Очередной раз подняв голову на звук мягко задвинувшейся двери, пан Иохан встретился взглядом с только что вошедшей посланницей. Вероятно, на его лице мимолетно отразилась досада или разочарование, им испытанные, ибо Улле вопросительно приподняла брови. Барон понял, что продолжать игру бессмысленно (да и небезопасно для кошелька), извинился перед партнерами, отложил карты и встал. Нужно было немедленно уйти из салона, иначе, пан Иохан чувствовал это, дело могло закончиться легким помешательством.

Улле стояла перед этажеркой с новенькими, только что из типографии, книгами, предназначенными для легкого чтения, и перебирала корешки романов. Со стороны можно было подумать, что ее заботит исключительно, как бы с пользой занять себя на несколько часов, но пан Иохан был уверен: она поджидает его. И впрям, стоило ему подойти, она немедленно оставила книги в покое и обернулась.

— Что с вами, Иохан? У вас снова такое странное лицо…

— Со мной? Ничего. Не хотите ли выпить вина?

Улле взглянула на него с непонятным выражением.

— Видите ли, я вовсе не… А впрочем, почему бы и нет.

Пан Иохан предложил ей руку, и вместе они перешли в вагон-ресторан, где уселись на стол, покрытый накрахмаленной вышитой скатертью. В мгновение ока рядом с ними возник белоснежный официант с безупречно любезной улыбкой. Но, несмотря на свою вышколенную любезность, он никак не мог удержаться и все косил глазами на Улле — вероятно, он, как и прочий обслуживающий персонал, уже знал в лицо всех сопровождающих королевну.

Пан Иохан попросил карту вин, бегло просмотрел ее и выбрал божоле виллаж, а к нему — несколько сортов сыра.

— Это простое вино, — с оттенком извинения обратился он к Улле. — Никаких изысков, ничего такого. Но почему-то я особенно люблю его. У этого вина необычайно свежий вкус…

— Иохан, вы хотите… как это у вас называется… напиться? — неожиданно спросила посланница, глядя на него с тем же непонятным выражением.

— С чего вы взяли? Вовсе нет, — запротестовал барон, и тут же понял, что соврал: напиться в самом деле хотелось, только он не осознавал этого до текущей минуты. Желание вспыхнуло с неожиданной силой и грозило стать непреодолимым. Следовало немедленно предпринять что-нибудь, чтобы его подавить: напиваться при даме — особенно при этой даме! — никуда не годилось.

— Правда? А мне показалось…

Подоспел официант с заказом. Дождавшись, пока он разольет по бокалам вино, пан Иохан сразу же отпустил его.

Улле с сомнением разглядывала лежавшие на тарелке ломтики пронизанного зеленой плесенью сыра.

— Не слишком аппетитно выглядит, — заметила она. — Что это такое? Кажется испорченным.

— Попробуйте, — улыбнулся пан Иохан. — На вкус этот сыр гораздо лучше, чем на вид.

— Вы хотите, чтобы я это съела? Ведь это плесень, не так ли?

— Точно так.

Поскольку посланница все еще колебалась, барон решил воздействовать на нее личным примером, и с улыбкой взял один из сомнительных ломтиков, разжевал его и запил вином.

— Вот видите, это не ядовито.

— Не устаю удивляться вам, людям, — задумчиво протянула Улле. — Одни продукты вы оберегаете от порчи, на других же намеренно разводите плесень…

Пан Иохан продолжал улыбаться, а про себя подумал: а ведь посланница еще ничего не знает о тех сортах сыра, на которых намеренно разводят не плесень даже, а особых клещей и жучков, чтобы получить пикантную корочку! Не рассказать ли? Впрочем, нет, лучше приберечь это знание для другого раза…

— Вы хотите, чтобы я непременно это съела?

— Ни за что не подумал бы, что вы, оказывается, такая трусиха, — поддразнил барон.

— Я? Трусиха?

Фыркнув, панна Улле взяла ломтик сыра и поднесла его ко рту. И тут же сморщилась.

— Ф-фу! А как пахнет!

На это замечание пан Иохан откровенно расхохотался, и посланница, метнув в него сердитый взгляд, все же решилась откусить крохотный кусочек (непроизвольно при этом зажмурившись).

— О-о-о-о…

— А теперь глоток вина.

Улле схватилась за бокал, как утопающий хватается за спасательный круг, и поспешно отпила от него, но и вино очевидно не принесло ей облегчения.

Пан Иохан готов был биться об заклад, что, будь они наедине, она непременно выплюнула бы и вино, и сыр. Но общение с людьми все-таки научило ее соблюдать элементарные нормы приличия, так что пришлось бедняжке учинить над собой насилие и сделать глоток.

— Вы дергаетесь так, словно проглотили живого червяка, — сказал пан Иохан, заметив, как она брезгливо передернула плечами.