Залетела на кухню к заветному холодильнику, выхватила первый попавшийся пакет из морозилки и приложила к горящей руке. Пришло небольшое облегчение.

Слез не было. Только боль. Боль и пустая выжженная степь.

 *

Глеб.

День после праздника оказался еще более насыщенным, чем сам юбилей. Недополученные накануне поздравления вместе с подарками. Восхищение и комплименты организации вечера. Все как с цепи сорвались и жаждали личного общения непосредственно с руководством. К вечеру я порядком подустал от навязчивого внимания и ожидал, что тот принесет мне желанное успокоение и наслаждение в компании милой девочки.

Столик заказан. Девушка, пусть и с помощью легкого давления, приглашена на свидание. Томительное ожидание приятного времяпрепровождения распространялось по всему телу.

Но не тут-то было…

За один чертов вечер я испытал все возможные эмоции, на которые только был способен. И даже получил по морде в финале. Хотя, наверное, заслуженно – я действительно перегнул. Злоба накатила слишком внезапно, и я не смог устоять.

Я обидел, причем осознанно.

Губа кровоточила и собиралась опухать, о чем свидетельствовали внутренние, давно позабытые, ощущения. Сколько лет прошло с последней моей драки? Десять? Пятнадцать? Я улыбнулся и тут же поморщился от резкой противной боли.

Остановился возле круглосуточного супермаркета. Вошел внутрь, сразу же поймав на себе удивленные глаза молоденькой продавщицы. Прошелся по пустому магазину, взял из холодильника банку колы и направился прямиком к кассе. Увидел свое отражение в витрине и чуть не рассмеялся в голос, еще больше пугая замершую кассиршу: помятый, на футболке несколько свежих капель крови, а про лицо и говорить не надо – во всей красе.

– Свидание не задалось, – усмехнулся я, расплачиваясь.

Девушка понимающе кивнула. Было видно, что хотела что-то сказать, но не решилась. Да и правильно. Видок у меня был еще тот. И мне было на это наплевать.

Холод металла не дал отеку быстро распространиться и слегка притупил боль. Губа была рассечена – наверняка острая костяшка маленькой ручки проехалась прямо по клыку, разрывая мягкие ткани. Девочка смогла постоять за себя, пусть и таким варварским способом – удивила! Нечего и добавить!

Все. На этом пора заканчивать этот вечер от греха подальше.

Вика.

Снова этот кошмар.

Нещадно палящее солнце, маковое поле и обрыв, о существовании которого я благополучно успела забыть. Разница в снах лишь в том, что я не просыпаюсь в полете, а со всей дури падаю в воду. Холодную и кристально чистую. Пахнущую спелой вишней: одновременно терпкой и слегка кисловатой.

Вишней?

Я распахнула сонные глаза и лицезрела картину маслом: вчерашний спасительный пакетик благополучно растаял… Блин, я так с ним и уснула в обнимку. Вся кровать была в ярких вишневых пятнах просочившегося сока вперемешку с талой водой. Мокро… Зябко… Немного противно… Зато запах стоит отменный.

Кисть чуть-чуть опухла, и два маленьких синяка на костяшках не оставили никаких сомнений в том, что это действительно произошло.

Стас бы мною гордился – подумала я, поднимаясь с вишневого ложа.

В юности он занимался разными видами борьбы – парень искал себя. А мне было очень интересно узнать «как это, когда чувствуешь, что можешь дать отпор», и я пристала к нему, как пиявка.

– Ну, научи меня! Ну, пожалуйста!!! – канючила каждый раз, когда он был дома.

– Ты же девочка, тебе это не нужно, – отмахивался он, как от назойливого насекомого, не сильно мешающего жить, но надоедливого до безобразия.

И вот однажды, когда у меня закончились аргументы, я в ультимативной форме заявила:

– Либо меня учишь ты, либо я начну ходить на все твои тренировки. Может, там кто-нибудь из твоих друзей сжалится над бедняжкой и предложит свою помощь.

– Да ты просто монстр!!! – брат схватил меня под колени и опрокинул на диван. – Зачем тебе это нужно?

– А вдруг на меня кто-нибудь нападет? Вот как ты сейчас! – серьезно заявила я, высвобождаясь из-под огромного тела. – Мне же надо будет выиграть время, чтобы сбежать.

– Радует, что с оценкой реальных шансов у тебя пока полный порядок, – он улыбнулся.

В тот самый момент я поняла, что научит.

И научил, но взял честное слово, что сама на рожон я лезть никогда не буду. А я и не лезла… До вчерашнего дня…

В течение всей следующей недели Глеб никак о себе не напоминал. Он выполнил условия, и от осознания этого становилось совсем грустно и тоскливо. Девочка его разочаровала, и он перестал с ней общаться, вычеркнув из своей жизни. Почему-то мысль о том, что он мог элементарно обидеться мне в голову совсем не приходила. Да и как она могла прийти, если перед глазами все время стояла эта Алина каждый раз, как я о нем вспоминала?