— Мари! Вы что-то забыли? — окликнула Алиса с досадой.

Даль откашлялся:

— Это я.

— Что-то случилось? Кроме Вторжения.

— Ты почувствовала? — комиссару было даровано право говорить с государыней на «ты». И он охотно им пользовался, наедине.

— Всегда. В этот раз озноб и бессонница.

Алиса села в постели. В пижаме и чепце, отороченном тонким кружевом, она казалась призраком без кистей рук и лица.

— Отвернитесь. Я оденусь.

— Вовсе не стоит…

— Отвернитесь! — сзади зашуршало. — Проклятые крючки! Кто их придумал… Ну, вот… Можете рассказывать. Я вас внимательно слушаю.

— Мы взяли Арину Воронцову.

Рука государыни замерла на пуговке домашней туфельки:

— А… остальные?

Даль кратко и точно изложил Алисе события вечера и ночи.

— Мы задействуем девицу в оперативной игре. Она выведет нас на прочих.

— Дай Бог, мессир Крапивин, — Алиса, наконец, справилась с туфельками и, опершись на руку Даля, поднялась со скамеечки. — Идемте со мной.

— Куда?

— Во двор Храмины.

Даль с сомнением глянул на ее домашнюю обувь:

— На улице мерзко и сыро…

— Мы надолго не задержимся.

— И все же… я схожу за пальто.

Государыня дернула рукой: извольте.

Даль забрал в приемной пальто и вернулся в апартаменты. Алиса кивнула и открыла стену.

Создатели не были магами в обывательском смысле слова, они просто меняли ткань пространств и времен. Между Алисой и ненавидимой ею Твиртове еще в мятеж установилась некая мистическая связь. Химеры на верхних уступах защищали государыню после палаческой муки, а под конец и вовсе решили ход войны. И сейчас, если любой из обитателей знал какую-то часть крепости, то все ее тайны разом были известны только Алисе.

Двое спустились по лестнице внутри башенной стены, о которой начальник тайной службы даже не подозревал. (А вот что он подозревал — что даже самые опытные соглядатаи не сумеют эту лестницу впоследствии обнаружить). Прошли по задам тронного зала и по еще одному вырубленному в стене коридору — практически наощупь.

Алиса подтянула руку Даля к холодному кольцу на стене:

— Тяните. Для меня тяжело.

Он всем весом налег на кольцо, и сбоку раскрылись двери. Двумя ступеньками ниже лежал замковый двор: узкий, пустой, промозглый, окруженный поверху галереями, опирающимися на просмоленные балки. Справа над двором изгибался аркой каменный закрытый мостик с витражным окном-розой. Слева высилась Храмина, домовая церковь, соединенная стенами с собственно крепостью.

Алиса шагнула во двор и передернула плечами. Комиссар предупредительно набросил пальто ей на плечи.

— А потом ты угостишь меня горячим чаем и пилюлями от простуды, — сказал он принужденно-весело.

— Если вы пообещаете мне две вещи. Нет, три.

— Целых три?

— Даль, пожалуйста!

Алиса была совсем близко. Даль чувствовал тонкий запах ее духов, и видел, как бугорки грудей оттопыривают свитер.

Он сглотнул:

— Прошу простить, мона. Я внимательно слушаю.

— Только не смейтесь. И не перебивайте. А то я замолчу.

Крапивин сухо кивнул.

— Меня застрелят здесь. В годовщину коронации. Двадцатого октября. Это не безумие и не бред, — она выбежала на середину двора. Будет шествие из-под арки, а там, — Алиса указала на Храмину, — золотые огни свечей в раскрытых вратах. И небо синее. А солнце позади, — она дернула подбородком в сторону Твиртове. Пальцем указала на окно-розу. — Ему оттуда будет удобно целиться. Вот этот камень… В спину…

Далю вообразился контур тела на брусчатке, обведенный мелом.

— Ты отменишь шествие и уедешь.

— Милейший Николай Васильевич, — речь шла о домашнем докторе Алисы, — рекомендовал мне Джинуэзу. Но вы отвезете меня в Эйле, Даль. До того, как это все случится. Мне нужно… кое-что узнать. Мы поедем инкогнито. Позаботьтесь о вещах и закажите билеты.

Комиссар кивнул.

— А ты пообещай мне, что не будешь разгуливать по холоду в тапочках, — он криво ухмыльнулся. — И до моего возвращения не покинешь свои покои.

— План «Очаг»? — Алиса торжественно, как в придворном танце, взяла его под руку.

— Верно. Хотя лучше я попрошу Мари уколоть тебе снотворное.

— Уже, — государыня тряхнула короткими, рыжеватыми волосами. — И не подействовало. Даль, отыщите для меня «искоростеньскую иглу».

Провожая Алису в апартаменты, Крапивин рылся в своей обширной профессиональной памяти. «Игла» считалась артефактом невероятной магической силы, и всяческого рода авантюристы охотились за ней на протяжении столетий. Первое документальное подтверждение ее существования датировалось 1094 годом. Когда пашак Искоростеньский Реваз, подавив восстание гончаров и стеклодувов, произносил обличительную речь перед казнью повстанцев, что-то золотом сверкнуло в воздухе, и пашак упал, словно пораженный громом. Никаких повреждений на нем не было, только между бровей скользко сверкал зеленью камень хризопраз.