргеноя хоть половина, тот немедленно подпишет сыну приговор.

«Мы заключим сделку, условия которой предельно просты, — говорил узорг, пряча красные от усталости — или от слёз? — глаза. — Ты получаешь обратно всё, что потерял в своей шайке. А взамен — поможешь вооруженному перевороту. Войну необходимо не просто остановить, ее необходимо задушить в зародыше, да так, чтобы больше эта гадина не шевелилась. К сожалению, нынешние лидеры оказались на это не способны. Приходится заменять их эгоистичными ублюдками, которые хотят мира ради собственного счастья. Готов стать одним из нас, или вышвырнуть тебя в космос прямо сейчас?»

Теперь не так уж важно, что ответил тогда Ирцарио. Он стоял здесь и со смесью жалости и ненависти смотрел на Лейста.

— Сердце, — нехотя сказал тот. — Зажило, но… Хреново. Я пытаюсь над этим работать…

— Как я и думал, — кивнул Ирцарио. — Успехи есть? Или каждый раз прихватывает неожиданно?

— Есть, — поморщился Лейст. — А ваш распрекрасный лазарет не сможет…

— Забудь, — приказал Ирцарио. — В лазарете тебя подлатают от травм. Кое-что смогут вылечить посложнее, но пороки внутренних органов — это пороки внутренних органов. Обычно их выявляют при первичном осмотре, после рождения. Раньше таких детишек вышвыривали за борт, чтобы не тратить ресурсы на того, кому не стать бойцом.

— А теперь? — заинтересовался Лейст.

Ирцарио усмехнулся:

— Видел секретаря моего папочки? — Он сделал в воздухе жест двумя пальцами, будто что-то резал. — Это Гинопос, дружище, тут никого не гребет твой богатый внутренний мир и талант в игре на гобое.

— Ну а что насчет таких, как я? — повысил голос Лейст. — Таких, которые родились здоровыми?

— Такие, как ты, после удара ножом в сердце, не выживают. А если выживают, то их показательно казнят за смешение правильной крови с кровью зеленоглазых тварей. Молчи о своем сердце и не встревай в неприятности. Если нужно тренироваться — приходи ночью. А можешь просто валяться в своей конуре и не мельтешить у меня под ногами, пока я делаю работу. Операцию… Как-нибудь проведем.

Ирцарио развернулся, собираясь уйти, но странное чувство вдруг заставило его остановиться. Такое уже было, аккурат перед тем, как ему изуродовали лицо. Ожил потайной канал в новом браслете, и по нему пришел голос, негромко раскатившийся по сознанию: «Знаешь, твоему другу не помешало бы немного крови узоргов».

«Кто ты?» — мысленно бросил в ответ Ирцарио.

«Аргеной не успокоится, пока не испытает его во всех ракурсах. И если Лейст покажет себя плохо, то ему несдобровать. А потом — и тебе».

«Кто ты такой?!»

«Тот, у кого цели совпадают с вашими».

Канал был зашифрован наглухо, но одно можно было сказать точно: источник здесь, на Гинопосе. На Гинопосе находился кто-то третий, кто знал о перевороте! Но откуда? Прослушка через браслет исключается, «жучки», разбросанные по залу, Ирцарио отрубил заранее. Значит…

Он вскинул голову.

На высоте второго этажа висел балкончик, с которого можно было окинуть взглядом весь зал. В темноте дверного проема что-то шевельнулось. Кто-то спешно уходил. Убегал.

Ирцарио бросился вперед. Разогнался, одной ногой ступил на силовую скамью, другой — на гриф штанги, прыгнул и повис, держась за ограждение балкончика. Резкое сокращение мышц швырнуло тело вверх. Ирцарио приземлился на перила, рванулся в темноту…

Перед ним с мягким гудением закрылась металлическая дверь. Ирцарио в сердцах ударил по ней кулаком. Подобные балкончики находились во всех сколько-нибудь больших помещениях на корабле. Ими пользовались офицеры, чтобы наблюдать за личным составом, или делать какие-либо объявления.

Значит, кто-то в чине не ниже лейтенанта.

Ирцарио несколько раз приложил браслет к считывателю, прежде чем тот среагировал. Дверь открылась. За нею — короткий коридор, лифт, лестницы… Тишина.

«Посмотри записи с коридора призраков», — посоветовал голос. И сигнал прервался.

— Что это было? — донесся снизу голос Лейста.

— Ничего, — буркнул Ирцарио себе под нос.

Кто-то вел непонятную игру и полагал Ирцарио в ней пешкой…

Ремил Ланс, генеральный секретарь Триумвирата, сидел за столом в своем кабинете и пальцами массировал виски. В безумном графике, требовавшем от него напряжения всех сил, наконец-то выдался перерыв, и теперь Ланс пытался понять, сколько он не спал, какой сейчас день, и на каком он свете.

Семь дней назад Гинопос объявил войну Триумвирату… Или же восемь? Ланс не был уверен даже в этом, а справиться с календарем не решался. Казалось, брось один взгляд на замолчавший наконец браслет-транслятор, и треснет, разлетится осколками та волшебная вневременная капсула тишины, в которой он сидел. Опять начнутся бесконечные разговоры, совещания, выступления, утверждения. Ему нужно будет вновь принимать миллионы решений и нести за них гребаную ответственность. Отвечать за каждого жителя галактики.