— Все будет хорошо, панна Ядвига, поверьте.

Она кивнула, не поднимая глаз. Герцог еще помолчал, помялся, и обратился сестре:

— Пойдем со мной, Эрика. Нужно поговорить.

На прощание герцог положил ладонь Ядвисе на плечо — несомненно, с целью утешить и поддержать, но она едва не цапнула его зубами за руку, так уж она разозлилась.

Наконец, она осталась одна, выглянула в окно и с досадой вздохнула. Солнце стояло высоко, домочадцы и слуги давно проснулись, и время было упущено. Если бежать сейчас, ее непременно кто-нибудь заметит и остановит. Придется ждать завтрашнего утра, а до этого часа Дракон знает что может случиться.

Чтобы занять время, Ядвися пересела к столу, достала бумагу и чернильницу. Ей пришла мысль направить Иштвана по ложному следу. Жаль только, что она, не подумав, сболтнула при герцогине насчет поездки в Дюрвишту, теперь потребуется приложить немало усилий, чтобы убедить герцога и его супругу, будто на самом деле она направилась в родное поместье — там ей легче будет пережить это нелегкое время. Но ничего, подбодрила себя Ядвися, сама все испортила, сама теперь выкручивайся. Да что ты, в самом деле, не сможешь убедительно соврать?!

Она неожиданно увлеклась письмом (или, быть может, враньем?) и не заметила, как пролетело время. От занятия ее отвлек тихий и робкий стук в дверь.

— Ядвига, ты еще здесь? — прошептал кто-то, прильнув, вероятно, губами к самой створке. Это была, конечно, Эрика — кто другой стал бы шептать?

— Заходи! — нетерпеливо крикнула Ядвися.

Вошла герцогская сестра, уже вполне спокойная, без всяких признаков недавних слез на лице.

— Брат тебя уже отпустил?

Эрика кивнула.

— Он говорил с тобой об Иохане?

Она кивнула снова. Ядвися посмотрела на нее с любопытством.

— А что он сказал? Если, конечно, не секрет.

— Он сказал… — Эрика тяжело вздохнула и потупилась. — Он сказал, что я не должна плакать. И если я огорчаюсь из-за расстроившейся свадьбы, то это вовсе ни к чему. Брат обещал, что подыщет мне другого жениха, не такого разгиль… — она покраснела и умолкла.

А у Ядвиси даже кончик носа побелел от злости.

— Не такого разгильдяя? — зашипела она, совершенно позабыв о необходимости сдерживаться. — Ах вот как! Иохан, значит, разгильдяй! Ну-ну! А сам-то хорош, руки распускает! Все! Ноги моей не будет больше в этом доме! Завтра же на рассвете уезжаю.

— А можно и мне с тобой? — робко спросила Эрика.

— Ага, решилась все-таки? Что ж, поедем. Помочь тебе собрать вещи? И вот еще: у тебя деньги есть? А то у меня только на один билет.

— Есть… немного. Но на билет должно хватить. А мы возьмем с собой Карину?

— Ее-то еще зачем?

Эрика смотрела на нее наивными удивленными глазами.

— Нельзя же без горничной. Кто будет нам помогать одеваться и причесываться? Да и…

— Никаких горничных! Еще Карины нам не хватало. Справимся сами. А если тебя так волнуют приличия, — осенило вдруг Ядвисю, — то я прекрасно сыграю роль горничной.

— Вот уж нет, — со слабой улыбкой возразила Эрика. — Для горничной ты слишком… шумная.

— Я буду помалкивать, — пообещала Ядвися. — Так что, пойдем собирать твои вещи?

Вскоре обнаружилось, что она очень правильно сделала, предложив помощь: Эрика нипочем не управилась бы самостоятельно. Она вовсе не знала, с какой стороны взяться за дело, и Ядвися сама выбирала для нее платья и аккуратно складывала их в небольшой саквояж. А Эрика только стояла у нее над душой и время от времени пыталась вмешаться в процесс, однако больше мешала. Даже досада брала, настолько она была не приспособленной для самостоятельной жизни.

Наутро, еще не рассвело, Ядвися на цыпочках пришла будить свою сообщницу, как и было условлено накануне. Записку для герцога Иштвана она оставила в своей комнате, на самом видном месте.

Она ожидала, что заспанную Эрику придется вытаскивать из постели, но та уже ждала, сидя в темноте у задернутого шторами окна. Эрика даже оделась самостоятельно. Правда, платье было криво застегнуто (дотянись-ка до всех крючков на спине, да еще и в темноте!), и Ядвися, поставив на стол свечу, вызвалась быстро его поправить. Закончив туалет, девушки, крадучись, вышли в коридор. Дворец еще спал, и можно было не опасаться нежданных встреч со слугами или домочадцами, но лучше соблюдать осторожность. Ядвисе не хотелось разбудить кого-нибудь лошадиным топотом.

— Выйдем через кухню, — шепнула она в ухо Эрике. — Там еще никого нет.

— Ты уверена?

— Уверена! У нас еще, самое малое, полчаса времени.

И Ядвися не ошиблась: растапливать печи начинали на рассвете, и до той поры девушки спокойно могли выйти в дверь, через которую во дворец каждое утро поставляли съестные припасы. Изнутри она была заперта на обычный крючок — ужасная небрежность, с точки зрения Ядвиси.

— Подожди минутку, — сказала она, небрежно бросила на пол саквояж и принялась шарить по многочисленным кастрюлькам и горшочкам на столах и полочках.