Ничто вокруг не напоминало о войне: чистое, глубокое лазурное небо, торжественно спокойный лес, благодатная тишина, нарушаемая гомоном пробудившихся птиц…

Раздевшись до пояса, мы старательно полоскались у болотца с застоявшейся темно-зеленой водой, отдававшей запахом прели.

После мытья Николай Логачев всем на зависть проделал несколько спортивных номеров. Он сделал стойку «жимом», прошелся на руках вокруг болотца, проделал четыре раза сряду сальто и затем нырнул в болотце еще раз.

Пока Таня умывалась, расчесывала и заплетала косу, белка сидела у нее на плече и,держа в передних лапках крепкую, еще не созревшую шишку, покусывала ее своими острыми зубками. Таня ласково поглядывала на нее.

Позавтракали мы остатками вчерашней каши и занялись сортировкой имущества.Мы решили оставить здесь часть боеприпасов и продуктов,кое-что из снаряжения и одежды,а остальное нести с собой к озеру.Я предупредил друзей, что на поляну мы вернемся только ночью в воскресенье, чтобы встретить самолет.

Итак, в начале десятого мы покинули свой аэродром и, сориентировавшись по карте и компасу,отправились навстречу Фоме Филимоновичу, к озеру, навстречу решающим событиям.

Идти было теперь значительно легче, да и путь был в два раза короче вчерашнего.

Мы не торопились, делали частые короткие привалы. На полпути пересекли лесную дорогу, о которой я уже упоминал, внимательно осмотрели ее. По-видимому, никто по ней не ходил и не ездил за последние недели.

В полдень мы добрались до озера.Оно лежало в низине и мало чем отличалось от болота. Берега покрывал густой и высокий камыш.

— Какая глухомань! пробормотал Сережа Ветров.

Мы начали обходить озеро и, когда добрели до чистого берега,услышали, как кто-то шумно бултыхнулся в воду.

И тут же раздался голос Фомы Филимоновича:

— Внучка, отворотись! Я вылезать буду!

Таня прыснула и скрылась в кустарнике. Мы увидели Фому Филимоновича, скакавшего на одной ноге. Он натягивал брюки, и вода сбегала с его бороды веселыми струйками. На отмели, в траве, недалеко от воды, трепыхались и поблескивали красноперые окуньки с ладонь величиной и несколько щук.

— Видали?- похвастался Фома Филимонович, кивая на рыбу.- Чем не рыбак?… Таня, выходи!

Таня подбежала к деду,обняла его,уткнулась лицом в его грудь и заплакала.

— Не надо, Таня, не надо…- приговаривал Фома Филимонович,лаская девушку.- Семенка-то не любил слез…Помнишь, как говаривал он? Не надо, доча, не надо… Все мы люди,и все мы смертны.Война,Танюша! Не у одной тебя горе,оглянись-ка вокруг…

В сторонке, под деревьями, стояла уже знакомая нам одноконная телега, а возле нее- ребристая гнедая кобыла. Она лениво мотала головой и помахивала куцым хвостом, будто нехотя отбиваясь от надоедливых слепней.

Фома Филимонович заправил рубаху в брюки, подошел к телеге, достал из-под вороха сена чугунок и подал его Тане:

— Чисть рыбешку,милая, да закладывай уху. Она как раз ко времени поспеет. В мешке возьми лук и укроп.

Сережа Ветров сейчас же бросился на помощь Тане. Он быстро развел огонь, наполнил чугунок водой и пристроил его над костром. Потом вооружился ножом и стал вместе с Таней чистить рыбу.

— Ну как дела, Филимоныч?- спросил я.

— А так, помаленьку.

— Как чувствует себя Штейн?

— Зверь-зверем ходит.То к одному привяжется, то к другому.Такая уж у него волчья натура! Похитуна совсем затюкал. Как встретит пьяного, так в зубы. Похитуну хоть в гроб живьем ложись.Теперь он брыкаловку сосет только ночью, под одеялом, а днем ни-ни… Боится.

Логачев и Березкин рассмеялись. Я был рад, что Кольчугин снова бодр и весел. Подходили горячие дни, и каждому нужна была большая внутренняя собранность.

— Охота не сорвется? — опросил я.

— Ни в какую! И Похитун поедет. Сам мне вчера говорил. Гюберт солдат прихватит, а сколько- не ведаю. Приказал две подводы готовить, а раз две — значит, не одни поедем.

— Когда вас здесь можно ожидать?

— До захода солнца пожалуем. Раз едем с ночевкой, то нет смысла терять вечернюю зорьку. А Гюберт любит это дело, вкус понимает. А знатное местечко я подыскал?

Я окинул взглядом озеро и кивнул головой.

— Знатное местечко!- продолжал Фома Филимонович.- Уток здесь видимо-невидимо,тьма-тьмущая. Он меня сегодня загодя командировал.Приказал шалашик разбить, плоток сколотить.Но мне сдается, что незачем зря тратить время.- И старик подмигнул.- Нам будет не до уток. Да и боюсь, что не довезу я своих господ до озера. Как, Кондрат?