— Моего брата утомила охота, — извиняясь, сказал Келегорм. — Да и беседовать на полном скаку неудобно. Дай нам сначала добраться до города…

Лютиэн покусывала губы от нетерпения, но молчала. Спина ее скоро устала и Келегорм позволил ей откинуться к нему на грудь. Какое-то время спустя его конь перешел на рысь, а потом — на шаг…

— В чем дело, брат? — повернув коня, Куруфин подъехал к ним.

— Она спит, — третий сын Феанора поднял на брата глаза, до того обращенные на Лютиэн, и в них светилась неизъяснимая нежность.

— О, Элберет… — вырвалось у Куруфина. — Неужели ты…?

— Может быть, — прошептал Келегорм. — Может быть…

Лютиэн не помнила, как ее привезли в Нарготронд. Начала просыпаться, когда Келегорм нес ее вверх по какой-то лестнице. Почувствовав себя в сильных, уверенных руках, спросонья она позвала:

— Берен?

Услышав в ответ короткий вздох, похожий на стон, проснулась окончательно. Ни твердые, и при том нежные руки, ни щекотавшие ей лоб темные волосы Берену не принадлежали.

Огромный серо-белый пес шел по ступеням следом за хозяином. Увидев Лютиэн, он замахал хвостом, точно знаменем.

— Отпусти меня, лорд Келегорм. Я уже могу идти сама.

— Мы пришли, — Келегорм опустил ее на пол и раздвинул занавеси у входа в маленькую комнату.

Эту палату проточила в известняке вода. Промоину в потолке превратили в окно-колодец, заделав слюдой в узорном свинцовом переплете. Стены не украсили ни гобеленами, ни шкурами, потому что камень здесь был чудесных оттенков. Окаменелые раковины виднелись в нем, словно маленькие резные украшения; пол же был устелен соломой. На ложе под балдахином, на богатых покрывалах, лежала женская одежда, а на стене висела вещь дорогая и красивая: стеклянное зеркало размером с небольшой круглый щит.

— Не откажись быть моей гостьей, королевна, — сказал Келегорм. — Это — лучшая из малых комнат, отведенных нам и нашей свите.

— Почту за честь, — Лютиэн вошла и села в кресло. Пес, подойдя, тут же лег по правую руку, а Келегорм, опустившись на колено, начал расстегивать на гостье сапог.

— О, не нужно этого делать! Право же, я могу разуться сама…

— Позволь мне сегодня послужить тебе, — попросил феаноринг.

Не слушая дальнейших возражений, он разул Лютиэн и, подставив ей под ноги таз, налил туда теплой воды из медного кувшина. Усталые ноги Лютиэн погрузились в такую чудесную воду… Она старалась не смотреть на Келегорма, потому что была смущена до крайности: синдар позволяли себе так приближаться к женщине только если ухаживали за ней. Но, может быть, у нолдор — другие обычаи, и Келегорм проявляет не более чем учтивость и заботу?

— Ты стерла ноги, госпожа Соловушка, — он провел пальцами по содранным мозолям. — Сапоги тебе непривычны, а ты проделала в них долгий путь. Разве можно так истязать себя?

Сняв с плеча полотенце, он вытер ее ступни — так осторожно, как будто бы вытирал новорожденных детей. Потом подал ей чулки и мягкие сафьяновые башмаки — и отступил к двери.

— Откуда же ты бежала, и что было тому причиной? — спросил нолдо, но ответа не получил. Тогда он сменил предмет разговора: — Что ты желаешь сейчас — сначала отдохнуть и поесть или пойти в купальню прежде чем выйти к ужину?

Лютиэн страшно хотелось вымыться и переменить одежду.

— В купальню, лорд Келегорм.

— Я покажу тебе дорогу и прикажу накрывать стол. В трапезную тебя отведет Хуан.

Услышав свое имя, пес поднялся и ткнулся носом в руку девы. Она потрепала его за ухом. Сейчас уже казалось далеким и странным — как она могла принять такую красивую и благородную собаку за чудовище?

— На равнине Талат Дирнен стали появляться волколаки, — рассказывал Келегорм по пути к купальне. — Мы убили двух, а выследил их Хуан. Сейчас опасно ходить в одиночку даже вооруженному мужчине.

Лютиэн вдруг поняла, что, выйдя из Дориата, ни разу не боялась, что встретит орков или волков. Даже не думала о них — все ее мысли занимал Берен.

— Ты полагалась на чары своего плаща? — полюбопытствовал Келегорм.

— Скорее на судьбу и удачу, — призналась Тинувиэль.

Они спустились по лестнице и вышли на открытое место — в котловину, куда выходили окна, ворота домов и веранды Нарготронда. В сумерках уже горели огни факелов и фиалов, и Лютиэн ахнула при виде открывшегося ей великолепия.

По мраморной лестнице они спустились к реке, потом поднялись по берегу ручья в пещеру, где были купальни. Здесь Келегорм поклонился, прижав руку к груди, и передал Лютиэн чистое платье и полотенце.

— Я жду тебя к ужину, принцесса Лютиэн. Грязную одежду оставь на краю купальни, ее найдут.

Она выбрала маленькую круглую купальню, закрытую от других природной стеной. Хуан улегся у входа, спиной к ней, и не двигался, пока она, покончив с купанием и переодевшись, не тронула его за холку. Он тут же поднялся и, помахивая хвостом, прошествовал по мраморной лестнице обратно, но свернул не налево-наверх, а в другой проход — к трапезной.