Алькорта, дочь короля Амбинии, не может сама выбрать себе жениха: по древней традиции рука принцессы, а с нею и трон достанутся победителю Турнира Великого Подвига. Рыжий парень Тристан в компании менестреля-самоучки, говорящего коня и сообразительной помощницы трубочиста отправляется в путь, чтобы сразиться с драконом и доставить ко двору магический Талисман. Между тем коварная княгиня Харибда уже готовит победу своему сыну, а урлы, старые враги Амбинии, замыслили страшную месть.
Персонажи
Глава первая
Побег
Двери трактира «Сытое брюхо» с грохотом распахнулись, и на пороге возник толстомордый рыцарь с невероятно жирными ногами. Вслед за рыцарем вошли еще двое. Первый был так сутул, что нос почти касался пола. Вторым оказался одетый в поношенный плащ юноша с огненно-рыжими волосами.
– Добро пожаловать в «Сытое брюхо»! – Хозяин заведения, грузный мужчина с залысинами, суетливо выскочил навстречу гостям. – Меня зовут мастер Артишок…
– Мое имя Бутуз Шлемоблещущий, – проревел рыцарь, – именно Шлемоблещущий, запомни хорошенько! Назовешь меня Бутузом Жирные Ноги, и тебе несдобровать! Это мой советник Хабар, – рыцарь указал на сутулого, – и мой оруженосец Тристан.
– Рад приветствовать вас на лучшем постоялом дворе Амбинии, ваше мужество, – хозяин низко поклонился. – Двести лет назад здесь останавливался сам кин Эгланд Доблестный, и мой прапрадед оказал ему такой теплый прием, что знаменитый рыцарь оставил ему в дар навершие своего меча. – С этими словами хозяин указал на изъеденный ржавчиной кусок железа, что висел над очагом.
– Раз так, – сказал кин Бутуз, – то и я остановлюсь здесь. Подай мне лучшего вина, свинины и посели в ту самую комнату, где останавливался кин Эгланд.
– Разумеется, ваше мужество, – затараторил хозяин. – Разрешите сообщить вам, что я служил копейщиком в армии его величества, и сердце мое радостно бьется всякий раз, когда я вижу в стенах моего заведения таких бравых воинов, как вы.
Кин Бутуз снисходительно кивнул и плюхнулся на стул, который встретил его пронзительным скрипом.
Остальные посетители уже утратили интерес к кину Бутузу и вернулись к еде и разговорам. Двое крестьян в углу громко обсуждали последние новости.
– А урлы-то снова собираются напасть на Амбинию, – говорил крестьянин с кудлатой бородой, громко отхлебывая эль из кружки.
– Чушь, – откликнулся другой. – Ихний царевич Глуншул собирается просить руки принцессы Алькорты, дочери его величества Иарана Десятого.
– Чтобы жениться на наследнице престола, надобно выиграть Турнир Великого Подвига. А в нем будут участвовать все лучшие рыцари королевства.
– Ерунда! Ее высочество выйдет за урла, – отрезал второй крестьянин с такой уверенностью, будто король Иаран Десятый лично сообщил ему эту новость.
Тристана очень заинтересовал их разговор о свирепых урлах, принцессе и Турнире, на который ехал его господин, но дослушать беседу крестьян он не успел.
– Отведи коня на конюшню и задай ему корму, – бросил кин Бутуз своему оруженосцу. – Да поживее, грязный смерд!
– Шевелись давай, – прикрикнул Хабар, – негоже благородной лошади ждать.
Тристан вышел во двор.
В тесном зале помимо кина Бутуза, Хабара и болтливых крестьян собралась не самая приятная компания. Тут были сквары-работорговцы, несколько разбойного вида бродяг и веснушчатый, похожий на медвежонка мальчик. На стене у самого очага были нарисованы две кружки – знак Гваля, Бога-во-хмелю. Хозяин подал рыцарю кусок жесткой жилистой свинины, и тот, урча и чавкая, впился в нее зубами.
– Ваше мужество, – заговорил Хабар заискивающим голосом, – не пора ли вам избавиться от Тристана и обзавестись подобающим вашему положению оруженосцем?
– Нет, – хрюкнул кин Бутуз, отрывая зубами кусок мяса. – Наемному оруженосцу придется платить, а этот работает за еду.
– Но, величайший из воителей, – Хабар перешел на грубую лесть, – вам, будущему победителю Турнира Великого Подвига, полагается иметь опытного и умелого оруженосца. А Тристан, сами знаете, криворукий неумеха, к тому же рыжий. А ведь всем известно, что рыжие люди приносят несчастье.
– Он, конечно, криворукий, – прорычал кин Бутуз, снова впиваясь зубами в свинину, – но по роже-то тебе смог заехать. Вот ведь была умора.