– Ой, – пискнула позади Феола. – Дерри, как тебе это удалось? Ведь нельзя управлять предметами, которые не видишь. И удерживать жидкость…

Удерживать жидкости действительно самое тяжелое. Не каждый может. Концентрация воли и внимания для этого нужны потрясающие. Из нашей компании проделать такое могла только Вера-Вероника. Я несколько раз пробовал, но… почти, как говорится, получалось.

– Подставляй мешок, – перебил я. Потерять в этот момент связь между кристаллами мне совсем не хотелось. Кто потом будет чистить землю перед домом от грязи?

Феола тоже это сообразила и поспешно раскрыла мешок. Я подвесил шар из жижи над ним, чуть ослабил контроль, образовав небольшой канал, и направил по нему мусор в мешок. Когда он наполнился, Феола моментально сплавила взглядом горловину и схватила второй. Потом третий. Всего мешков набралось аж шесть штук. Вот и ладушки.

В воздухе остался висеть лишь один зеленый кристалл, с которого не сводила глаз Феола. Я вернул его к себе в руку и спрятал в кошель. Сестра, словно завороженная, проводила полет кристалла взглядом, а потом взглянула на меня:

– Это с его помощью ты поднимал жижу?

– Ага, – признал я. – Таких камня два. Они находятся во взаимосвязи друг с другом. Один я бросил в мусор, а вторым собрал вокруг него всю жижу и вытащил из дупла. Осталось почистить само дупло. Где тут шланг валялся?

– Не где-то, а под домом. Ты лучше мешки отнеси в сад маме. А дупло я сама сполосну.

Оставив мешки сразу за изгородью в саду, я хотел было вернуться, когда показалась сестра.

– Ты уже все? – удивился я.

– Нет. Там отец пришел. Удивился, что мы так быстро справились. Я ему рассказала о твоем изобретении. Он просил передать, что ты молодец, и отпустил меня. Сказал, что дальше сам все сделает.

– Понятно. Тогда давай венки вернем маме, – вздохнул я.

– Хватит вздыхать. Между прочим, мне надо контролировать рост разума в твоем кристалле.

– Я помню. Поэтому предлагаю поторопиться.

Чтобы отдать венки, много времени не понадобилось. Мама на мгновение оторвалась от какого-то цветка и посмотрела на нас.

– А вы куда сейчас? – поинтересовалась она.

– Ко мне в мастерскую, – честно ответил я. – Я попросил Феолу немного помочь.

Мама покачала головой:

– Альвандер, мне кажется, ты слишком много времени проводишь в своей мастерской. Может, вам с Феолой съездить куда-нибудь, развлечься? Пойми, Дерри, я не возражаю, но ты лишаешь себя детства. У тебя впереди вся жизнь, а ты заперся у себя в пещере и ничем кроме кристаллов не интересуешься. Подумай над этим.

– Мам…

– Не надо, Дерри. Я знаю, что ты скажешь. У тебя очень важный проект, который ты должен непременно закончить…

На какой-то миг барьеры мамы дали трещину, я лишь слегка коснулся ее эмоций. Печаль, грусть, осознание неизбежного и… гордость. Гордость за меня. Она знает! Я понял сразу, хоть и не мог сказать откуда пришла эта уверенность. Как, каким образом? Я так хорошо все прятал. Но… Я посмотрел на маму.

– Я уже давно догадалась, – мыслеобраз предназначался только мне и остался не замеченным сестрой. – Ты напоминаешь одного моего друга. Друга, с которым мы были близки в детстве. Очень близки. Альвандер, ты ведь, наверное, задумывался, почему у тебя нет старшего брата или сестры. А ведь мне уже больше шестисот лет. Это второй трехсотлетний цикл для меня.

– Ты повстречалась с папой только двести лет назад, – ответил я своим мыслеобразом, уже догадавшись обо всем.

– Ты верно все понял, – ответила мне мама. В ее образе была и грусть, и давняя боль. – Ваш отец – это второй мой муж. А первый… Знаешь, ты напоминаешь мне его своей одержимостью. Он тоже мечтал прорваться через Барьер. Он был инженером-физиком. Их группа работала над какой-то машиной. А потом они попытались прорваться…

Чем закончилась эта попытка, спрашивать смысла не имело.

– И ты все равно позволила мне работать, когда догадалась? После случившегося?

Мама грустно улыбнулась:

– Альвандер, когда у тебя будут свои дети, ты поймешь сам. Я очень люблю и тебя и Феолу. Но здесь… ты ведь не откажешься от твоей идеи? А если все же откажешься, то станешь другим. Не тем жизнерадостным и целеустремленным человеком. Чувства матери требуют спасти тебя даже такой ценой. Но однажды, я знаю, ты придешь ко мне и скажешь: «Что же ты сотворила со мной, мама? Зачем? За что ты изломала мою судьбу?» Как я потом смогу взглянуть тебе в глаза? Так что дерзай, сынок.

Я помолчал, опустив глаза. Раньше я совершенно не думал о чувствах родителей. Не думал о том, как воспримут мою попытку. Я поднял взгляд.

– Спасибо, мама.

Всю дорогу до мастерской я был задумчив. Феола приставала ко мне, пытаясь выведать, о чем я говорил с мамой. Наконец поняла, что разговаривать на эту тему я не намерен, надулась и до самой пещеры молчала.

У входа я обернулся к ней.

– Знаешь, – тихо проговорил я. – А мама, оказывается, все знала. О моем проекте.